Страница 8 из 9
Первый пехотинец выбивает ее. От неожиданности у него буквально лезут на лоб глаза. Прямо перед ним девять вооруженных повстанцев. Возраст от двадцати до тридцати с небольшим лет; все с бородами; одеты либо в рубашки и брюки, либо в традиционные афганские костюмы, которые американские военные презрительно называют «мужскими платьями». У них в руках автоматы Калашникова и гранатометы, но в первую секунду никто не стреляет. На какое-то мгновение все замерли. У всех только одна мысль: «Черт!» Затем — волна страха, насилие неизбежно. Уолд кричит пехотинцу: «Огонь!», и тот палит в человека напротив. Уолд врывается в комнату и тоже начинает стрелять. Третий пехотинец прикрывает его слева, выпускает очередь за очередью по людям, стоящим почти вплотную к нему. Все повстанцы убиты. Уолд и его команда выпустили больше тридцати патронов. Они переводят дыхание. Пехотинцы понимают, что им самим чудом удалось избежать смерти. Они отбрасывают в сторону оружие повстанцев и проверяют, все ли мертвы, тыкая винтовками или пиная их в пах и другие чувствительные места. Если кто-то еще жив, он не сможет не выдать себя. Пехотинцы поднимают оружие иракцев и складывают его у входа в мечеть.
Затем я наблюдаю, как солдаты неохотно переносят тела в первую комнату, где лежат раненые повстанцы. Я замечаю, что стреляли они очень метко: по голове и торсу, как их учили. Из головы одного убитого вываливается кусочек мозга, и пехотинец какой-то палкой подбрасывает его ближе к владельцу. Некоторые из солдат поздравляют друг друга с победой: хлопают по плечам, обнимаются. Но безжизненные тела мешают ликованию. Одно дело — убивать врагов в бою. И совсем другое — переносить потом их изрешеченные пулями трупы, тащить их за руки, за ноги или пояса. Складывать в кучу тела с неподвижными, распахнутыми глазами, полураскрытыми мертвыми ртами. Запах нестираной одежды смешивается с запахом пороха, все еще ощутимым в воздухе. Пока остальные убирают трупы в черные пластиковые мешки, Уолд бесцельно бродит вокруг, рассматривает дыры в стенах. Он не знает, каких проявлений чувств от него ждут.
Уолд едва заметно качает головой, когда командир бригады подполковник Уильям Бул фотографирует его: победитель после боя. Пехотинцы продолжают свою неприятную работу, в каждый мешок по два трупа. Раненые иракцы пытаются не смотреть, они боятся разделить участь убитых. В этот день им везет: американские санитары дают им воды и оказывают медицинскую помощь. Я рассматриваю раненых. Одному, с красным платком на голове, лет под шестьдесят; другой — коренастый мужчина в сером традиционном костюме, ему я бы дал лет тридцать пять; еще один — молодой усатый парень, одетый только в белье и рубашку, на вид около тридцати лет, ранен в ногу (это Талеб Салем Нидал, о котором я рассказывал во введении). И последний: лет тридцати с небольшим, с многочисленными ранами на руках, ногах и теле. Он одет в сильно поношенную полицейскую форму, темные брюки и голубую рубашку. Несмотря на раны и грязную оборванную одежду, он красив: волевое мужественное лицо, аккуратно подстриженные усы, твердый подбородок. Из всех раненых он кажется мне самым стойким, его вид не выдает ни страха, ни боли[8].
Во дворе я встречаю Уолда, и первое, что он говорит, глядя в камеру: «Комната была такая маленькая! Такая чертовски маленькая! — он качает головой. — 35 выстрелов! Черт, как я испугался! Верите, чуть в штаны не наложил!» — громко вздыхает.
«Расскажите, что вы там видели», — прошу я его. Он опять качает головой, сам никак не может поверить в то, что ему пришлось пережить.
«Мне было приказано проверить комнату. Мой первый боец вошел… увидел парня с калашом, и я своему крикнул, чтобы стрелял. Потом я застрелил шестерых слева, а мой другой боец — двух остальных».
У меня к Уолду миллион вопросов. Мне интересно, где кто стоял, какое у них было выражение на лицах, каково было нажимать на спусковой крючок, когда они были так близко. И что потом — как изменились их лица, их позы? Они просто упали на пол или, как в кино, их отбросило назад, как будто кто-то потянул за невидимую веревку? Столько вопросов, но почему-то ни одного не могу сформулировать. «Расскажите, что вы видели», — автоматически произношу я. Не знаю, что это за чувство, наверное, какое-то болезненное любопытство.
«Я видел только направленные на меня автоматы, — он опять качает головой, — так что сработал инстинкт: стрелять… Мне надо идти». Со стороны мечети раздаются какие-то крики.
