Громов

Для меня проблем не было. Я точно знал, что пойду в войска. Хотя было немало и таких, кто стремился зацепиться в Москве любыми способами и на любой должности. Многие этого даже не скрывали. Я же хотел только в войска.

Вначале мне предложили Мурманскую область, Кандалакшу. Там дивизия стояла. Размещена она была интересно — часть до полярного круга, часть за полярным кругом. В общем, очень романтично. Крайний Север, там и выслуга лет, и надбавки. Мы с Наташей обрадовались. Стали готовиться, закупать зимние вещи… И вдруг, когда все было собрано, и я пришел получать документы, мне сообщают — Северо-Кавказский военный округ, город Майкоп.

Я так и сел.

Когда уже настроишься, да еще и успеешь потратиться, такие сюрпризы очень неприятны. Но спорить в армии не положено. Майкоп — значит Майкоп.

Когда наша семья отправлялась на новое место назначения, мы не подозревали, что пробудем там целых восемь лет.

Северо-Кавказский военный округ среди военных расшифровывался как санаторно-курортный военный округ. Не самое подходящее место для двадцатидевятилетнего капитана, с отличием закончившего военную академию. Борис Громов был по-хорошему честолюбив и не скрывал, что еще в детстве поставил перед собой задачу стать генералом. Не краснолицым с избыточным весом широколампасником, владельцем роскошной дачи и рабом сварливой жены, а настоящим военачальником, без которого страна беззащитна и обречена кормить чужую армию.

Громов понимал, конечно, что сложившиеся стереотипы не всегда отражают реальность и хороший, грамотный командир может честно и с большой отдачей работать везде. Другое дело, будет ли замечена и оценена его работа. В санаторно-курортном округе у настоящего командира гораздо меньше шансов отличиться. Настоящая военная работа в таком округе не очень интересует ближнее начальство, которое привыкло жить комфортно и решать все возникающие проблемы не в ходе учений, а на берегу моря возле аппетитно дымящего мангала. С другой стороны, и высокое начальство из центра относится к служащим в санаторно-курортном округе, как к людям уже достаточно награжденным самим своим пребыванием в пляжно-фруктово-шашлычном раю. Следовательно, никакого продвижения по службе в опережающем темпе, на которое Громов всегда был настроен, тут, похоже, не могло быть в принципе.

Впрочем, горевать по этому поводу Громов не собирался. Повезло или не повезло — покажет время. Оно все расставит по своим местам.

Куда тебя направили, там и нужно служить. Честно и от души. Иначе Громов не умел. Без настоящей работы жизнь для него просто не могла быть интересной.

Б. В. Громов:

— Скажу сразу, что ничего санаторно-курортного для меня там не было. Я пришел на должность командира батальона. Наша дивизия в то время была отправлена на китайскую границу (конфликт на острове Даманском), и в Майкопе почти никого не было. Например, в моем батальоне существовала одна полноценная рота, в остальных — только офицерский состав. Командиром этой единственной роты был Шилин Виктор Карпович. (Он и сейчас со мной работает, начальником Главного контрольно-ревизионного управления).

Во всем СКВО я был единственным командиром батальона с высшим военным образованием. Два года на этой должности просидел. Обычно после академии полгода комбатом и пошел дальше… У меня в этот период жизни все как-то затормозилось, и было ощущение, что после успешного в целом начала службы удача от меня отвернулась.

— Лето 1972 года. Я в то время был старшим лейтенантом и командовал 1-й ротой 36-го мотострелкового полка в городе Майкопе, — вспоминает Виктор Карпович Шилин. — Майкоп сам по себе интересный город. В особенности окружающие его горы. Очень красивая быстрая река. Случалось, мы выезжали в пригородные совхозы помогать при сборе урожая черешни, а позже кукурузы. Приятные командировки.

Полк перед этим весной убыл на восток вместе со всей дивизией на усиление Восточной группировки войск. Там происходили известные события на острове Даманском.

