Гробница судьбы

В понедельник на столе Элли лежали только две папки. Она не имела понятия, кто положил их туда: Бланшар? секретарь? – и откуда этому человеку было известно, какие именно документы ей потребуются для работы в этот день. Не снимая пальто, она пробежала глазами заглавные страницы папок. До нее быстро дошло, как важно иметь хотя бы смутное представление о предстоящей работе.

Элли явилась на работу рано, преодолев путь до банка под осенним дождем. Вечером должен был приехать Дуг, и ей хотелось вернуться домой не слишком поздно. По дороге она зашла в супермаркет и купила в мясном отделе два бифштекса из вырезки, а потом потратила полчаса на поиск в интернете рецепта их приготовления. Они обошлись ей в тридцать фунтов – недельный бюджет расходов на питание в Оксфорде.

Здание банка было почти пустым, но когда она вошла в кабинет Бланшара, чтобы отдать ему отчеты, его куртка уже висела на спинке кресла. В воздухе ощущался его запах вперемешку с дымом от сигары. На столе лежала папка в красной кожаной обложке с тисненной золотом надписью. Ее шнурки были покрыты чем-то, напоминавшим засохшую кровь. Сургуч?

Надпись на папке гласила: Лазарь.

– Что вы делаете? – Голос Бланшара за ее спиной прозвучал неожиданно и резко. Элли повернулась к нему, стараясь не выглядеть виноватой. Его мощная, выдающаяся вперед нижняя челюсть слегка обвисла, губы растянулись в хищной улыбке. – С вас капает прямо на ковер.

Бланшар стоял вплотную к ней, почти касаясь ее тела. Банкир поднял руку и заправил ее мокрый локон волос за ухо.

– Вы сейчас похожи на мокрую мышь.

– У меня не было с собой зонта. – Из окна тридцать восьмого этажа дождь не казался слишком сильным, но Элли промокла насквозь почти сразу, как только вышла из дома. – Я долго не могла найти автобусную остановку.

– А вы когда-нибудь слышали о таком виде транспорта, как такси? – В голосе ее руководителя прозвучало изумление.

Элли сжалась. Ей не пришло в голову воспользоваться такси.

Она старалась спрятать глаза, и ее взгляд случайно уперся в пятно на манжете белоснежной рубашки Бланшара. Она тут же повернула голову, но от орлиного взора банкира ничто не могло ускользнуть.

– Что такое?

– Ничего, – Элли смутилась, – у вас на манжете рубашки пятно крови. – Бланшар молчал. – Я подумала, знаете ли вы об этом.

– Я порезался во время бритья, – он не взглянул на пятно, – послушайте, Элли, в нашей профессии внешний вид имеет большое значение. Встречают по одежке. Я понимаю, вам потребуется время, чтобы познакомиться со всеми премудростями этой работы. Но, пожалуйста, старайтесь не подводить нашу компанию, – на его лице заиграла холодная улыбка. – Думаю, мы платим вам достаточно для того, чтобы вы могли позволить себе приобрести зонт. И, может быть, даже ездить на такси.

Несмотря на то, что мокрая одежда прилипла к ее коже, Элли почувствовала, как ее захлестнула горячая волна стыда.

– Я не думала, что мне придется сегодня встречаться с клиентами.

– Никогда не знаешь, что с тобой может случиться в течение дня, – Бланшар окинул ее взглядом, словно раздевая глазами, – здесь недалеко от Кинг-Уильям-стрит есть магазин мужской одежды, но у них найдется кое-что и для вас. Отправляйтесь туда и купите по кредитной карте все, что вам нужно. Я пока посмотрю ваши отчеты. Если потратите меньше тысячи фунтов, очень меня разочаруете.

Элли молча кивнула.

– И постарайтесь уложиться в час. У нас назначена встреча. Все материалы на вашем столе.

Элли читала документы из папок, стоя перед зеркалом, пока пожилой продавец производил необходимые замеры. В соседнем магазине продавались товары из кожи. Там она приобрела пару туфель и сумку. Пусть теперь Бланшар говорит все, что ему угодно.

