Страница 20 из 46
— Из Москвы! — воскликнула Даша так, будто речь шла о человеке, прибывшим из Австралии или Новой Зеландии. — Вот это да!
Несмотря на смущение Бумажкин вскочил и протянул Даше руку:
— Петр…
— Даша, — ответила она, глядя на Петьку сверху вниз. Петька торопливо опустился на табурет. То, что он успел заметить за несколько секунд, повергло его в самый настоящий шок. Даша-то, Даша оказалась выше его на целую голову! И угораздило же его уродиться таким коротышкой!
— Помнишь, я рассказывал тебе, что в Москве живет мой племянник, Константин, — теперь уже с гордостью продолжал дядя Миша. — Так вот, это его сын. Приехал к нам в гости. («Похоже, он и Даше, и Сабле говорит одно и то же», — подумал Петька). Ну ладно, Даша, ты тут гостя развлекай, пельмени вари, а я пойду баньку затоплю.
И в этот самый момент, словно раскаленные клещи впились Петьке в верхнюю челюсть. Он схватился за щеку.
— Что случилось? — встревожился дядя Миша.
— Зуб… — простонал Петька, — зуб…
Глава 10. Досадная неожиданность
Хоть и недолго пришлось мерзнуть Петьке в читинском аэропорту да на вокзале в Приаргунске, но все это дало о себе знать. Зуб, который до этого момента лишь время от времени поднывал, теперь заявил о себе в полную силу.
Даша и дядя Миша растерянно переглянулись. Да что они, не знают, что делать в таких случаях, что ли?!
— Мне бы к стоматологу… — промычал Петька.
Дядя Миша беспомощно развел руками:
— Так нет его в Благодатном.
— А где есть?
— В райцентре, — вздохнул дядя Миша.
— Да и то только с утра, — тоже вздохнула Даша.
— Двадцать три километра, конечно, не расстояние, — продолжал дядя Миша, — но вот когда зуб-то болит… Но ведь даже не это главное. Главное, к стоматологу не сразу попадешь. Даже если придешь с утра и будешь первым.
Петька молча уставился на родственника.
— Система такая, Петьк, — пояснил он. — Чтобы попасть к стоматологу, нужно все обследования у терапевта пройти, флюорографию сделать, и если у тебя не обнаружат туберкулез, вот тогда и к стоматологу талончик дадут.
— А если обнаружат?
— Да ты что, Петька, неграмотный, что ли? Тогда — прямым ходом в Читу, в тубдиспансер. Там заодно и зуб подремонтируют. Чтоб человек-то не мучился. Ну что, легче стало?
Петька кивнул. Пытаясь понять весь этот механизм, он на время забыл о зубе. И тут же боль напомнила о себе с новой силой.
— М-м-м… — замычал он, — таблетку хоть какую-то дайте, что ли… Анальгин, например…
— Так за ним тоже в райцентр бежать нужно! А аптека все равно там закрыта!
Петька метнулся к сумке. Он вспомнил, что мама хотела дать ему с собой лекарства, а он всячески сопротивлялся. Балбес! Но кто же знал, что все так по-дурацки повернется! А может, мама, все-таки положила несколько упаковок? Увы, чуда не произошло.
Отбрасывая в досаде сумку в сторону, Бумажкин ненароком заметил, что девочка и дядя Миша, словно глухонемые, подают друг другу какие-то знаки. Вероятно, Даша в чем-то пыталась убедить дядю Мишу, и тот крутил у виска указательным пальцем и показывал на Петьку. Девочка, судя по всему, не отступала.
Наконец ей удалось сломить сопротивление дядьки и тот коротко сказал, обращаясь к Бумажкину:
— Одевайся.
Петька ни о чем не стал спрашивать, молча надел валенки, телогрейку, нахлобучил шапку и вслед за Дашей вышел на улицу.
Глава 11. Баба Груня
Даша шла очень быстро, и Петька в своих огромных валенках еле поспевал за ней. Время от времени девочка оглядывалась и спрашивала:
— Болит?
— Угу…
— Потерпи немного. Скоро уже.
И, видимо, чтобы хоть как-то отвлечь Петьку от боли, начала рассказывать:
— К бабе Груне идем. А она живет в Индонезии, то, как бы выразиться… Словом, жители поселка районы так называют. Мы вот с дядей живем в Америке, а баба Груня — в Индонезии. Смешно, правда?
