Неведомое

В ночь на 25 марта 1880 года я отправился спать поздно, зачитавшись одной книгой, как это со мной часто случается. Мне приснилось, будто я лежу на своем диване и читаю, как вдруг, подняв глаза, я ясно увидел своего брата Ричарда Вингфильда, сидящего передо мною на стуле. Мне снилось, что я заговорил с ним, но он только кивал головой в ответ, потом встал и вышел из комнаты. Проснувшись, я очутился стоящим у постели, одной ногой на полу, другой опираясь на тюфяк, и собираясь произнести имя своего брата. Впечатление его присутствия было до того сильно, и вся сцена, виденная мной во сне, до того реальна и жива, что я отправился искать брата в соседней гостиной. Потом я попробовал опять заснуть, надеясь, что видение повторится, но был чересчур возбужден. Однако к утру мне удалось задремать. Поутру впечатление от моего сна оставалось столь же ярким и сохранилось таким навсегда. Я отметил даже в своем дневнике это «видение» и прибавил слова: «Да сохранит его Бог!» Три дня спустя я получил известие, что брат мой, Ричард Вингфильд, умер в четверг вечером 25 марта 1880 года, в восемь с половиной часов, от последствий раны, которую нанес себе на охоте».

К этому письму Вингфильд приложил свою записную книжку, где в числе деловых заметок значится следующая: «Явление брата в ночь на 25 марта 1880 года. Да сохранит его Бог!»

Надо заметить, что этот сон приснился ему лишь через несколько часов после смерти брата.

Документов подобного рода имеется такое изобилие, что затрудняешься — где остановиться. Не можем, однако, удержаться от соблазна сообщить еще один сон, не менее поразительный, напечатанный недавно с подтверждающими его документами в «Анналах психических наук» доктора Дарие.

«В первых числах ноября 1869 года я уехал из родного города Перпиньяна учиться фармацевтике в Монпелье. Моя семья состояла в то время из матери и четырех сестер, и я оставил всех счастливыми и в цветущем состоянии здоровья. 22 числа того же месяца младшая, любимая моя сестра, Елена, прелестная 18-летняя девушка, пригласила к себе своих молодых подруг. После обеда они всей компанией с моей матерью отправились гулять. Погода стояла чудная. Вскоре моя сестра почувствовала себя очень нехорошо: «Мама, — сказала она, — у меня странная дрожь по всему телу и сильно болит горло. Пойдем домой!»

Двенадцать часов спустя моя дорогая сестра скончалась, задохнувшись от злокачественной жабы. Мои родные посылали мне в Монпелье телеграмму за телеграммой, вызывая меня домой. Но по роковой случайности я не получил ни одной. Между тем в ночь с 23 на 24 ноября, как раз через восемь часов после смерти бедной девочки, у меня была страшная галлюцинация. Я вернулся домой в два часа ночи, счастливый и довольный, проведя два дня на веселой экскурсии, и через пять минут заснул. Часа в четыре ночи мне приснилась младшая сестра, бледная, окровавленная, измученная, и ее пронзительный жалобный крик поразил мое ухо: «Что же ты медлишь, мой Луи! Приди, приди скорей!» Во сне же мне привиделось, среди страшной тревоги, что я нанял экипаж, но, несмотря на все мои старания, он не двигался вперед. А сестра моя все стояла передо мной, бледная, окровавленная, изнемогающая, и все тот же жалобный стон поражал мое ухо: «Где же ты, мой Луи? Приди, приди, скорей!»

Я проснулся с пылающей головой, сухостью в горле, обливаясь холодным потом. Вскочив с постели, я старался собраться с мыслями. После этого я уже никак не мог заснуть. В 11 часов я пришел к общему столу, страшно расстроенный. На расспросы товарищей я рассказал им свой мучительный кошмар. Надо мною посмеялись.

