Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 56 из 59

Молодую перевозили в дом ее мужа и поселяли в отдельную комнату, которая становилась жилищем молодых. Потом отмечали свадьбу, на которой жених не присутствовал, а порой и был в отъезде.

Большим событием в семье было рождение ребенка. По этому поводу приглашали гостей, устраивали скачки, пляски и т. д. Один из соседей, родственников или приятелей дарил счастливому отцу корову, лошадь или овцу (в зависимости от достатка дарителя), приносил вино, хлеб и другие продукты и получал за это право дать имя новорожденному.

По случаю рождения первенца отец мужа снимал со своей невестки девичью шапочку, повязывал ей платок и одаривал молодых скотом или другим имуществом.

До семилетнего возраста мальчик находился возле матери, а затем переходил в распоряжение отца. Бедные черкесы воспитывали своих детей дома. Главным учителем мальчика был отец, он учил его владеть ножом, кинжалом, верховой езде и военным упражнениям.

В княжеских и дворянских семьях новорожденного мальчиха отдавали на воспитание одному из достойнейших подвластных или представителю другого народа. Воспитателя ребенка горцы называли аталыком. Стать аталыком считалось почетным, так как, приняв на себя обязанности по воспитанию, аталык роднился со знатным лицом.

Путем аталычества можно было прийти к примирению, прекращению кровной мести. Иногда желавшие прекратить кровную месть обидчики выкрадывали ребенка, воспитывали его и возвращали родителям. После этого прекращалась кровная месть. Аталык должен был воспитать настоящего воина, способного к любым лишениям и испытаниям.

Интересен у адыгов обряд похорон и поминок. Н. Дубровин так писал об этом: «Когда черкес умирал, то в саклю сходились все родственники и знакомые умершего, оплакивали его, били себя в грудь и голову, царапали себе лицо и тем выказывали свою горесть. Такие знаки глубокой печали оставляли на себе преимущественно жена и родственники покойного. Все женщины аула считали своею обязанностью приходить в самую саклю умершего, чтобы умножить скорбь и увеличить число плачущих. Приходящие начинали свой протяжный вопль, не доходя до дома, с плачем входили в дом, но, подойдя к телу покойника, оставались там не надолго. Плачь посетителей прекращался только по выходе из дома умершего или же по просьбе стариков, занятых приготовлением тела к погребению». После похорон покойника «на том месте, где он умер, растилали циновку, клали на нее подушки и если покойник был мужчина, то на подушках размещали оружие и кисет с табаком. Желающие приходили во всякое время оплакивать покойника, набивали трубку даровым табаком прокуривая ее, проводили так время, сидя на циновке. Эта процедура продолжалась смотря по состоянию родных умершего, иногда неделю, месяц, а иногда и год, словом, до тех пор, пока родные успевали приготовить достаточный запас для последних поминок, продолжавшихся по большей части около трех дней».

Поминки отмечали на седьмой и сороковой день. Третьи большие поминки отмечали иногда на шестидесятый день после смерти, но обычно по истечении года. Эти поминки еще в первой половине XIX в. не утратили своих старых доисламских обрядов.

Если покойник принадлежал к дворянскому сословию или был князем, то поминки проводились с большой пышностью. Перед поминками все собирались в кунацкой, где была разложена вся одежда покойника. Здесь же были и певцы, которые слагали песнь в память о покойном. После этого начинались скачки, в которых участвовали лучшие наездники. После окончания скачек все возвращались к дому усопшего, тут же были накрыты столы и начиналась тризна. Со временем в связи с усилением влияния мусульманства адыги перестали отмечать тризну. Магометанством были запрещены на поминках скачки, увеселительные игры и спиртные напитки. Похороны стали проводить по мусульманскому обычаю, без излишней роскоши и шумных игр.

Адыги не были ревностными ни христианами, ни мусульманами. Помимо этих религий они придерживались своих старых верований и обрядов. Поэтому для религиозных представлений адыгов всегда характерен был синкретизм. Еще в XVIII‑XIX вв. существовал пантон языческих богов. Были священные рощи, деревья, камни, источники, которым они поклонялись.