Завод автоматических систем Розенберга занимал ветхое здание бывшей фабрики, расположенное к востоку от Вулвича, недалеко от Темзы. После похода по магазинам Элли выглядела на тысячу фунтов. Ее раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, ей было дурно, и все из-за того, что она потратила за один раз столько денег, с другой стороны – у нее кружилась голова при мысли, что она может позволить себе подобное сумасбродство. Ее обновки были безупречны. Каждый раз, когда шелковая подкладка юбки касалась ноги или гладкий шов куртки обтягивал плечи, ее переполняла уверенность в себе.

Ознакомившись с документами из папок, она выяснила, что компания была основана в 30-е годы XX века эмигрировавшим из России евреем и производила системы управления и контроля для машиностроительной промышленности. Элли не знала, что это означает, но была точно уверена, что это не имеет никакого значения. Одни производят вареные бобы, другие – космические спутники, это всего лишь детали, объяснял ей Бланшар. У них есть капитал, у них есть долги, у них есть держатели акций и обязательства. А главное – они имеют цену.

В данном случае держателем акций был старик, сын основателя компании, и такой же по-русски упрямый. После трех часов, проведенных в зале для переговоров за чаем из пластиковых чашек, они нисколько не продвинулись в деле выяснения его цены. В Бланшаре, казалось, проснулся охотничий дух. Ему очень хотелось заключить эту сделку. Он уговаривал и льстил, настаивал и угрожал. Время от времени банкир вскакивал с кресла и принимался мерить комнату широкими шагами или наклонялся вперед и слушал с полузакрытыми глазами, как старик стучал кулаком по столу и в сотый раз приводил свои аргументы. Рядом с неуступчивым и непоколебимым стариком молча сидел его сын – угрюмый, темноглазый мужчина лет сорока с небольшим.

– Наследование имущества из поколения в поколение – основа семьи, – в очередной раз повторил старший Розенберг. – Главная обязанность отца состоит в том, чтобы соблюдать этот принцип. Мы довели численность персонала до оптимального уровня, приобрели новое оборудование, упорядочили систему снабжения, сделали все, что нам советовали сделать консультанты. Наша компания старая, но во всех отношениях современная. Такой она была всегда, и такой ее унаследует мой сын.

Когда они вышли на улицу, Бланшар был явно в дурном расположении духа.

– Черт бы подрал этот принцип наследования имущества из поколения в поколение, – бросил он в ярости. – Вы видели его сына? Будь у него возможность, он продал бы компанию в пять секунд. Но он трус и никогда не осмелится сказать об этом отцу.

Элли быстро перелистала документы.

– Старику, должно быть, под восемьдесят. Сколько он еще сможет протянуть?

– Прожить? Очень долго.

– Я не имела в виду…

– Если сделка не будет заключена в течение следующих двух недель, все потеряет смысл, мы потеряем клиента и соответственно лишимся гонорара. Пропадут втуне наши усилия и десятки часов, потраченных нами на подготовку этой сделки. И все из-за упрямого старика и запуганного ребенка.

– Старик тоже запуган, – вырвалось у Элли неожиданно для нее самой, хотя она именно так и считала.

Она выросла в окружении страха. Страха потерять работу, жилье, достоинство. Ей были хорошо известны его признаки: фальшивая гордость, наигранная бравада и бегающий из угла в угол взгляд.

– Чего же он боится? – спросил Бланшар. – Своего сына?

– Своей уязвимости. – Взгляд Элли был устремлен в спинку водительского сиденья. Она лихорадочно соображала. – Не сына, его он контролирует. Но у него явно какие-то проблемы в бизнесе. Каждый раз, когда мы заговаривали на эту тему, он тут же уходил от ее обсуждения.

– Выясните, что это за проблема. – В голосе Бланшара послышалось оживление, и он явно вдохновился идеей новой сотрудницы. – Разузнайте все об этой компании, все, что мы упустили. Это нужно сделать к среде.

Вернувшись в свой кабинет, Элли отключила мобильный телефон и приступила к изучению документации по заводу Розенберга: счета, клиенты, продукция. Она достала тетрадь с записями, сделанными ею во время обучения на курсах, и отыскала там описание характерных признаков низкой производительности подразделений, утечки наличности в зарубежных филиалах, неэффективных инвестиций. У Розенберга не было ничего подобного. Он управлял компанией по старинке, как его отец.