Оказывается, одного из товарищей Уолда только что ранили. Нападавший скрылся, перемахнув через каменную ограду. Уолд и два бойца начинают преследование. Теперь его подстегивает ярость.
«Найдите этого ублюдка и прикончите его!» — кричит Уолд своим бойцам. Они выламывают железные ворота двора. Я снимаю все происходящее. Во дворе два здания, они стреляют по обоим. Все тихо. Уолд бросает гранату между зданиями. «В укрытие!» — и они втроем выбегают из двора и прячутся за стеной. Но граната не взрывается, и Уолд снова отправляет одного из бойцов во двор. Тот бросает еще одну гранату, на этот раз из-за стены слышен взрыв, несколько приглушенный. Пехотинцы врываются во двор и осматривают здания, как до этого мечеть. Но на этот раз они не натыкаются на дула автоматов. Внутри никого. Разочарованные, они возвращаются к бронетранспортеру, в котором оказывают помощь раненому товарищу. Уолд хотел отомстить, кровь за кровь, но ему придется подождать.
Когда мне в следующий раз удается поговорить с Уолдом, уже начинает темнеть. Видно, что он по-прежнему возбужден, все еще прокручивает в голове эпизод, когда оказался на волоске от смерти. Он не может держать все в себе и максимально откровенен со мной. Возможно, подсознательно чувствует, как важно мне и остальным понять, что до этой войны он был обычным парнем, совсем еще мальчишкой. Ходил на школьные вечеринки и играл в футбол. А здесь, в Ираке, он только что пополнил список отнятых им жизней еще шестью. Наш разговор продолжается примерно полчаса, и нам не мешают ни пулеметные выстрелы, ни взрывы танковых снарядов, ни даже авианалет. Лишь время от времени Уолд прерывается, чтобы отдать распоряжения своим подчиненным. Уже совсем стемнело, но я продолжаю снимать, пока командир отделения не кричит на меня, чтобы я выключил инфракрасную подсветку камеры. Я приведу наш разговор почти полностью:
Пятница, 12 ноября 2004 г.
Уильям Кристофер Уолд (У.): Темнеет. Сейчас начнется.
Кевин Сайтс (К.): Вы видели, что там произошло?
У.: Ну, один из сержантов шел по улице. Прикрытие было. Но этот урод просто выпрыгнул откуда-то и несколько раз выстрелил в него. И убежал. Перепрыгнул стену. Мы не смогли его догнать. А сержант получил пять или шесть пуль. Хорошо еще, почти все попали в бронежилет. Но он ранен в шею и руку.
К.: Как вас зовут?
У.: А?
К.: Как зовут вас?
У.: Уилли.
К.: Уилли. А фамилия?
У.: Уолд. Капрал Уолд.
К.: Как пишется?
У.: У-О-Л-Д. Шесть месяцев осталось. Черт, я просто хочу убраться отсюда поскорее. И вообще из пехоты.
К.: Хотите уйти из морской пехоты?
У.: Да. С меня хватит. Скоро получу сержанта и тогда свалю!
К.: И как давно уже служите?
У.: Три с половиной года.
К.: А сколько вам лет?
У.: Только что исполнилось 21.
К.: Откуда вы?
У.: Штат Вашингтон.
К.: То, с чем вам пришлось столкнуться во время этой войны…
У.: А?
К.: Увиденное во время войны вас изменило?
У.: Я не понял. Повторите вопрос.
К.: Все то, что вам пришлось увидеть и сделать во время боевых действий, — это вас как-то изменило?
У.: Да. И очень сильно. Я же еще совсем молод. Я поступил на службу в 17 лет. Два с половиной года пробыл в службе охраны президента, а потом оказался здесь. Меня это еще как изменило[9].
К.: И каким образом?
У.: Да просто меняется взгляд на жизнь. Уже не можешь всякое дерьмо считать само собой разумеющимся.
8
Из отчета Службы криминальных расследований ВМС я узнал его имя — Фархан абд Мекелф. Судя по документам, обнаруженным при нем, он служил в иракской полиции. Его расстрелял морской пехотинец на следующий день после захвата мечети. Я снял это убийство на камеру, и позже следователи попросили меня идентифицировать его тело. Я увидел его в пластиковом мешке на каком-то складе американской военной базы. Я сразу узнал его, хотя пуля попала в голову и лицо теперь напоминало резиновую маску, полую внутри, с прилепленным черным пучком волос.
9
Чтобы Уильям смог поступить на военную службу, потребовалось письменное согласие его матери. Он еще учился в средней школе. В учебном лагере его отобрали в службу охраны президента. Он охранял Джорджа Буша-младшего во время его пребывания в Кэмп-Дэвиде.