Серебристая бухта

Дормер, конечно, был чужаком, но ел он как все мужчины – с удовольствием и, я бы сказала, целеустремленно. Женщины редко так едят. Моя мама всегда говорила, что я ем как мужчина, но я не думаю, что это было похвалой с ее стороны. Пока Дормер поглощал завтрак, у меня было время его разглядеть. Среди наших гостей редко попадаются одинокие мужчины его возраста, обычно они путешествуют с женами или подружками. Одиночки предпочитают отдыхать в более оживленных местах. Мне неловко это признавать, но я рассматривала его, как всегда рассматриваю мужчин, которые могут подойти Лизе. И не важно, что она отбрыкивается изо всех сил, я не теряла надежду выдать ее замуж.

«Киты не держатся друг за друга всю жизнь, – отшучивалась она, – а ты, Кэтлин, всегда говоришь, что мы должны учиться у животных, которые нас окружают».

У этой девчонки на все найдется ответ. Однажды я заметила, что для Ханны было бы хорошо, если бы в ее жизни появился мужчина, который относился бы к ней по-отечески. Лиза тогда посмотрела на меня с укором, и я увидела в ее глазах столько боли, что мне стало стыдно. Больше я на эту тему с ней не заговаривала.

Но это не значит, что в моем сердце не теплится надежда.

– Было очень вкусно. Правда.

– Я рада, мистер Дормер.

Он улыбнулся:

– Зовите меня Майк. Пожалуйста.

«Не такой уж он сухарь, каким кажется на первый взгляд», – подумала я.

Я решила сделать небольшой перерыв, села за стол напротив Майка и налила ему вторую чашку кофе.

– Есть какие-нибудь планы на сегодня?

Я собиралась предложить ему полистать брошюры, разложенные для гостей в главном холле, но не была уверена, что он относится к тому типу туристов, которые катаются по разным местам и заканчивают день в ресторане на открытом воздухе.

Майк посмотрел на свой кофе:

– Вообще-то, я планировал ознакомиться с окрестностями, но машина из проката придет позже, так что пока мне нечем заняться.

– О, на колесах у нас есть что посмотреть. Выше по дороге останавливается автобус на Порт-Стивенс, иначе вам отсюда не выбраться. Так вы в отпуск приехали?

Странное дело, он слегка покраснел.

– Что-то вроде.

Я решила не продолжать. Не стоит настаивать, если кто-то не хочет говорить. У Майка могли быть свои причины приехать в наши края: разрыв отношений, личные амбиции; решение, для принятия которого необходимо побыть в одиночестве. Терпеть не могу людей, пристающих с расспросами. Майк Дормер заплатил мне за неделю вперед, вежливо поблагодарил за завтрак и только из-за этих двух моментов я должна была проявить к нему профессиональную тактичность.

– Я… э-э… пожалуй, пойду. – Майк аккуратно положил вилку с ножом на тарелку и встал из-за стола. – Большое спасибо, мисс Мостин.

– Кэтлин.

– Кэтлин.

И я с легкой душой убрала за ним посуду.

На той неделе у меня были еще гости. Пара средних лет приехала к нам отметить двадцать пятую годовщину супружества. Они первыми откликнулись на нашу рекламу в интернете, а на «Моби», кроме них, заказов почти не было, так что пришлось передать их Лизе. Одного этого хватило, чтобы испортить ей настроение – она категорически не желала связываться с интернет-бизнесом, – так еще супруг постоянно был недоволен. И номер оказался для него недостаточно просторный, и мебель старая, и в душе пахло плесенью. За первые два утра он съел коробку хлопьев, а когда я на следующий день выставила новую, он заявил, что я лишаю его выбора. В довершение всего он пожаловался, что Лиза позже, чем было назначено, вышла в море, хотя они сами явились на пристань с опозданием, потому что он хотел посмотреть Музей китобоев и я была вынуждена открыть музей специально для него.

