Сашенька

— Я Софья Цейтлина, — представилась женщина, протягивая руку. — Отец называл меня Мушь. Проходите, я покажу вам квартиру. Это кабинет моего отца…

Она провела Катеньку в маленькую комнату, все еще заваленную бумагами и книгами, кивнула на горы томов.

— Это его труды. Вы можете помнить из юности — или, вероятно, вы слишком молоды…

— Нет, мне знакомо его имя, — ответила Катенька.

— В библиотеке моего отца есть все книги Гидеона Цейтлина, они стоят в одном ряду с Горьким, Эренбургом, Шолоховым…

— Титан советской эпохи, — заметила Мушь, которая говорила по-русски как дворянка. — Вот!

Она указала на черно-белые фотографии на стене: на них был запечатлен черноглазый мужчина с седеющей бородкой и такими же глазами и улыбкой, как у дочери.

— Это мой отец с Пикассо и Эренбургом в Париже, а это он с маршалом Жуковым в канцелярии Гитлера в 1945 году. А это он с одной из своих подружек. Я называла его папа-момзер. Что касается нас, моя сестра с мамой погибли во время блокады Ленинграда, но мы с отцом выжили, прошли через войны, революции, репрессии, не утратив чувства юмора. Честно говоря, мне неловко говорить об этом, но мы процветали. Выпьем чаю? — Они прошли по внушительному коридору, и Катенька оказалась за большим кухонным столом. — Вы пишете об отце?

— Не совсем, я пришла не поэтому… — Катенька зарделась, но Мушь отмахнулась.

— Разумеется, нет, с чего бы это? Новое поколение. Но вы упоминали, что вы историк. — Она закурила сигарету «Голуаз» в серебряном мундштуке, предложила пачку Катеньке.

— Нет, благодарю. — Катенька рассказала Муши о встрече с Розой и Павлом, всю историю, вплоть до вчерашнего свидания с Лалой. — Она направила меня к вам. У нее был адрес. Думаю, она сохранила его после смерти Самуила. Теперь нам известно, что моя клиентка Роза Гетман — Снегурочка, Сашенькина дочь.

— Господи! Снегурочка! — Мушь, утратив все свое высокомерие, разрыдалась. — Поверить не могу! Как мы хотели найти эту девочку! А Карло?

— Надеюсь, мы найдем и его.

— Но Снегурочка жива и здорова? Поверить не могу! — Мушь подпрыгнула и кинулась обнимать Катеньку, как будто она сама давно потеряла родных. — Вы ангел, принесший добрую весть! Я могу ей позвонить? Когда с ней можно увидеться?

— Надеюсь, очень скоро, — ответила Катенька. — Но осталось еще много вопросов. Я пришла не только сообщить вам добрую весть, но и спросить: вы когда-нибудь разыскивали Сашеньку и Ваню?

— До самой смерти мой отец пытался выяснить, что произошло с ними и детьми. Не один раз во время сталинского режима он сам был на волосок от гибели, хотя являлся одним из любимых писателей диктатора. В конце войны мой отец поехал в Тбилиси встретиться со старшим братом Самуилом — и Лалой Льюис, разумеется. Они были счастливы вместе. Братья были так рады воссоединиться, они не виделись много лет. Самуил заставил отца пообещать, что тот выяснит судьбу Сашеньки и ее семьи, как только сможет.

— Отец что-нибудь узнал? — спросила Катенька, вытаскивая записную книжку.

— Да. Еще при жизни Сталина папа подал запрос в ЧК. Ему сообщили, что Сашенька с Ваней в 1939 году получили по десять лет лагерей. В 1949-м, когда Сашенька должна была освободиться, мы снова послали запрос, но нам сообщили, что ей дали еще десять лет без права переписки. Во время «оттепели» после смерти Сталина нам сказали, что они оба умерли в лагерях во время войны — от сердечного приступа.

— Значит, нет никакой надежды?

— Мы решили, что нет, — ответила Мушь. — Но в 1956 году одна бывшая зэчка позвонила нам и рассказала, что была с Сашенькой на Колыме, что она совсем недавно видела Сашеньку — она была еще жива, когда в марте 1953-го умер Сталин.

Сердце Катеньки учащенно забилось.

