Страница 36 из 45
Из-под левого глаза у него медленно сочилась кровь. Голова болела.
Пол ничем не был застелен. Он простучал его. Тот же самый металл, что и на стенах.
Он снял с ведра крышку, отлил и вернул крышку на место. Судя по часам, с момента налета на ресторан прошло часа четыре, не больше.
Бумажника при нем не было, а вот монеты они трогать не стали.
Он сел на стул, к карточному столику, покрытому зеленым, сплошь в подпалинах от сигарет сукном. Сначала Тень поупражнялся в «проталкивании» монет через стол. Потом отобрал два четвертака и отработал «бессмысленную передачу».
Один четвертак он спрятал в ладони правой руки, а другой взял в левую, открыто зажав его между указательным и большим пальцами. Потом сделал вид, что забирает четвертак из левой, притом, что на самом деле монетка скатилась в кулак той же руки, а сам раскрыл правую ладонь и показал четвертак, который лежал там с самого начала.
Манипуляции с монетами были хороши уже тем, что позволяли больше ни о чем не думать: или, вернее, выполнять их должным образом было практически невозможно, если ты при этом расстроен или зол, так что иллюзионистская техника сама по себе, даже сейчас, когда демонстрировать ее было некому, кроме самого себя — ибо для того, чтобы изобразить простейшее движение, передачу монетки из одной руки в другую, нужно было, во-первых, овладеть достаточно сложными навыками, а во-вторых, полностью сосредоточиться на процессе, — успокаивала и очищала мозги от страха и смятения.
Потом он взялся исполнять фокус еще более бессмысленный: превращать одной рукой доллар в цент, притом, что были у него только два четвертака. По ходу фокуса каждую из двух монет следует поочередно прятать и показывать: он и начал с того, что один четвертак был на виду, а второй — нет. Он поднес пальцы ко рту, дунул на ту монетку, которую держал открыто, а сам при этом — классическим движением — переправил ее в ладонь, а большой и указательный палец при этом достали и показали вторую, спрятанную монетку. В итоге сложилось впечатление, будто он показал четвертак, поднес его ко рту, дунул на него и снова опустил — и все это время был у него в руке один и тот же четвертак.
Трюк этот он проделывал много раз подряд.
Интересно, подумал он, убьют они меня или нет — и тут же рука его дрогнула, совсем чуть-чуть, но ровно настолько, чтобы один из двух четвертаков выскользнул из пальцев и упал на покрытое подпалинами сукно карточного стола.
А потом, поскольку на фокусах он уже просто-напросто не мог сосредоточиться, Тень отложил монетки в сторону, вынул подаренный Зорей Полуночной доллар с головой Свободы, крепко сжал его в кулаке и стал ждать.
В три часа ночи, по наручным часам Тени, агенты вернулись, чтобы допросить его. Двое мужчин в темных костюмах, черных лаковых туфлях, темноволосые. Ну точно, агенты. Один был широкоплечий, с квадратной челюстью и густой шевелюрой, и по нему было видно, что в юности он играл в американский футбол за сборную школы. А еще ногти у него были обкусаны чуть не до самых корней. Второй заметно лысел: круглые очки в серебряной оправе, тщательно обработанные ногти. В общем-то никакого особого сходства, но Тень отчего-то поймал себя на мысли, что наверняка на каком-то глубинном — клеточном что ли — уровне эти два человека полностью идентичны. Они встали по обе стороны от карточного столика и уставились на него.
— Как долго вы работаете на объект, сэр? — спросил один из них.
— Я не понимаю, о чем речь, — ответил Тень.
— Обычно он представляется как Среда. Грим. Ал-Фатер. Старик. Вас видели в его обществе, сэр.
— Я работаю на него около двух суток.
— Только не нужно нам врать, сэр, — сказал тот, что в очках.
— Договорились, — кивнул Тень. — Не буду. Но двое суток остаются двумя сутками.
Тот, что с квадратной челюстью, вытянул руку и ухватил Тень за ухо. Ухо он выкрутил, сжав его при этом со всей дури. Боль была довольно ощутимая.
— Мы же просили не врать нам, сэр, — с мягким упреком в голосе сказал он. И отпустил ухо.
