Н.С. Хрущев

И в докладе на XX съезде партии, и в мемуарах Хрущев много говорит об этом трагическом событии. Он убежден, что убийство Кирова подготовил Генрих Ягода, который мог действовать только по секретному поручению Сталина. Таким образом был устранен реальный соперник, а затем выбита вся «ленинская гвардия», где было много не согласных с политикой и методами Сталина. Понятно, что в то время у Хрущева подобных мыслей не возникало. После убийства Кирова он возглавил московскую делегацию, направленную в Ленинград, и стоял в траурном почетном карауле. Хрущев являлся также членом комиссии по организации похорон вместе с А. Енукидзе, М. Чудовым, П. Алексеевым, Н. Булганиным и Я. Гамарником, — созданной решением Политбюро 1 декабря 1934 года.

Мысль о том, что убийца Кирова Николаев действовал не один, а организатором убийства был сам Сталин, первым высказал отнюдь не Хрущев, а Лев Троцкий еще в 1935 году. Вскоре после этого о том же говорили бежавшие на запад агенты советских спецслужб В. Кривницкий и А. Орлов. И тем не менее, нет прямых свидетельств, участия Сталина в этой трагедии. Более того, в последнее время ряд специалистов-историков склоняется к версии об убийце-одиночке и мотивах личной мести обманутого мужа, каковым был Николаев.

Однако Хрущев, несомненно, прав в том, что убийство Кирова было использовано как повод для организации «большого террора». Конечно, в то время он верил Сталину и органам НКВД и сам был в первых рядах «за чистоту» партии. «Нужно уничтожать этих негодяев. Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело миллионов. Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врага на благо народа», — говорил Хрущев в мае 1937 года на пленуме МГК партии. Однако можно допустить, что его, как человека здравомыслящего, беспокоило то обстоятельство, что органы безопасности были поставлены над партией. Свыше дали указание: при выборах в партийных организациях все кандидатуры, выдвигающиеся в руководство, проверять — не связаны ли они с уже арестованными врагами народа. И хотя секретари обкомов партии должны были проверять правильность действий органов НКВД — таково было указание Сталина, — это являлось не больше чем фикцией.

В своих мемуарах Хрущев констатирует, что к 1938 году прежняя демократия в ЦК была уже значительно подорвана. Он получал только те материалы, которые Сталин направлял по своему личному указанию, и касались они чаще всего «врагов народа». «Материалы рассылались для того, чтобы члены Политбюро видели, как опутали нас враги, окружили со всех сторон. Я тоже читал эти материалы, и у меня тогда не возникало сомнений в правдивости документов: ведь их рассылал сам Сталин! У меня и мысли не могло появиться, будто это — ложные показания».

На старости лет Никита Сергеевич Хрущев с воодушевлением вспоминал, как все они были тогда увлечены работой, совершенно не зная отдыха, как скромно жили: «То время, о котором я вспоминаю, было временем революционных романтиков. Сейчас, к сожалению, не то. В ту пору никто и мысли не допускал, чтобы иметь личную дачу: мы же коммунисты! Ходили мы в скромной одежде, и я не знаю, имел ли кто-нибудь из нас две пары ботинок. А костюма, в современном его понимании, не имели: гимнастерка, брюки, пояс, кепка, косоворотка — вот, собственно, и вся наша одежда». Это действительно так. В личной жизни Хрущев, как и многие другие государственно-партийные руководители, был скромен, чуть ли не аскетичен.

Шепилов так описывал свои впечатления, когда осенью 1937 года впервые увидел Хрущева: «Он был одет в поношенный темно-серый костюм, брюки заправлены в сапоги. Под пиджаком темная сатиновая косоворотка с расстегнутыми верхними пуговицами. Крупная голова, высокий лоб, светлые волосы, открытая улыбка — все оставляло впечатление простоты и доброжелательности. И я, и мои соседи, глядя на Хрущева, испытывали не только удовольствие, но даже какое-то умиление: вот молодец, рядовой шахтер, а стал секретарем Московского комитета. Значит, башковитый парень. И какой простой».

