Золото Серебряной горы

Оператор, с лица которого всю дорогу не сходила улыбка, теперь стал серьезным и озабоченным.

— Я — категорически против, — сказал он. — Обойтись без обеда, — еще полбеды. Но вот остаться здесь вдвоем, в месте, вокруг которого ходят нехорошие слухи… Сам же Михаил Дмитриевич сейчас рассказывал…

— А вот я… — попытался вклиниться Петька и сообщить о своих ощущениях, — я сейчас…

Дядя Миша бросил в его сторону гневный взгляд. Мол, что ты себе позволяешь?

— Все мы находимся здесь, — сказал Смирнов, — и, согласитесь, никто ничего подозрительного не заметил…

— Да успокойтесь вы ради бога! — поддержал его дядя Миша. — Вы только посмотрите: снег-то нетронутый! Это значит, что с октября здесь не ступала нога человека! А вы чего-то боитесь!

— Все, по машинам! — скомандовал Смирнов.

— Я остаюсь с вами! — заявил Петька.

— Ну ты че, пацан, едешь, нет ли? — закричал из машины долговязый шофер.

— А ну-ка без разговоров! — Дядя Миша приподнял Бумажкина, бесцеремонно втолкнул его салон «уазика» и захлопнул дверцу.

Петька хотел выскочить, но машина моментально набрала скорость. Внутри у него все заклокотало от негодования. «Отвязаться хотят? — думал он. — Не выйдет! Еще нарочно после обеда приеду! А уж по дороге домой я этому дяде Мише все припомню. И освещение как в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, и то, что в Благодатном преступности никакой…»

— Вечно с этим Смирновым проблемы, — донеслось из кабины. — Откажусь от командировок с ним… Я, кстати, как чувствовал, и от этой отказывался, тем более что завтра с утра опять… — И безо всякого перехода добавил: — Смотри-ка, Вадь, небо затягивается, похоже, снег будет… А я-то думал, с чего это суставы ломит?

Петька взглянул на небо. Оно напоминало московское в зимнее время года: бескрайняя голубизна была задернута серой пленкой. Даже непривычно как-то для Забайкалья, в котором, как он уже убедился, всегда светит солнце.

Миновав рудоуправление, машина свернула на трассу. На фоне бурой сопки как-то беспомощно темнели две маленькие фигурки. Внезапно Петька почувствовал острый приступ тревоги. Ему казалось, что с ними должно случиться что-то очень плохое.

— Остановитесь! — закричал он. — Мне нужно выйти! Я пойду пешком, слышите?

Водитель повернул свою длинную голову:

— Эй, рыжий! Заткнись, а?

— Остановитесь! — не унимался Петька.

Долговязый врубил на всю громкость магнитофон и продолжал крутить баранку автомобиля…

Глава 23. Исчезновение

Даша, судя по всему, уже высматривала их из окна кухни. Мелькнула голубая шторка — и девочка появилась на крыльце.

— Милости просим, — сказала она, — все уже давно готово. А где же дядя Миша и журналист?

— Работают. Мы их чуть позднее заберем, — ответил Вадим, спрыгивая из машины вместе с камерой в руках. — Вот, дали задание снять теплицу. Где она?

— Пойдемте покажу, — сказала девочка. — Сабля, свои! Идите, не бойтесь!

От Петьки не укрылся мимолетный взгляд, который она бросила в его сторону: все ли в порядке?

Оператор вышел в огород, собака полезла в конуру. В этот самый момент калитка открылась, и во дворе появился долговязый. Сабля опять выползла из конуры, но лаять не стала, а, глядя на него, грозно зарычала. Петька понял, что это не совсем обычное для нее поведение и что для водителя наступает ответственный и опасный момент. То же самое поняла и Даша.

— Сабля, на место! — громко крикнула она.

Но на сей раз приказ хозяйки не подействовал.

На лице у Николая появилось жалкое подобие улыбки. Он явно боялся. Сделав несколько шагов к крыльцу, он вдруг остановился и, вытянув губы, произнес:

— У-тю-тю-тю-тю-тю…

Вероятно, таким образом он хотел расположить к себе собаку. Но тут произошло неожиданное: Сабля в два прыжка оказалась рядом с ним и вцепилась зубами в руку.

— А-а-а-а! — завопил долговязый.

— Держитесь! — крикнула Даша и бросилась на помощь. Тот уже успел отскочить в сторону. — Отдай! Отдай, говорю, варежку!

