Джон Кеннеди

Если Кеннеди и лидеры движения за гражданские права могли счесть, что им будет трудно друг с другом сработаться, как это обычно бывает у практических политиков и идеалистов, то сомнений в огромной популярности президента среди черных не оставалось. Они считали, что он сделал для них больше, чем любой другой президент со времен Линкольна, и ожидали от него еще большего. И его убийство оказалось для них ужасным шоком. Исследование показало: половина из них беспокоилась, что событие отразится на их работе, жизни и карьере; 81 % опрошенных черных детей чувствовали, что они потеряли «кого-то очень близкого и дорогого». Коретта Кинг (в 1969 году) будет вспоминать, что ничто не тронуло ее сильнее, чем смерть Кеннеди, даже первая попытка убийства Мартина Лютера Кинга. Белые активисты сильнее ощущали, что белое общество их предало, и опасались (несправедливо, как это вскоре обернулось другой стороной), что Линдон Джонсон не будет способствовать продвижению законодательства по гражданским правам. Фред Шаттлсворт, выступая в Нью-Йорке на четвертый день после убийства, отдал Кеннеди должное: «Преданность свободе и мечте черного руководства и страстное стремление угнетенных масс в этой стране были соединены со смелостью суждений Кеннеди, пониманием требований времени и его, желанием сделать конституцию США значимой для всех граждан страны»[291].

Искренность и справедливость этих слов заставила Тейлора Бранча заметить, что было что-то «исходящее извне» в вовлеченности Кеннеди в кампанию по гражданским правам, которое казалось скорее злонамеренным. Верно, существовала большая разница между личностью, взглядами и приоритетами Кеннеди и черного руководства, но в этом не было ничьей ошибки, и обе стороны старались преодолеть эту разницу, так как они знали, что нужны друг другу. Тот факт, что ни Роя Уилкинса, ни Мартина Лютера Кинга не пригласили на похороны, вряд ли был инициативой Кеннеди, и Кинг, хотя и глубоко задетый, стоял на вашингтонском тротуаре с десятками тысяч других американцев, чтобы увидеть печальный кортеж. Он знал, что, вопреки всем трениям, он и его народ обязаны этому человеку.

Кеннеди вошел в Белый дом в тот момент, когда вопрос о расовом угнетении уже не мог быть далее отложен. Ему нужно было действовать, и он это делал эффективно и (в основном) без принуждения.

Его последователь получил хорошее наследство, что требовало только убежденности, энергии и желания реализовать. Не было причины считать, что любой другой человек, которого бы избрали президентом в 1960 году, мог это сделать и сделал бы лучше, чем он.

Глава 7

ВЬЕТНАМ

Если революция гражданских прав оставила более глубокий след в американском обществе и, возможно, в мировой истории, чем любое другое событие времен Кеннеди, то внимание потомков привлек другой большой кризис 60-х годов — война США во Вьетнаме, которая нанесла рану национальному самосознанию, как ничто другое после Большой депрессии или даже, возможно, гражданской войны. Роль Кеннеди во втором кризисе также была важна, но она стала менее центральной, чем во время революции гражданских прав, и гораздо более спорной. Появилось что-то вроде согласия если не среди профессиональных историков и обычных людей, то среди тех, кого можно назвать классами, придерживающимися своего собственного мнения, и Кеннеди предъявляли столько обвинений в большой национальной трагедии, как никому другому, даже Линдону Джонсону или Ричарду Никсону, но существовало также весомое мнение меньшинства, что он мог и спас бы Америку от ее судьбы, если бы остался жив. Ни одна работа о Джоне Ф. Кеннеди не может считаться законченной без попыток разобраться в том, насколько правдивы эти противоречивые суждения.

Мы должны начать с того, что вьетнамский вопрос действительно существовал, он обсуждался как во времена Кеннеди, так и впоследствии, и с тех пор государственными деятелями, генералами и журналистами было сделано множество выводов.