Остался второй состав, на базе которого формировалась дивизия. В нашем полку был частично развернут 1-й мотострелковый батальон, командовать которым после академии Фрунзе приехал Борис Всеволодович.

Помню, меня вызвал командир подполковник Владимир Алексеевич Золотухин: «Бери машину, езжай в Белореченск встречать академиков».

Я встречал на перроне сразу трех офицеров, выпускников академии Фрунзе. Первый — майор Бологое Виталий Игнатьевич, он прибыл на должность начальника штаба нашего полка. Второй — Самсонов Виктор Николаевич, ставший впоследствии начальником Генерального штаба. Прибыл он на должность начальника штаба соседнего 129-го полка. Третьим был капитан Борис Всеволодович Громов.

Бологое и Самсонов приехали «бобылями», а Борис Всеволодович с супругой — Наташей, которая в то время уже ждала ребенка. На Наташу невозможно было не обратить внимания — настоящая русская красавица.

Кстати, я сам в то время уже был женат, имел двух детей — сына Игоря и маленькую дочку. У Бориса Всеволодовича первый сын, Максим, родился в ноябре.

Мы сразу подружились и частенько встречались семьями. Зоя, моя жена, как более опытная, помогала Наташе ухаживать за маленьким…

Семья Громовых была замечательная, и до самой Наташиной гибели мы поддерживали дружеские отношения. Часто встречались в 1982 году, когда вместе с Борисом Всеволодовичем учились уже в академии Генерального штаба. Он пришел в академию из Афганистана, где был командиром дивизии. Я — из Генерального штаба. Собирались за столом и за разговорами в общежитии академии на проспекте Вернадского, 25. Но все это потом…

Встретил я, значит, академиков. Развез по местам. Так состоялось первое знакомство.

Мы с Громовым начали работать вместе, так как я был командиром роты в батальоне, который принял Борис Всеволодович.

Служили мы вместе до самого моего убытия в академию Фрунзе. Месяца три еще я был командиром роты, затем получил назначение начальником штаба батальона, первым заместителем Бориса Всеволодовича. Присвоили очередное звание капитана.

Конечно, в неукомплектованном полку служба идет несколько расслабленно, солдат мало, отсутствует основная часть работы.

Лучшие офицеры отправились на Восток, это понятно, там могли начаться боевые действия. Я, конечно, замечал, что у Бориса Всеволодовича чувствовалось какое-то неудовлетворение. Громов ведь был замечательно подготовлен для серьезной работы, он любил и умел командовать. Даже в этих, несколько расслабленных условиях он проявил себя как организованный и грамотный командир. Это сразу почувствовали и офицеры, и солдаты. На первых же стрельбах лень и благодушие моментально исчезли. Стало ясно, что при новом комбате все придется делать в полном объеме, качественно и быстро. Он потребовал четкого выполнения требований устава по огневой подготовке, и все поняли, что это не временное явление, так теперь придется работать всегда. Не всем, конечно, это понравилось, но молодой комбат оказался человеком с характером, пришлось подтянуться. Меня это обрадовало, батальон попал в надежные руки.

Два года мы прослужили вместе, и в 1974 году я убыл в академию Фрунзе. В то время Борис Всеволодович уже стал начальником штаба соседнего полка, и все уже понимали, что Громов перспективный офицер. Чувствовался в нем очень большой интеллектуальный и человеческий потенциал.

Достаточно быстро он стал командиром полка. Затем начальником штаба дивизии. Сменил пожилого полковника Кудрявцева — ветерана, участника Великой Отечественной войны. С этой должности он и отправился в Афганистан.

Что его отличало. Как я уже говорил — большая организованность, требовательность (ничего общего не имеющая с придирчивостью). Очень хорошее знание боевой подготовки и умение организовать процесс обучения, как солдат, так и офицеров.

Уже через год после его приезда смотры и проверки проходили у нас без серьезных замечаний. Офицеры и солдаты знали, что и как нужно делать. Боевая подготовка была на высоком уровне.