В поисках Евы

«Вот он – типичный пример того, что в ненаучных кругах называется «ватсонизмом», – усмехнулся про себя Александр. – Вместо того чтобы предположить самое вероятное, начинаешь мудрствовать а-ля доктор Ватсон».

– А если она сама не позвонит, то можно я вам наберу через недельку, узнаю, как и что? – уже серьезно продолжила Зина. – У меня ваш номер определился.

– Конечно, звоните, Зинаида, – разрешил Александр.

Захару электрику и Зомби Александр сначала звонить не собирался. К электрикам, сантехникам и прочим мастерам люди обращаются лишь при необходимости, и общение с ними обычно ограничивается узкими рамками выполняемых работ. Вряд ли Захар будет знать о Еве что-то такое, что может оказаться полезным. Что же касается Зомби, то как ему вообще можно звонить? Кого спрашивать? «Здравствуйте! Это Зомби?!» – «Кому Зомби, а кому и Иван Петрович!» Но, немного поразмыслив, Александр решил все же позвонить. Еве, проживавшей в чужом доме, вряд ли бы требовались услуги электрика, это не ее сфера ответственности. Так что Захар мог оказаться просто знакомым (или даже не просто знакомым). Ну а под именем Зомби можно записать только хорошо знакомого человека, друга или подругу. Нельзя пренебрегать таким контактом. Тем более что номер мобильный, а по мобильным номерам в девяносто девяти случаях из ста отвечают их владельцы. Можно представиться и, не называя собеседника, по имени задать вопрос. Попытка – не пытка.

Попытка – не пытка, а вот обзвон пытка. Пытка, обильно приправленная муками совести. Вместо того чтобы заниматься рабочими делами, доктор Берг, совладелец и ведущий хирург клиники «La belle Helene», уже два часа с небольшими перерывами звонит по личному делу и дошел только до буквы «З».

Знакомых у общительной Евы было великое множество. Когда только она успела их завести? Или большинство из той, прежней, жизни?

Хуже всего, неприятно, муторно и тоскливо было разговаривать с Валей Неволиной, заведовавшей гистологическим отделением Московского бюро судебно-медицинской экспертизы. Валя – человек хороший, отзывчивый, приятный в общении, но и к столь светлой личности неприятно обращаться с просьбой сравнить описание Евы с приметами «безымянных» трупов. Даже думать об этом не хотелось, не то чтобы допускать вероятность и обсуждать с кем-то. Но приходилось допускать и обсуждать, потому что в жизни случается всякое.

Странно все это – собрать вещи, выключить телефон и уйти по-английски, не прощаясь и ничего не объясняя.

– Здравствуйте! Я разговариваю с Константином?

Разговор прервало появление директора клиники Геннадия Валериановича, начальника и компаньона. «Директором» Геннадия Валериановича сотрудники почти никогда не называли, предпочитая более распространенное в медицинских учреждениях «главный врач». Иногда еще и только за глаза его называли Карлсоном. Незлое и необидное прозвище – лучшее доказательство любви коллектива к руководителю. Александр про себя называл Геннадия Валериановича «боссом».

Выражение лица Геннадия Валериановича было таким страдальческим, словно у него одновременно разболелись все зубы.

– Простите, пожалуйста, я перезвоню вам чуть позже, – сказал Александр своему собеседнику.

Геннадий Валерианович тяжело опустился на стул для посетителей и махнул рукой, давая понять, что Александр может спокойно завершить разговор, но тот уже отложил телефон.

– Не понос, так золотуха! – загадочно начал босс, ослабляя узел на галстуке. – Что за жизнь?! Каждый день – новая напасть! То выселить нас хотели, а теперь.

Он затеребил верхнюю пуговицу рубашки, но та никак не желала расстегиваться. Геннадий Валерианович досадливо дернул за воротник, и упрямая пуговица отлетела в сторону.

– А теперь нас хотят купить! – договорил босс и умолк, ожидая реакции Александра на новость.

– А разве мы продаем клинику? – вопросом на вопрос ответил Александр.

– Нет, конечно! – фыркнул босс. – Но наше желание не интересует покупателя. Мне было сказано так: «Продавайте, пока покупают». Предложение, от которого невозможно отказаться! Ха-ха-ха!