Индокитай был той частью Юго-Восточной Азии, лежащей между Таиландом, Малайей и Китаем, которую в XIX веке колонизировала Франция. Она состояла из трех государств — Лаоса, Кампучии и Вьетнама, расположенных в низовьях великой реки Меконг. Французская империя потерпела там поражение от японцев в результате их наступления в 1941–1942 гг. и не смогла вновь утвердиться по окончании второй мировой войны, несмотря на огромные усилия старой империалистической державы. Вьетнамцы одержали решающую победу при Дьенбьенпху в 1954 году, после чего Франция сдалась. В 60-х годах французская политика уже не прибегала к военным средствам в Юго-Восточной Азии.

Итак, история этого вопроса достаточно обычна. В 1945 году пришел конец господству всех больших империй, имевших колонии за рубежом, принадлежали ли они Франции, Японии, Британии, Дании, Португалии или — совсем небольшие — Испании; все они прошли через этот процесс, длившийся около тридцати лет, когда надо было возвращать земли их коренному народу. И сразу после победы над Японией Соединенные Штаты предоставили независимость Филиппинам. Империалистические державы постарались уйти не самым худшим образом, хотя не все из них были достаточно мудры, чтобы мирно выйти из игры. Особенно французы не хотели расставаться со своими владениями, участвуя не в одной, а в двух колониальных войнах — в Алжире и Индокитае. Они потеряли обе колонии, так как французское общественное мнение бурно запротестовало против длинного списка понесенных потерь в борьбе, которая представлялась непонятной, ненужной и проигрышной. Наблюдателям следовало счесть оба эпизода поучительными (и некоторые считали). Но на крутом повороте истории они были всего лишь одними из многих.

Деколонизация в Индокитае имела одну черту, которая ее отдаляла, к сожалению, многих заинтересованных в этом, и оказывала определенное влияние на будущее. Антиимпериалистическое националистическое движение во Вьетнаме направлялось вьетнамскими коммунистами. В азиатском контексте это было неудивительно: в то же время коммунисты были у власти в Китае. По иронии, силовой фактор был вопросом престижа для Парижа. Лидер коммунистов Хо Ши Мин хорошо знал Францию. Он был одним из членов Французской коммунистической партии, являвшейся единственной партией во Франции, которая даже теоретически провозглашала деколонизацию. Он был также преданным поклонником американской антиимпериалистической традиции и направил свое бунтарство против Парижа, прибегнув к цитатам из Декларации Независимости. Во время войны он работал с американскими секретными агентами против японцев и впоследствии постоянно стремился к взаимопониманию с Вашингтоном. Ничто из этого не уменьшало тревогу правительства США по поводу того, что Хо Ши Мин продвигался вперед. Франция заявляла о необходимости помощи в ее воине с вьетнамским национализмом. В 1947 году госдепартамент убеждал посла США в Париже, что «Хо Ши Мин прямо связан с коммунистами, и должно стать очевидным, что мы не заинтересованы в том, чтобы колониальные империалистические администрации были вытеснены философией и политическими организациями, созданными и контролируемыми Кремлем»[292]. Кроме того, Франция казалась столь оскорбленной, что ее следовало поддержать в Индокитае, чтобы она могла противостоять Советскому Союзу в Европе. Затем в 1949 голу Китай был захвачен Мао Цзе Дуном и коммунистами. Единый коммунистический заговор, членом которого был Хо Ши Мин, казалось, начался задолго до этого. Вторжение в Южную Корею в 1950 году коммунистической Северной Кореи, действующей по указу Сталина, казалось убедительным доказательством тезиса, объяснявшего непонятную рекомендацию Дина Ачесона президенту Трумэну, что в ответ на вторжение должно быть, в частности, существенное увеличение помощи французам в Индокитае[293]. Францию теперь рассматривали как защиту южного рубежа против общего продвижения «Китайско-Советского блока» в Азии, так что она заслуживала того, чтобы ее поддержали. Не следовало ставить традиционный американский антиколониализм у нее на пути. Впоследствии Соединенные Штаты оплатили около 80 % военных усилий, предпринятых Францией[294].

291

Обо всем см.: Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 312–314.

292

ИП i. С. 4.

293

Дин Ачесон. Как создается настоящее. Лондон, Хэмиш Гамильтон, 1970. С. 408. Ачесон также рекомендовал меры по защите Тайваня и Филлипин.

294

Там же. С. 674–677; Артур М. Шлезингер-мл. Горькое наследие: Вьетнам и американская демократия 1941–1966. Лондон, Андрэ Дойч, 1967. С. 13.