30-е годы стали временем быстрого усиления экономической и военной мощи страны.

Что оставил после себя Ленин? Павел Бунич говорит по этому поводу: «Пустую казну, дезорганизованную и совершенно небоеспособную армию, расколотую, разложенную И на глазах деградирующую партию, разоренную, разграбленную и распятую страну с темным, забитым, деклассированным и, что, возможно, самое главное, неграмотным населением, у которого уже тогда само слово социализм ассоциировалось с пулей в затылок… Разрушенная до основания промышленность, приведенная в полный хаос финансовая система, парализованный транспорт, почти полностью уничтоженная квалифицированная рабочая сила и частично уничтоженная, частично рассеянная по всему миру интеллигенция. Мертвые фабричные трубы, проржавевшие, оледенелые паровозы, брошенные, полузатонувшие корабли, легионы бродяг в лохмотьях, уголовный террор в городах, спокойно сосуществующий с террором государственным».

В годы НЭПа во многом удалось восстановить экономический потенциал страны. Сам Ленин сравнивал Россию после гражданской войны с избитым до полусмерти, тяжелобольным человеком, которому срочно требуется «лекарство», чтобы встать на ноги. Таким лекарством стала новая экономическая политика, позволившая преодолеть тяжелый экономический и социальный кризис. Но в конце 20-х годов ситуация вновь осложнилась. В городах не хватало хлеба. Очень трудно шла индустриализация. В деревне нарастало социальное брожение.

Однако прошло десять лет, и ситуация кардинально изменилась. К концу 30-х годов Советский Союз превратился в мощную экономическую и военную державу. Темпы роста тяжелой промышленности в это десятилетие были в 2–3 раза выше, чем в России в 1900–1913 годах. По абсолютным объемам промышленного производства СССР вышел на второе место в мире после США. Было преодолено качественное отставание промышленности. Советский Союз в 30-е годы вошел в число трех-четырех стран, которые способны были производить любой вид промышленной продукции.

К середине 30-х годов стабилизировалась ситуация в деревне. Была отменена карточная система. Поднялась производительность труда в сельском хозяйстве.

Стремительно нарастала военная мощь страны. К концу 30-х годов под ружьем находилось до 300 дивизий. В Красной Армии насчитывалось 20 тысяч танков, 15 тысяч самолетов, 220 подводных лодок.

По сути дела «из ничего» за десятилетие была подготовлена целая армия гражданских и военных специалистов: инженеров, конструкторов, исследователей. На Западе активно скупались современные технологии. Строились мощные заводы. Однако добиваться этого приходилось за счет ущемления материальных интересов широких масс, падения уровня жизни, расширения сферы принудительного труда, усиления политического и идеологического прессинга.

Подлинной трагедией стала политика «большого террора», быстро набравшая обороты после убийства Кирова. Во второй половине 30-х годов были физически уничтожены многие видные партийные и хозяйственные руководители, военачальники, специалисты народного хозяйства. Конечно, во многом политика «большого террора» была своим острием направлена против местных элит и партийных функционеров, растущая самостоятельность которых и моральное разложение все более беспокоили Сталина и его сподвижников. Позднее, в 60-е годы, китайский почитатель Сталина Мао Цзэдун осуществит подобную операцию, которая получит наименование «культурная революция». Осуществляя «большой террор», Сталин вместе с тем выступал и в роли «заступника» народа от бюрократического беспредела. Недаром некоторые историки даже полагают, что «смысл 37 года — это возмездие», поскольку были осуждены и уничтожены «бесы» революции. Однако в ходе террора пострадали миллионы людей, не причастных к номенклатурным играм.

Между тем «звезда» Хрущева неуклонно восходила. В декабре 1937 года он был избран депутатом Верховного Совета СССР, а в январе 1938 года становится членом Президиума. Тогда же, в январе, Хрущев на пленуме ЦК ВКП(б) избирается кандидатом в члены Политбюро. Так он вошел в число самых влиятельных людей в партии и государстве.