У каждого из агентов под пиджаком было по кобуре. Даже и думать нечего. Тень и не думал. Он представил себе, что он снова в тюрьме. Мотай свой срок, тяни время, думал Тень. Не говори им ничего, чего бы они уже не знали. Не задавай вопросов.
— Вы связались с очень дурной компанией, сэр, — сказал тот, что в очках. — И вы окажете своей стране неоценимую услугу, если начнете давать свидетельские показания, — и улыбнулся, более чем ласково. Я добрый полицейский, гласила его улыбка.
— Я понял, — сказал Тень.
— А если вы откажетесь нам помогать, сэр, — сказал тот, что с квадратной челюстью, — у вас будет возможность полюбоваться на то, до чего мы доходим, когда бываем не в духе.
Он ударил Тень в солнечное сплетение, наотмашь. Это еще не пытка, подумал Тень, согнувшись пополам, это он просто дает мне понять, для контраста: Я злой полицейский. Его вырвало.
— Мне бы очень хотелось, чтобы у вас было хорошее настроение, — сказал Тень, как только восстановил дыхание.
— Нам и нужно-то всего ничего: ваше сотрудничество, сэр.
— А могу я… — хватанул воздуха Тень, и тут же осекся: не задавай вопросов, подумал он, но было уже поздно, слова уже повисли в воздухе, — могу я поинтересоваться, с кем именно собираюсь сотрудничать?
— Ты что, хочешь, чтобы мы представились? — спросил агент с квадратной челюстью. — Да ты, парень, совсем рехнулся!
— Да нет, погоди, он дело говорит, — сказал агент в очках. — Ему же так проще будет с нами общаться. — Он перевел взгляд на Тень и улыбнулся так, словно рекламировал зубную пасту. — Ну, значит, меня зовут мистер Камен, сэр. А мой коллега — мистер Лесс.
— В общем-то, — поправился Тень, — я хотел понять, от какой конторы вы работаете. ЦРУ? ФБР?
Камен покачал головой.
— Ну и вопросы вы задаете! Прошли те времена, когда все было настолько просто. Теперь все куда сложнее.
— Частный сектор, — подхватил Лесс, — сектор государственный. Сами понимаете. В наши дни все перемешалось.
— Но уверяю вас, — сказал Камен, показав все тридцать два зуба, — мы играем за хороших парней. Кстати, сэр, вы есть не хотите? — Он полез в карман пиджака и вынул оттуда сникерс. — Вот, пожалуйста. Это подарок.
— Спасибо, — сказал Тень. Он развернул сникерс и тут же съел.
— Вам, наверное, нужно его чем-нибудь запить. Кофе? Пива?
— Воды, если можно, — сказал Тень.
Камен подошел к двери и постучал. Дверь открылась, появился охранник, Камен что-то сказал ему, тот кивнул и через минуту вернулся с пластиковой чашкой, полной холодной воды.
— ЦРУ, — скорбно покачал головой Лесс. — Те еще придурки. Да, кстати, Камен, слышал свежий анекдот про цэрэушников? В общем, так: что служит неопровержимым доказательством того, что к убийству Кеннеди ЦРУ не имело никакого отношения?
— Не знаю, — сказал Камен. — Ну и что служит доказательством?
— Что он действительно умер, — ответил Лесс, и они оба рассмеялись.
— Ну что, полегче стало? — поинтересовался Камен.
— Вроде того.
— Тогда почему бы вам, сэр, не рассказать нам о том, что происходило сегодня вечером?
— Да так, на экскурсию ходили. В Дом-на-Скале. Потом решили поесть чего-нибудь. Ну, а дальше сами знаете.
Камен тяжело вздохнул. Лесс разочарованно покачал головой, а потом ударил Тень носком туфли в коленную чашечку. Боль жуткая. После чего Лесс медленно приставил кулак Тени к спине, прямо над правой почкой, а потом еще и резко надавил, и боль в колене показалась Тени легкой разминкой.
Я мощнее любого из них, подумал Тень. Справиться с ними я справлюсь. Но у них при себе пушки; если даже предположить, что ему удастся — каким-то образом — убить или обезвредить обоих, он по-прежнему останется заперт в этой железной конуре с двумя трупами на руках. С другой стороны, у него будет пистолет. Даже два пистолета. Нет.