Его жена, элегантная, очень ухоженная женщина (когда я вижу подобных дам, всегда думаю о времени и усилиях, которые они тратят на то, чтобы так выглядеть), повсюду ходила за ним следом и тихо извинялась перед каждым, на кого он спускал собак. Глядя на то, с какой легкостью она умудрялась делать это незаметно от мужа, можно было предположить, что это для нее не в новинку. Она извиняющимся тоном сообщила мне, что эта поездка – его «подарок» ей на годовщину, а сама в это время оглядывалась на мужа, который, набычившись, шагал к отелю. Мне стало интересно, через сколько лет у нее на лбу появятся глубокие морщины.

– Эта поездка ему нравится намного больше, чем прошлогодняя, – сказала она, и я с сочувствием положила руку ей на плечо.

– Он хам, – заявила Лиза, вернувшись в отель. – Если бы не она, я бы их не взяла.

Мы переглянулись.

– Держу пари, ты подарила ей прекрасный день.

– Вообще-то, нет. Китов нигде не было. Я покатала их лишний час, но море словно опустело.

– Может, они знали.

– Да, я врубила сонар, чтобы они на сегодня разбежались, – отшутилась Лиза.

Иногда я вижу в ней свою младшую сестру. Она так же наклоняла голову, когда о чем-то задумывалась, у нее были такие же тонкие сильные пальцы, и она так же улыбалась, когда смотрела на свою дочь. В такие моменты я понимала: то, что Лиза и Ханна живут со мной, – благословение свыше. Это такое естественное счастье – видеть продолжение своего рода. Мы, бездетные, и не можем иначе испытать эту радость. А порой я вдруг вижу в Лизе не только ее маму, но и своего двоюродного деда Эвана, свою бабушку, даже себя. Последние пять лет я благодарила Бога за этот дар. В какую-то секунду я вдруг видела знакомое выражение лица, слышала знакомый смех, и это, пусть совсем чуть-чуть, компенсировало мне потерю сестры.

Но у Лизы были свои отличительные черты: настороженность, никогда не покидающая грусть, бледный шрам на скуле возле левого уха – все это принадлежало исключительно ей.

Для меня, конечно, не стало сюрпризом то, что Нино Гейнс не звонил мне несколько дней, после того как я выпроводила его в последний раз. Я бы не сказала, что соскучилась по нему, но мне не хотелось, чтобы он сидел где-нибудь на Барра-Крик и плохо обо мне думал. Кому, как не мне, было знать, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на обиды.

После ланча я обернула лимонный пирог в вощеную бумагу, положила его на пассажирское сиденье и поехала к Нино. День был чудесный, воздух такой чистый, что можно было разглядеть все иголочки на соснах вдоль дороги. Однако лето в том году выдалось особенно сухим. Удаляясь вглубь материка, я видела бурую землю, тощих лошадей, травы для них не было, и они убивали время, отгоняя хвостами надоедливых мух. Дышалось здесь иначе – в воздухе неподвижно висела пыль, – атмосфера была гнетущая. Не понимаю, как люди живут в глубине материка. Лично меня удручают бесконечные пейзажи в одной коричневой палитре и всегда неизменные холмы и долины. А море – живое. Я привыкла к его настроениям и переменчивости, как муж привыкает к жене или жена к мужу. С годами вам может и не всегда нравится поведение супруга, но вы его знаете, вы хорошо изучили его.

Когда я подъехала, Нино как раз собирался войти в дом. Он услышал мою машину и, поняв, кто приехал, вытер ладони о задние карманы штанов и прикоснулся к краям своей шляпы. Могу поклясться, что на нем был тот самый стеганый жилет, который он носил еще в семидесятые, когда у него родились два мальчика.

Я не сразу вышла из машины: мы редко ссорились, и я не была так уж уверена по поводу приема, который он мне окажет. Мы стояли и, прищурившись, смотрели друг на друга. Помню, тогда я подумала, какие мы с Нино все-таки дураки: два старых скелета смотрят друг на друга, как тинейджеры.

– День добрый, – поздоровалась я.

– Приехала за своим заказом? – сухо спросил Нино, но я увидела в его глазах огонек и расслабилась.

Честно вам признаюсь, этот огонек я не заслужила.

– Привезла тебе пирог, – сказала я и потянулась в кабину за гостинцем.

– Надеюсь, с лимоном.

– А что? Если не с лимоном, отошлешь обратно?