Страница 18 из 21
Ленин считал несостоятельным и оппортунистическим отрицание «экономистами» научной обоснованности социализма «с точки зрения материалистического понимания истории, его необходимость и неизбежность». Он упрекал их в том, что они не видят «растущей нищеты, пролетаризации и обострения капиталистических противоречий», а главное, объявляют «несостоятельным самое понятие о «конкретной цели» и безусловно отвергают идею диктатуры пролетариата. Он не понимал политических оппонентов, которые отрицали принципиальную противоположность либерализма и социализма, теорию классовой борьбы, считая, что она «неприложимая будто бы к строго демократическому обществу, управляемому согласно воле большинства…». Ленина бесило то, что, по мнению «экономистов», «социал-демократия должна из партии социальной превратиться в демократическую партию социальных реформ». Такая «свобода критики», по мнению Ленина, «есть свобода оппортунистического направления в социал-демократии, свобода превращать социал-демократию в демократическую партию реформ, свобода внедрения в социализм буржуазных идей и буржуазных элементов».
Таким образом, критикуя своих оппонентов, Ленин отрицал их критику в отношении себя, апеллируя лишь к бесспорным идеям марксизма, «зоркого внимания к теоретической стороне революционного пролетариата», «самостоятельной выработки специфической социал-демократической политики, отвечающей общим задачам социализма и современным русским условиям»[104].
Ленин считал, что «социал-демократического сознания у рабочих и не могло быть, оно могло быть привнесено только извне»[105]. В этом Ленин противоречил Марксу, который утверждал: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»[106]. И все же Ленин отстаивал: «Революционная опытность и организаторская ловкость – вещи наживные», считая, что именно это должно стать приоритетным в общественном преобразовании.
Принижением социализма считал Ленин мнения «экономистов» о том, что «политическая борьба рабочего класса есть лишь (именно лишь. – В.П.) наиболее развитая, широкая и действительная форма экономической борьбы» (программа «Раб. Дела», «Р.Д.», № 1, стр. 3). «Теперь перед социал-демократами стоит задача – как придать по возможности самой экономической борьбе политический характер» (Мартынов в № 10, стр. 42). «Экономическая борьба есть наиболее широко применяемое средство для вовлечения массы в активную политическую борьбу» (резолюция съезда Союза и «поправки»; «Два съезда», стр. 11 и 17).
Ленин придерживался иного взгляда: «…экономическую борьбу следует вести как можно более широко». Он писал, что ею всегда следует пользоваться для политической агитации, но «нет никакой необходимости считать экономическую борьбу наиболее широко применимым средством для вовлечения массы в активную политическую борьбу»[107].
Итак, позиции ясны. Где истина? Истина – налицо. «Экономисты» стояли за эволюционный буржуазный путь развития, марксисты-ленинцы – за революционный захват власти и социалистические преобразования. Первые исходили из реальных проблем, вторые – перспективных, а точнее, догматических, ибо неразвитый капитализм даже при идеальной социал-демократической политике мог перерасти лишь в диктаторский социализм.
Ленин от имени выдуманного рабочего, якобы ведущего разговор с «экономистами», заявляет: «…мы не дети, которых можно накормить кашицей одной «экономической» политики; мы хотим знать все то, что знают и другие, мы хотим подробно познакомиться со всеми сторонами политической жизни и активно участвовать во всяком и каждом политическом событии». Кто же этому мешал?
По мнению Ленина, интеллигенты-«экономисты», которые не давали рабочим политических знаний, не информировали их, «непременно в виде живых обличий того, что именно в данное время делает наше правительство и наши командующие классы во всех областях жизни». А главное в том, что интеллигенты преклоняются перед стихийностью и мало проявляют «своей активности»[108].
Вот так рассуждал сытый Ленин за рабочего, основной целью которого было заработать себе и своей семье на жизнь, а не слушать политические доклады, ибо от этого сыт не будешь, но злобы прибавится.
К тому же, по убеждению Ленина, «политическая деятельность имеет свою логику, не зависящую от сознания тех, кто в самых лучших намерениях взывает либо к террору, либо к приданию политического характера самой экономической борьбе»[109]. Ленин усиленно подталкивал рабочий класс на позиции борьбы за демократию, а точнее – на политический бой с буржуазией и самодержавием за завоевание власти и установление своей диктатуры. «Авангардом революционных сил сумеет стать в наше время, – утверждал Ленин, – только партия, которая организует действительно вненародные обличения… вести эту всестороннюю политическую агитацию будет партия, соединяющая в одно неразрывное целое и натиск на правительство от имени всего народа, и революционное воспитание пролетариата, наряду с охраной его политической самостоятельности, и руководство экономической борьбой рабочего класса…»[110]
Опасаясь жандармских репрессий, Ленин имел в виду: «Маленькое, тесно сплоченное ядро самых надежных, опытных и закаленных рабочих, имеющих доверенных людей в главных районах и связанных, по всем правилам строжайшей конспирации, с организацией революционеров…», которое может выполнить все функции профессиональной организации «так, как это желательно для социал-демократии»… А кто хочет широкой организации рабочих с выборами, отчетами, всеобщими голосованиями и пр. при абсолютизме – тот просто «неисправимый утопист»[111].
Действительно, широкая революционная партия, ведущая политическую борьбу за власть, была обречена, но небольшая профессиональная организация становилась заговорщической партией, хотя и способной перевернуть, по мнению Ленина, Россию. «…Главное внимание, – пишет Ленин, – должно быть обращено на то, чтобы поднимать рабочих до революционеров, отнюдь не на то, чтобы опускаться самим непременно до «рабочей массы», как хотят «экономисты»[112].
Таким образом рождалась партийная элита, из которой должен выделиться вождь.
Лидерство, по мнению Ленина, – необходимое условие для успеха революции. «Единственным серьезным организационным принципом для деятелей нашего движения, – считал Ленин, – должны быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров. Раз есть налицо эти качества, – уверял Ленин, – обеспечено и нечто большее, чем «демократизм», именно: полное товарищеское доверие между революционерами. А это большее безусловно необходимо для нас, ибо о замене его демократическим всеобщим контролем у нас в России не может быть и речи»[113].
Ленин действительно точно подметил характерную черту русских, воспитанную веками, – круговую поруку. И все же он не прав, отстаивая сектантские методы создания революционной партии, члены которой должны были «вырабатывать из себя настоящих политических вождей». Именно посредством политической агитации они должны были поднимать народ на революцию.
Для массового тиражирования пламенных речей революционеров необходима была еженедельная газета. «Эта газета, – считал Ленин, – стала бы частичкой громадного кузнечного меха, раздувающего каждую искру классовой борьбы и народного возмущения в общий пожар». Он с уверенностью революционного вожака уверял, что «по лесам или подмосткам этой общей организационной постройки скоро поднялись и выдвинулись бы из наших революционеров социал-демократические Желябовы, из наших рабочих русские Бебели, которые встали бы во главе мобилизованной армии и подняли весь народ на расправу с позором и проклятьем России»[114].
104
Там же. С. 7, 23, 43
105
Там же. С. 30
106
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13. С. 7.
107
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 33, 57, 59.
108
Там же. С. 73–74.
109
Там же. С. 75.
110
Там же. С. 90–91.
111
Там же. С. 119.
112
Там же. С. 131.
113
Там же. С. 141.
114
Там же. С. 171.