Позже, в этот же день, черный бронированный «мерседес» забрал ее из гостиницы «Москва» и повез в штаб-квартиру Павла Гетмана — бывший княжеский особняк на Остоженке. Катеньке не терпелось увидеть своими глазами «княжеские хоромы», как называла его резиденцию пресса.

Говорили, что это гнездо политических и финансовых интриг, так что она была даже немного разочарована, когда машина миновала пост охраны и остановилась перед изысканным, но небольшим двухэтажным особняком, декорированным белым мрамором, с изогнутыми пилястрами в восточном стиле. Холл, как показалось Катеньке, напоминал гарем турецкого султана: повсюду диваны да фонтаны. Ее встретила очаровательная брюнетка — секретарша олигарха, русская девушка примерно Катенькиного возраста. Одета она была в деловой черный костюм с узкой юбкой и золотистым поясом, на ногах — туфли с невероятно высокими каблуками. По ее уверенной хозяйской манере Катенька сразу же догадалась, что эта «девушка от Версаче» занимается не только тем, что набирает тексты. Секретарша, стуча каблучками по мраморным плитам пола, провела Катеньку, чувствовавшую себя убожеством в своем джинсовом наряде, мимо комнаты, набитой электронными приборами и телеэкранами; у входа в нее стояли охранники в синей форме. Затем — мимо столовой, где молодой человек проверял, как накрыт стол, расставлены цветы, правильно ли разложены приборы. Наконец они пришли в светлый и просторный современный офис, где повсюду блестело стекло и сверкал хром. Паша приветливо махнул ей рукой.

Павел разговаривал по телефону; под дорогими полотнами современных живописцев на диване сидела Роза.

— Дорогая девочка, ты так славно потрудилась, — сказала Роза, трижды целуя Катеньку и радушно обнимая. — Просто не могу поверить, что ты все выяснила. Я позвоню Цейтлиной немедленно… Как только ты упомянула Палицыных, Сашеньку и Ваню, у меня возникло чувство, что я их откуда-то знаю.

— Вы не говорили, что у вас есть брат.

— Я хотела с чего-то начать, даже сейчас мне нелегко произносить его имя, говорить о нем… — Роза замолчала, на секунду прикрыла глаза. — В любом случае, я не была уверена, что вы что-то найдете. Но, Катенька, не знаю, как вас благодарить! Вы подарили мне меня.

Сейчас фиалковые глаза были вновь открыты.

Катенька увидела, что Роза с трудом сдерживает рыдания.

— Хотите, чтобы я продолжала? — Катенька поняла, что очень хочет выяснить, что стало с остальными членами семьи Розы, особенно с Карло. Но ее не покидало чувство вины. Неужели ее захватила драма, трагедия чужих людей?

— Да, вот деньги для КГБ, — сказал Павел Гетман, обходя стол и обнимая Катеньку. Он передал ей конверт. — Я знал, что нанял нужного человека.

При этих словах Катенька поймала взгляд Розы и они заговорщически улыбнулись.

— Идите, найдите Палицыных. Живы ли они, жив ли хоть кто-нибудь из них…

Деньги в сумочке жгли Катеньке руки. Она никогда не держала в руках столько денег, она была уверена, что их украдут или она их выронит. Катенька с облегчением вздохнула, когда вошла в кафе-бар «Пианино» на Патриарших и встретила двух гэбистов, «павиана» и «колдуна».

Она с минуту повертела в руках толстый конверт, потом открыла и показала им доллары.

— За эти огромные деньги я бы хотела побыстрее увидеть документы. Вы говорили, завтра, не так ли?

— Здесь вся сумма? — спросил «павиан», заглядывая в конверт.

— Да, господин Гетман не послушал моего совета и решил заплатить, — ответила Катенька.

— Все с портретами Авраама Линкольна? — уточнил «колдун».

— Понятия не имею, — презрительно сказала она, ее воротило от их гангстерского жаргона.

— Цветок Северного Кавказа! Ты узнáешь, как делаются дела! — засмеялся «колдун». Когда она протягивала конверт через стол, он похлопал ее по руке. — Красавица. Красавица, как ты.

Катенька, вздрогнув, отдернула руку.

— Завтра в моем кабинете вы получите дела Сашеньки, Ивана, Менделя и Гольдена, — пообещал «павиан». — Все, что у нас есть.