Священным местом в доме считался очаг. Здесь, у очага, семья молилась родовому богу раз в год — весною, а в случае болезни кого‑нибудь из домочадцев и чаще.

7 Заказ 180





У адыгов было принято гадать на лопатке домашнего животного, барана или козы. По рисунку кости предсказывали погоду, урожай, житейские ситуации и пр.

Во время болезней и невзгод прибегали к различным магическим действиям. Например, если кто‑то болел, молодая девушка из аула обводила вокруг дома больного черту, считалось, что она препятствует проникновению в дом нечистой силы. Чтобы оградить себя от болезни, адыги носили амулеты в виде ладанок. В период засухи исполняли обряд «Хацегуаше»: делали куклу из деревянной лопаты с прибитой перекладиной, надевали на нее женскую одежду и носили по улице, обливая друг друга водой, считалось, что после этого обряда обязательно пойдет дождь. С вызыванием дождя связан и другой обряд: с могилы человека, убитого молнией, снимали камень и бросали в воду.

Н. А. Корсакова

МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА КАЗАЧЬЕГО НАСЕЛЕНИЯ КУБАНИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX в.

Кубань в силу специфики своего исторического развития является уникальным регионом, где на протяжении двухсотлетнего периода элементы традиционной восточноукраинской культуры тесно взаимодействуют с элементами южнорусской культуры.

Особенно интенсивно этот процесс проходил в конце XIX — начале XX в. Мы располагаем интересным историческим материалом, который дает возможность представить материальную культуру казачьего населения края. Это, прежде всего, памятники материальной культуры, собранные экспедициями музея-заповедника и музеями края: одежда, предметы домашнего обихода, мебель, предметы народных ремесел, старинные фотографии.

Характеристику казачьего хозяйства, традиционно–бытовой культуры дают труды дореволюционных исследований Ф. Щербины, М. Попко, С. Сошина, Е. Фелицына, Л. Македонова и др. Из современных исследователей необходимо отметить работы В. Голубуцкого, А. Фадеева, Л. Лаврова, В. Ратушняка, Н. Бондаря. Влияние экономического уровня казачьего хозяйства на размеры и число жилых и хозяйственных построек ярко прослеживается по купчим, которые публиковались в газете «Кубанские областные ведомости».

Поселения и жилища. Большая часть современных казачьих поселений Кубани была основана в конце XVIII и в течение XIX века в процессе заселения края.

Северная и северо–западная часть края, получившая название черноморских станиц, первоначально заселялась в основном украинским населением, а восточные и юго–восточные станицы,

так называемые линейные — русским населением. Черноморские казаки при устройстве своих станиц придерживались старых запорожских традиций, создавая свои курени вблизи степных речек, на удобных для скотоводства и земледелия участках. По данным краеведа Е. Д. Фелицына с 1809 г. кубанские курени стали называться куренными селениями, с 1840–х гг. — станицами, как и в других казачьих регионах России. В начале XIX в. в каждом селении было в среднем до 100 дворов. По предписанию войскового начальства селения полагалось застраивать прямыми и широкими улицами с центральной площадью и собором посередине. В условиях военного времени в целях обороны селения окружались глубоким рвом и земляным валом, ворота охранялись караулом. Почти одновременно с поселениями черноморцев возникали станицы линейных казаков. На землях станичных юртов появились хутора и зимовники.

Во второй половине XIX — начале XX в. кубанские станицы во много раз превышали размеры русских крестьянских селений. Поданным Всероссийской переписи населения 1897 г. в кубанских степных станицах насчитывалось в среднем 1 тыс. и более хозяйств; в предгорных станицах было до 400 дворов. В 1890–е гг. в состав Кубанской области входило 212 станиц, 60 поселков, 29 крестьянских селений. Казачьи усадьбы на Кубани назывались подворьями. Дом и хозяйственные постройки подворья располагались по усмотрению хозяина. Дома, интерьеры жилища обычно соответствовали специальному положению казачьей семьи.