Агентурная сеть

Чтобы как-то заполнить свободное время, остававшееся от не очень-то обременительной и напряженной учебы, а заодно получиться французскому языку, мы с Татьяной определили Иришку в местную школу, куда она ходила через день на уроки литературы и истории. Школа эта носила имя крупного политического деятеля той самой страны, с послом которой я очень хотел познакомиться поближе, и потому возглавляемое им посольство патронировало или, выражаясь нашим языком, шефствовало над ней.

И вот незадолго до Рождества в школе состоялся самодеятельный концерт, на котором, как было принято, присутствовал посол с супругой. Надо заметить, что это была очень симпатичная, но, не знаю уж, к счастью или несчастью, бездетная пара. На этом концерте Иришка исполнила песню «Степь да степь кругом». Не скажу, что у нее был большой вокальный дар, к тому же пела она без музыкального сопровождения, но то ли хватающая за душу русская мелодия, то ли экзотическая для жаркой Африки история о замерзающем ямщике (перед тем как запеть, Иришка вкратце изложила содержание песни), но только расчувствовавшаяся посольская чета решила пригласить русскую девочку с родителями к себе на ужин, разумеется, вместе с директором школы и некоторыми учителями.

С этого вечера все и завертелось.

Последовало еще несколько приглашений, и очень скоро посол и его жена так привязались к нашей дочери, что готовы были видеться с ней хоть каждый день!

Так завязалась наша дружба, из которой я постарался извлечь максимум пользы. Не для себя (и это служило мне оправданием перед всеми), а для дела (а вот это уже оправдывало меня только в собственных глазах).

Естественно, я не тешил себя иллюзиями по поводу вербовки посла, уж слишком маловероятной казалась мне такая перспектива, но тем не менее не исключал полностью такой возможности, хорошо зная, что в нашем деле случается всякое и не следует отбрасывать никаких, даже самых сомнительных вариантов. К тому же в его резиденции можно было познакомиться с массой интересных людей, а дружба с таким человеком служила лучшей рекомендацией моей порядочности в глазах тех, кто с предубеждением относился к советским дипломатам.

Так в очередной раз Иришка невольно оказалась втянутой в наши игры. Но если раньше она только подозревала, что ее родители имеют отношение к КГБ, то теперь, побывав между двумя командировками в ведомственном пионерском лагере, была в этом твердо уверена! А понаблюдав за тем, как ко мне относятся в посольстве, сразу смекнула, что среди чекистов я являюсь самым большим начальником, иначе говоря — резидентом!

Уяснив все это и осознав свою полезность для дела, которым занимается ее отец, Иришка неимоверно возгордилась, отчего ее веснушчатый носик вздернулся еще больше. А меня охватила тревога, что она еще чего доброго возомнит себя настоящей разведчицей и поставит перед собой ту же цель, которую примерно в ее возрасте наметила себе Татьяна.

Скажу по совести, мне совершенно не хотелось, чтобы единственная дочь пошла по стопам родителей и (не дай Бог!) повторила путь своей матери.

Что касается самой Татьяны, то, в отличие от всех предыдущих командировок, в этот раз она не стремилась приобщаться к работе с полезными связями и вообще старалась не высовываться. Ей вполне хватало обработки магнитофонных пленок с записями разговоров в кабинете американского посла, это отнимало слишком много времени, да к тому же по соображениям безопасности ей было совсем ни к чему вступать в какие-то контакты с иностранцами и тем самым ставить под угрозу столь важное мероприятие.

И все же пренебрегать ее помощью я не мог. Вот и во время этого посещения Кальдианы перед ней была поставлена скромная, но ответственная задача: занять удобную позицию, вести наблюдение за хижиной, где я должен был встретиться с «Атосом», и в случае каких-то осложнений вовремя меня об этом предупредить. Что касается места встречи, то назвать его хижиной можно было чисто условно. На самом деле это был вполне современный гостиничный номер, оборудованный внутри по европейскому стандарту, соответствующему трем звездочкам, а снаружи стилизованный под традиционное африканское жилище конической формы, покрытое тростником и хорошо защищенное от палящего солнца.