Смех Геннадия Валериановича Александру не понравился. Босс смеялся принужденно, делано и в то же время с явными истерическими нотками, что, в общем-то, было для него нехарактерно.

– Можно по порядку? – попросил Александр.

– Можно, – оборвав смех, кивнул босс. – По порядку, так по порядку. В прошлый четверг позвонил мне некий адвокат по фамилии Луценко и договорился о встрече. Сказал, что у него ко мне есть одно дельце, но подробности он изложит с глазу на глаз. Я подумал, что кто-то из пациентов собрался с нами судиться, ведь с другими делами ко мне адвокаты не ходят, но оказалось, что дело у него иного рода. Луценко этот мне сразу не понравился – морда крысиная, глазки поросячьи, а повадки змеиные. Вкрадчивый такой, но сразу чувствуется, что палец ему в рот класть не стоит. Пришел он ко мне и сразу же, без каких-либо предисловий, предложил мне продать клинику. Сказал, что есть люди, которые готовы дать хорошую цену. Что за люди – покрыто мраком. Я спросил, но он мне ответил, что называть имена на данном этапе переговоров не уполномочен, что он может только озвучить цену и оговорить предварительные условия. Я, разумеется, отказался, но Луценко не ушел. Усмехнулся, покачал головой и предложил хорошенько подумать, с таким гадко-многозначительным нажимом на слове «хорошенько». И добавил еще, паскуда, что предложение исходит от очень серьезных людей, которые не понимают слова «нет». Я ему ответил, что со мной так разговаривать не стоит, а он в ответ рассмеялся и сказал: «Ваша клиника деградирует на глазах, врачи от вас бегут, обороты падают, а вы не понимаете своего счастья». На том и расстались. После его ухода я позвонил одному старому приятелю и навел справки. Луценко этот – темная лошадка. Появился в Москве пять лет назад, до этого жил в Ростове-на-Дону. Он действительно адвокат, но нигде не рекламируется, клиентов не привлекает, никаких дел не ведет. Вероятно – профессиональный посредник. Такие вот пирожки. Что скажешь?

Они уже второй месяц как по предложению босса перешли между собой на «ты», продолжая «выкать» друг другу на людях. От отчеств тоже отказались. «Мы же – компаньоны, подельники, – сказал босс. – Зачем нам лишние церемонии?» На «ты» Александр перешел довольно легко, хотя «выкать» ему было привычнее, а вот называть босса Геннадием привыкал целый месяц. На каждое «Геннадий Валерианович» тот ухмылялся и грозил пальцем – договаривались же.

– Врачи бегут – ладно, – подумал вслух Александр. – А вот откуда они знают про обороты? Где утечка?

Врачи не то чтобы «бежали» из клиники, но за последнее время коллектив обновился – уволилось трое врачей, на смену им пришли новые. Доктор Блувштейн ушел к конкурентам в клинику «Хэп-Кли». Доктор Коломыйко подался, как он сам выразился, в «казенную медицину». Теперь он заведует отделением в 87-й больнице. Доктора Марыськина окончательно замучил тромбофлебит, и он больше не мог оперировать. Главный врач предложил Марыськину работать на первичном приеме – то есть заниматься новыми пациентами, выяснять их пожелания, обследовать, а затем уже направлять к кому-то из коллег, но Марыськин заявил, что диспетчером работать не хочет и тоже подался в «казенную медицину», стал заместителем главного врача по чрезвычайным ситуациям в гражданской обороне в 112-й больнице. Столь странное назначение (где пластическая хирургия и где гражданская оборона) объяснялось просто: главный врач был приятелем Марыськина, вот и взял его к себе под крылышко.

– У нас нет утечки, – уверенно заявил босс и для пущей убедительности пристукнул кулаком по столу. – Это у них есть свои люди в налоговой. Сравнили балансы и сделали вывод.

– Возможно, – согласился Александр. – Надо сказать, что новость приятная.

– Что тут приятного? – удивился босс.

– Как сказал Есенин: «Плохую лошадь вор не уведет»[1], – улыбнулся Александр. – Если нашу клинику хотят купить, значит, она чего-то стоит. Это радует.

1

С.А. Есенин «Письмо деду».