В четыре часа, возвращаясь с лекций, я увидел вдали идущую мне навстречу женщину в глубоком трауре. Я узнал свою старшую сестру, которая, беспокоясь обо мне, несмотря на свое тяжелое горе, приехала взглянуть, что со мной. Она поведала мне о нашем семейном несчастии, которого я никоим образом не мог предвидеть, так как 22-го утром получил от своих самые утешительные вести. Таково испытанное мною явление; сообщаю вам его как вполне достоверное, воздерживаясь от всяких комментариев. 20 лет прошло с тех пор, но впечатление не утратило своей силы, и если черты моей Елены уже успели стушеваться и поблекнуть, то я все еще как сейчас слышу ее жалобный, отчаянный призыв: «Где же ты, мой Луи? Приди, приди, скорей!»

Луи Ноелль,

аптекарь в Сетте

Этот сон, как и предыдущий, приснился после смерти лица, очевидно, вызвавшего его.

Мы не станем анализировать непосредственных причин этих ощущений, потому что далее мы установим различие между явлениями мертвых и явлениями умирающих, то есть еще не ушедших из жизни; обратим прежде всего внимание на самый сон, каково бы ни было свойство психического действия. Можно предположить несколько объяснений. Может быть, дух автора письма перенесся к его сестре и застал лишь труп? Или, напротив, сестра перед смертью мысленно рвалась к нему, и этому призыву потребовалось 18 часов, чтобы вызвать ощущение? Или, просто-напросто, не было ли тут психического тока неведомого свойства между братом и сестрой? Все это — вопросы, подлежащие изучению. Мы вступаем в новый мир, и он еще совершенно неизведан.

Но, уже читая об этих снах, замечаешь, чувствуешь, что действующая сила не всегда идет от умирающего к лицу, воспринимающему это впечатление, а часто от самого спящего к умирающему, подобно «зрению на расстоянии».

Такое впечатление производят многие из приведенных нами случаев, например: бабушка, уводящая внуков через луговину, брат, умирающий в Петербурге и окруженный коленопреклоненными детьми, длинное погребальное шествие, смерть собаки, ребенок, умирающий на красной перинке, пять гробов, смерть Карно, генерал Коссиньи, падающий с лестницы, и некоторые другие. Так и кажется, что дух спящего действительно видел, воспринимал, ощущал все это, происходившее вдали.

Эти явления видений во сне составят предмет нашей следующей главы.

Приведенные факты, по нашему мнению, являются убедительными документами и подтверждают, только в несколько иной форме, манифестации умирающих, сообщенные выше. Это психические явления несомненные и неоспоримые. Отныне они должны составить новую отрасль науки.

Глава восьмая

Судя по примерам, приведенным выше, в иных снах как будто действительно видишь то, что происходит на расстоянии. Мы продолжим это исследование, опираясь на другие специальные факты, тщательно отслеженные, но не возвращаясь к явлению умирающих, так как несомненность последних явлений мы считаем отныне окончательно доказанной.

В этих примерах ясновидения во сне на расстоянии мы займемся лишь случаями прозрения событий настоящего времени; случаи угадывания будущего составят уже предмет следующей главы, последней в этой книге. Мы также отложим на время случаи ясновидения на расстоянии в состоянии бодрствования, а также анализ предчувствий. Такие разграничения, безусловно, необходимы для того, чтобы разобраться в исследовании этих фактов.

Уже много лет я занимаюсь изучением этих вопросов. Нижеследующий сон я напечатал в 1889 году в газете «Voltaire»; он был сообщен мне моим другом, парижским журналистом П. Конилем.

I. В 1844 году я был в седьмом классе лицея Людовика Святого. В это время мой дядя, Жозеф Кониль, судебный следователь на острове Бурбоне, приехал в Париж советоваться с врачами насчет опухоли, появившейся у него на шее и постепенно захватившей всю щеку и голову. Он решался на операцию, но врачи откровенно объявили моему отцу: «Без операции он может прожить года полтора, но если делать операцию, то он умрет под ножом хирурга».

Дядя так никогда и не узнал этого заключения. Каждый день изобретали новый предлог, чтобы отсрочить операцию. Однажды, в воскресенье, когда я пришел домой в отпуск, дядя был со мной особенно нежен и, прощаясь, сказал мне: «Поцелуй меня, мы с тобой больше не увидимся». Разумеется, я старался разубедить дядю, потому что очень любил его; потом вернулся в свое училище.