Долговязый тем временем стоял на крыльце и рассматривал травмированную руку. Петька заметил на его большом пальце чуть заметную розоватую ссадину.

— У-у-у, собака! — злобно пробурчал водитель. — Так, глядишь, без руки бы остался!

Даша протянула ему рукавицу.

— Болит?

Долговязый сморщился, как от неимоверной боли.

— А вы побледнели. Пойдемте, я зеленкой обработаю.

— Это все Смирнов, — сердито пробурчал тот. — Не он бы — уже бы к Чите подъезжали.

Обед прошел в тягостном молчанье. Один долговязый во все щеки уплетал пельмени и требовал добавки. Пока Даша наполняла в очередной раз тарелку, он впивался взглядом в травмированный палец и сокрушенно качал головой.

Между тем тревога ни на минуту не покидала Петьку. Он то и дело поглядывал на часы. Наконец настало время отправляться за дядей Мишей и Смирновым. Водитель встал из-за стола, потянулся и сказал:

— У-у-у! Хорошо-то как! Поспать бы теперь чуток!

Петька воспринял это как неудачную шутку, а Даша, не имеющая понятия о произошедшем конфликте, предложила:

— В комнате кровать. Можете прилечь.

— И то правда, — обрадовался Николай, — надо отдохнуть. Тем более что впереди у меня бессонная ночь. И не одна.

К долговязому подлетел Вадим:

— Ты что, с ума, что ли, сошел? Нас же ждут!

— Да отцепись ты! Этот Смирнов что хочет, то и воротит! А я что, хуже? К тому же у меня — производственная травма. Не заезжали бы в этот чертов поселок — все было бы нормально.

Петька видел, что терпение оператора на пределе и испугался, как бы спор не закончился мордобитием.

— Мужчины, успокойтесь! — вмешалась Даша, и, обращаясь к Николаю, добавила. — Через десять минут я вас разбужу. Договорились?

— Попробуй только не встать! — пригрозил Вадим.

Спустя пятнадцать минут оператор, водитель и Петька уже сидели в машине, а с неба падали крупные белые хлопья.

— Еще и снег пошел, едри ему голову! — донеслось из кабины. — Тащиться еле-еле придется! Эй, вы! Вы там по сторонам-то смотрите, мне бы дорогу не потерять!

— Да что, ее перенесли, что ли, пока ты дрыхнул! — сердито отозвался Вадим.

«Уазик» миновал поселок, поле и, свернув в сторону, начал медленно пробираться к Серебряной горе.

— Вот-вот должны наши появиться. Странно, их нет. Может, мы просто не видим, снег-то какой! Эй, Николай, посигналь-ка там! Никого!

— На фиг им было вообще здесь оставаться! — донеслось из кабины.

«И правда, для чего они остались? — недоумевал Петька. — Поговорить? Так это можно было сделать и дома. Проникнуть в рудник? Так вход в него все равно завален… Вдвоем тем более быстро, его не разобрать. Странно все это. Да, а вот интересно, почему Смирнов приехал именно к дяде Мише? И были ли они знакомы раньше?»

Петька поймал себя на том, что вопросов к Смирнову, и теперь уже и к дяде Мише, становится все больше, и ни на один из них нет ответа.

Часа два телевизионный «уазик», прорываясь сквозь белую пелену, кружил возле Серебряной горы. Время от времени из него появлялись Петька и Вадим и громко звали исчезнувших. Бесполезно. Только тихо и неторопливо падал снег.

— В такую-то погоду на диване дрыхнуть, а не по степи мотаться, — бурчал Николай, — хороший хозяин и собаку в такую метель не выгонит…

Между тем начинало темнеть.

— Может, еще раз по дороге проехать? — предложил оператор. — До поворота и обратно.

Но и это не дало никаких результатов.

— Теперь уже окончательно ясно, что с ними что-то случилось, — тихо произнес Вадим. — Но что? Заблудились? Но и блудить-то здесь негде…

Петька ощутил в груди большой тяжелый комок. Он считал себя отчасти виноватым в том, что произошло. «Надо было все-таки выскочить из машины, — не переставал он ругать себя все это время, — ведь чувствовал же, что будет что-то плохое. Между прочим, я веду себя неправильно, — спустя несколько минут, одернул себя Бумажкин. — Я злюсь на этого ненормального водителя и нервничаю из-за тех двоих… А как нас учили вести себя в таких случаях? Успокоиться и прислушаться к своему внутреннему голосу. А для этого нужно…»