Говоря по правде, не очень. Но Петька промолчал. И не только от того, что старался лишний раз не открывать рот, а чтобы ненароком не обидеть девочку. Да и о народных названиях районов Благодатного он слышал уже третий раз.
Петьке показалось, что они очень долго шли, прежде чем остановились возле скособоченной, наполовину вросшей в землю, избушки. Даша постучала в окно.
— Открыто! — донесся старческий голос.
— Пошли! — шепнула девочка и дернула за ручку двери.
Миновав маленькие темные сени, они оказались в помещении, которое, видимо, было и комнатой и кухней одновременно. За столом, скрючившись, сидела маленькая усохшая бабка и размачивала в чае сухарь. У стены стоял небольшой старинный сундук, напротив — возвышалась русская печь.
— Добрый вечер, — обратился к бабке Даша.
— Здравствуйте, — с трудом разомкнул рот Петька.
— Баба Груня, — продолжала Даша, — помочь надо. Человек зубом мучается.
— Вижу, — не глядя на Петьку, отозвалась та и вынув из стакана сухарь, поднесла ко рту. В последний момент половина сухаря оторвалась и упала обратно в стакан.
— Садись, голубь ясный, — прошамкала бабка.
Петька обвел взглядом помещение и опустился на сундук. Больше прикорнуть было некуда. Даша продолжала стоять у дверей.
— Смотрю не нашенский паренек-то, — уткнувшись взглядом в стакан, произнесла бабка. — Откель будет-то?
— Из Москвы, баба Грунь, — отозвалась Даша. — Он сам-то сказать не может. Зуб у него болит.
— Конечно, болит, — согласилась баба Груня, безуспешно пытаясь извлечь из стакана крючковатым пальцем сухарь.
«Скорей бы она с этим сухарем закончила, что ли», — с досадой подумал Петька, держась рукой за щеку.
Наконец бабка положила в беззубый рот тюрю, запила чаем и, отодвигая стакан в сторону, прошамкала:
— Ладно, потом допью. У меня еще где-то кусочек сахара есть. А то че парнишка мучается?
Она вышла из-за стола и, скрючившись, направилась к Петьке. Тот приготовился подробно рассказывать, где, как и когда начал болеть зуб, как это делал на приеме у врача, но баба Груня внезапно развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в другую сторону.
— Ну где же она? — недоумевала бабка. — Запамятовала, ей-богу! Ведь намедни же ей рожу Петровне выводила!
Баба Груня зашла за печку.
— Вот она, родимая, — донеслось оттуда, — я ж сама ее сушиться положила! Ну все! Теперь, голубь ясный, считай, что зубной боли у тебя будто и не бывало!
Бабка вынырнула из-за печки, держа в руках красную тряпицу отнюдь не первой свежести. О, каким замечательным, каким желанным представился в этот момент Петьке кабинет стоматолога! С какой радостью погрузился бы он сейчас в зубоврачебное кресло! С каким наслаждением слушал бы он звяканье медицинских инструментов, от которых прежде он, дурак, готов был бежать куда глаза глядят.
Бабка между тем остановилась перед Петькой и внимательно посмотрела на его щеку. Потом развернула тряпицу, склонилась над ней, что-то прошептала и, смачно плюнув на ее середину, быстро приложила к Петькиной щеке. Он невольно дернулся, почувствовав на себе влажное бабкино лекарство.
— Сидеть, голубь! — строго приказала она. — А то не поможет!
Петька замер, смирившись со своей участью. Правда, подумал о том, как бы не подцепить какой-нибудь заразы, но сдернуть со щеки тряпицу не решился.
Да, интересная все-таки штука жизнь! Ну разве мог он, Бумажкин, еще неделю назад предполагать, что у него вдруг разболится зуб и лечить его будут не где-нибудь, а на самом краю России. Да еще таким средневековым способом!
— Полегчало? — спросила бабка.
Петька осторожно, чтобы не уронить тряпку, покачал головой.
— Болит?
— Угу…
— Ничего, пройдет. Можно идти.
— Баба Груня, я вам завтра меду принесу, ладно? — сказала Даша. — Сейчас просто некогда было.