Татьяна с Иришкой пошли в сторону «деревни» (так в туристском комплексе назывался участок, где размещались хижины), а я с праздным видом стал прогуливаться в районе спортивных площадок, ресторана, бара и других мест для отдыха и развлечений.

Вообще-то эта прогулка была с моей стороны самой настоящей перестраховкой. За безопасность нашей встречи отвечал «Атос». Он не менее меня был заинтересован, чтобы она прошла благополучно и не была зафиксирована контрразведкой, и я был уверен, что он сделает все необходимое, чтобы в этот день за мной не было слежки, а на Кальдиане не болтался ни один сотрудник специальной секции «Руссо». И отправился я на прогулку исключительно по старой профессиональной привычке лично изучить обстановку в районе предполагаемой встречи и убедиться в том, что не затевается никакой провокации.

И действительно, во всей округе я не заметил ничего подозрительного, и через четверть часа вернулся к семье. Я застал Татьяну сидевшей на циновке под развесистой пальмой в каких-то пятнадцати метрах от береговой черты.

Оглядев занятую женой позицию, я пришел к выводу, что она обеспечивает необходимый обзор и позволяет контролировать обстановку вокруг хижины, где меня должен ждать «Атос». Это была его персональная, постоянно зарезервированная за ним хижина, где он в свое время встречался с женой постоянного представителя ООН. Так что у него накопился неплохой опыт обеспечения конспирации при проведении на Кальдиане интимных встреч.

Я уж совсем было хотел одобрить сделанный Татьяной выбор, как вдруг, посмотрев на стоявшую рядом развесистую пальму, вспомнил об одном инциденте, произошедшем незадолго до ее приезда, в самом начале нашей совместной работы с «Атосом», когда мы отрабатывали с ним различные варианты личной связи. Именно тогда я впервые вызвал «Атоса» на экстренную встречу. Особого повода для этого не было, просто я воспользовался случаем проверить, насколько он точен в выполнении наших рекомендаций и так ли уж безотказны и надежны предусмотренные на этот счет сигналы.

В тот раз теоретически меня прикрывал Хачикян, который один был посвящен в истинную суть нашей поездки на Кальдиану. Практически же прикрытие мое было весьма солидным, поскольку приехали мы большой компанией, в которую входили не только Асмик, но еще и Ноздрин со всеми своими чадами и домочадцами. При этом мы соединили полезное с приятным, прежде всего, конечно, для Ноздрина и его близких, потому что сотрудникам секретно-шифровального отдела посольства не так уж часто удавалось выезжать на отдых, тем более на Кальдиану, и каждая такая поездка была для них большим событием.

К тому же в тот день на Кальдиане мы были не одиноки. Неподалеку расположились еще несколько посольских семей. Так что если бы французским или местным спецслужбам вздумалось организовать против меня какую-то провокацию (а на начальном этапе работы с «Атосом», пока он не был достаточно закреплен и проверен, такое не исключалось), им пришлось бы иметь дело не только со мной и Хачикяном, но с многочисленной группой наших соотечественников, которые не дали бы меня в обиду.

Пока я в хижине беседовал с «Атосом», Хачикян и Ноздрин расположились под той самой пальмой, где сейчас сидела Татьяна, и стали играть в нарды. Играли они играли, как вдруг откуда-то с десятиметровой высоты прямо на доску, разметав в разные стороны фишки, свалилась «пятиминутка» — маленькая, но чрезвычайно опасная змейка, получившая такое название потому, что укушенный ею человек уже через пять минут отправляется на тот свет.

Все произошло так неожиданно и произвело такой ошеломляющий эффект, что Хачикян и Ноздрин, как и наблюдавшие за их игрой болельщики, в одно мгновение разбежались в разные стороны!