Страница 2 из 16
Но куда свое при этом дену
Либераста гнусное нутро?
«
Тигры, львы, орлы и куропатки…»
В День эколога Владимир Путин, известный своей заботой о животных, посетил национальный парк «Лосиный остров». Там он познакомился с лосихой по кличке Луша и накормил ее черным хлебом и морковкой
.
Тигры, львы, орлы и куропатки,
Дай-то бог здоровья вам и сил,
Вы у нас, тьфу-тьфу, в большом порядке,
Чтобы я когда-нибудь так жил.
А пока фанерой пролетаю
Мимо кассы вот уж сколько лет,
А пока лежу себе, мечтаю,
Как мечтать способен лишь поэт:
Чтоб меня не стригли, не доили,
Не сосали соки всем гуртом,
А кормили вдоволь и поили,
И чесали за ухом притом.
Пусть бы даже и окольцевали,
Пусть бы даже в мозг вживили чип,
Но хотя бы пусть не раздевали
Догола, как странника в ночи.
Никому, похоже, не нужна ты,
Жизнь моя, в стране моей родной
Не бегут толпой ко мне юннаты
Взять скорее шефство надо мной.
Даже у любимого премьера
Для меня морковки не нашлось.
…Тяжела судьба пенсионера
В наше время, если он не лось.
«Задал нам премьер задачку…»
Владимир Путин обратился к пользователям Интернета с просьбой придумать имя для подаренного ему щенка.
Задал нам премьер задачку:
Как назвать его собачку.
Чешет репу вся страна,
Подбирая имена
Позатейливее для
Супер-пупер кобеля.
Из глубин былых эпох
Выплывает Кабысдох,
Но для данного формата
Имя явно простовато.
Тузик, Рекс, Полкан и Шарик
Тоже как-то не внушают.
Не подходит ни один
Для такой задачи —
Тут элита все же, блин,
А не хрен собачий.
Моего зовут Димон,
Всем хорош и славен он,
Просто чудо, а не пес,
Я его бы в список внес,
Но одно лишь гложет —
Что слететь тандем с колес
В этом разе может.
Словом, батюшку-царя
Ублажить не просто,
В общем, прямо говоря,
Не говно-вопрос-то.
Но не стоит горевать —
Выход есть, ребята, —
Юкосом кобла назвать
И закрыть дебаты.
«Нету мочи жить уже в столице…»
Мэр Москвы Сергей Собянин и губернатор Ярославской области Сергей Вахруков провели встречу, на которой обсуждалась возможность переселения москвичей преклонного возраста в город ПереславльЗалесский Ярославской области.
Нету мочи жить уже в столице:
Доконали шум и суета.
Не пора ли мне переселиться
В тихие, спокойные места?
Слава богу, Переславль-Залесский
На постой готов меня принять.
Это ли, друзья, не довод веский,
Чтоб теченье жизни поменять?
Все, что нужно для пенсионера,
Обрету я в славном граде том —
Чистый воздух, он же атмосфера,
Под любым кустом и стол, и дом.
Ждут меня почет и уваженье
Плюс отрез на новое пальто,
О международном положенье
Лекции для тех, кому за сто.
Что у них там нового на Кубе?
Чем опять грозит нам Пентагон?
Танцы по субботам в местном клубе
Под любимый мой аккордеон.
Ну а тот, кому покой неведом
И ночами снится вечный бой,
Забивает пусть «козла» с соседом,
Что и сам лишь годен на забой.
«И задаю себе я снова…»
И задаю себе я снова
Животрепещущий вопрос:
Готов ли за свободу слова
Ты к полной гибели всерьез?
Хотя бы даже и частичной,
Что не намного здоровей,
Зато твоей, сугубо личной,
Одной-единственной твоей.
Тебе оно, подумай, надо —
На предпоследнем склоне лет
Лезть, как Гаврош, на баррикаду
В борьбе за вольный Интернет?
Готов на форуме рубаху
Под ником сколь угодно рвать,
Но не готов я лечь на плаху,
Ведь это все же не кровать.
На ней мне неуютно как-то
И некомфортно как-то мне.
Для героического акта,
Боюсь, созрел я не вполне.
Он благороден, но бесплоден,
А я, как истый демократ,
Внутри себя и так свободен,
И это мне важней стократ.
Чтоб чувство ощутить свободы,
Мне каждый раз после еды
Двух с половиной ложек соды
Хватает на стакан воды.
«Поэт, как скотина последняя, пьет…»
Поэт, как скотина последняя, пьет,
Забывши про совесть и честь,
По рылу жену безответную бьет,
И баб у поэта не счесть.
Поэт не всегда возвращает долги,
А чаще всего – никогда,
Но тронуть его все равно не моги,
Питомца Господня гнезда.
Ведь он с мирозданьем при этом на ты,
Печатью провидца клеймен,
И мысленным взором пронзает пласты
Туманных грядущих времен.
В заношенной майке, в дырявых штанах,
О мыле забывший давно,
И что прозревает он в тех временах,
То смертным понять не дано.
И нам, если честно, давно уже пох,
Довольным убогой судьбой,
Чего он нароет там в толще эпох,
Спускаясь в свой черный забой,
На ощупь пером по бумаге водя,
Уснуть не давая уму.
А если с цепи вдруг сорвется бадья —
Туда и дорога ему.
«Страна моя огнем горит…»
Страна моя огнем горит,
Отечество в дыму.
О чем же это говорит
Пытливому уму?
О том, что оставаться в нем,
Как верные сыны,
Хотя горит оно огнем,
Мы все равно должны.
И мы отсюда ни ногой
И ни рукою тож,
Не нужен берег нам другой,
Сколь он ни будь хорош.
А этот, сколь ни будь он плох,
Но все равно он наш,
Не зря его отметил Бог
И взял на карандаш.
Вот он сидит на облаках
C тупым карандашом,
В немодных старческих очках,
В сомнении большом.
В неподходящий, видно, час,
В неправильный момент
Решил поставить он на нас
На всех эксперимент.
А то, что тот не удался,
Хотя был прост на вид,
В том наша уникальность вся,
Боюсь, и состоит.
«Неправо о вещах те думают…»
По словам первого вице-премьера Игоря Шувалова, времена, когда Москва варилась в собственном соку, закончились. Основные стратегические решения касательно московской будущности будут приниматься на федеральном уровне.
Неправо о вещах те думают, Шувалов,
Которые себя чтут выше федералов,
Дерзнув под вертикаль осуществить подкоп,
Как в лета давние мятежный протопоп.
Пора уже понять надменным московитам,
Гордынею своей печально знаменитым,