Страница 56 из 67
Кто был прав, ясно. А ведь до того была еще Венгрия, а после того — Афганистан.
И Путин вел войну, но лишь ту (вторая чеченская кампания), которую просто не мог не вести. Это была, конечно, его война, хотя формально она началась еще в ту пору, когда Путин был премьером, а Ельцин президентом. Ее инициатором был Путин, он взял на себя всю политическую ответственность за это решение, наконец, лично руководил действиями российских войск от начала и до конца.
В свое время пришлось лично разбирать архив прокуратуры Ичкерии, захваченный федералами. Грязные, подпаленные огнем документы. Сделать что-либо в обстановке полнейшей анархии и всевластия полевых командиров ичкерийская прокуратура, даже если бы и хотела, не могла, однако сама бюрократическая машина учреждения все же работала, факты и свидетельства преступлений ее работники тщательно собирали и фиксировали. И это, уверяю, страшные факты и свидетельства. Действия против русскоязычного населения в период существования де-факто независимой Ичкерии по своим масштабам и жестокости ближе всего к термину "геноцид". Масхадов убедительно доказал, что не каждый начштаба может управлять государством.
К тому же тогдашний бандитизм в Чечне вовсе не собирался оставаться в рамках своих границ; вспомним вторжение в Дагестан и страшнейшие террористические акты, потрясшие всю Россию.
Наконец, даже жестокость очередной кавказской войны досталась Путину по наследству от очень давних предков. Факт, который никогда не желали учитывать как наши, так и зарубежные правозащитники. Сказалась все та же историческая безграмотность.
Каждая из кавказских войн, что вела Россия, не была игрой без правил, но вот сами эти правила диктовал Кавказ с его вековыми традициями, нравами и дикой природой, а вовсе не Европа. Здесь регулярная армия никогда не воевала с регулярной армией, а лишь со смертельной пулей, прилетающей из тьмы или тумана, где враг и мирный житель просто неразличимы. Бесчеловечность, замешанная на страхе и чувстве мести, всегда была главной составляющей этих полупартизанских-полубандитских столкновений. Вот и на последней чеченской войне новым было только оружие.
Теперь пункт второй. Оба, и Андропов, и Путин, служили в КГБ (ФСБ). И здесь тоже есть свои плюсы и свои минусы.
Самый очевидный плюс — информированность, профессионально присущая спецслужбам. То, что Буш-старший до избрания на пост президента руководил ЦРУ, в глазах американского избирателя было лишь преимуществом. Это означало, что к власти в стране приходит не профан, а человек глубоко осведомленный.
Минусы также очевидны и прямо вытекают из корпоративности и фактической неподконтрольности спецслужб, какие бы парламентские комитеты за ними ни пытались присматривать.
Явление это не российское, а общемировое. Нашей особенностью, ахиллесовой пятой отечественных спецслужб является их прошлое, в первую очередь, конечно, сталинский период. Не может не накрывать этот шлейф негативной памяти и Путина. Иначе бы просто не возникла мысль подтянуть к нему фигуру Андропова.
Не смущают авторов этой версии даже весьма существенные разночтения.
Во-первых, Андропов руководил КГБ долгие годы, а Путин ФСБ совсем немного.
Во-вторых, большую часть своей службы будущий президент России провел во внешней разведке, а это все-таки особая категория спецслужбистов. Работают эти люди преимущественно "там", а не "здесь". Причем в свободное от работы время нередко проводят сравнительный анализ того, что происходит за рубежом и дома. А это дело, между прочим, весьма полезное. Кстати, во всем мире именно разведчиков принято считать элитой офицерского корпуса.
В-третьих, профессиональным разведчиком является только Путин. Андропов все-таки был политиком, на время откомандированным партией в КГБ. Так что Юрия Владимировича уместнее сравнивать с Бушем-старшим, чем с Владимиром Владимировичем.
Наконец, самое главное. Во главе спецслужб Андропов и Путин (когда он уже и сам стал политиком) стояли в совершенно разные эпохи. А следовательно, и выполняли совершенно разные задачи. Андропов дослуживал марксизму-ленинизму, Путин работал уже на новую Россию.
Впрочем, добавим еще несколько слов — уж очень неприятна, на мой взгляд, для господина Путина аналогия с товарищем Андроповым.
Исключить, что самому президенту сравнение с бывшим главой КГБ в глубине души даже льстит, конечно, не могу, но многие ли граждане сегодняшней России снова захотели бы очутиться под присмотром КГБ, да еще не на пятнадцать месяцев, а на пятнадцать или бог его там знает сколько лет?
Поэтому и продолжим. Вдруг хотя бы доля истины в сравнении Путина с Андроповым все же есть?
Поскольку Юрий Андропов сегодня в умах наших исследователей умудряется существовать сразу в трех ипостасях — сталиниста, либерала и державника, попробуем "приложить" для сравнения фигуру Путина ко всем трем этим вариантам.
Итак, Андропов-сталинист.
Что говорит о Сталине сам Путин? Подчеркиваю — говорит. Что политик на самом деле думает, нам знать не дано. А вот что он высказывает вслух, известно.
Примеров много. Возьмем один, где от российского президента добивались оценки сталинской фигуры достаточно настырно. Делал это, само собой, не карманный кремлевский пул, а языкастые польские журналисты. Да еще на своем поле, в Варшаве.
Цитирую:
A. Михник (А. М.): А какое место Сталина в истории России?
B. Путин (В. П.): Это такой несколько провокационный вопрос.
A. М.: Немножко.
B. П.: Ну, не немножко. (Смеется.) Сталин, конечно, диктатор. Это без всякого сомнения. Это человек, который руководствовался в значительной степени интересами сохранения личной власти, и этим очень многое, на мой взгляд, объясняется. Проблема заключается в том, что именно под его руководством страна победила во Второй мировой войне, и эта победа в значительной степени связана с его именем. И игнорировать это обстоятельство было бы глупо. Вот такой неполный ответ вас должен удовлетворить.
A. М.: Он ближе к Ивану Грозному, с вашей точки зрения, или к Петру I?
B.П.: К Тамерлану.
Конечно, Владимир Путин, как и любой опытный политик, всегда делает соответствующую поправку на аудиторию, что также нужно учитывать. И тем не менее.
Не знаю, как относится читатель к Тамерлану, но я — не очень хорошо, поэтому лично меня ответ президента в целом удовлетворил. Как бы то ни было, это, конечно, не реплика сталиниста.
Естественно, оценку "диктатор и Тамерлан" нельзя считать и шагом к реабилитации Сталина. В понимании Путина, шаг надо сделать к более взвешенному подходу к истории. Совершенно правильный, кстати, шаг. Только он среди прочего предполагает, что окончательную оценку различным историческим событиям, в том числе и роли Сталина в годы войны, выставляет не национальный лидер, а специалисты, историки, общественное мнение.
Да и нет в истории никаких "окончательных оценок", поэтому и допустимы различные толкования роли персонажей. Включая, само собой, и Иосифа Виссарионовича. Это как раз он не допускал никаких других толкований кроме собственных. Вот если Владимир Путин, не дай бог, заявит, что только его оценка прошлого является верной, готов немедленно вернуться к вопросу о его схожести с Андроповым-сталинистом. Пока же не вижу для этого серьезных оснований.
Версия об Андропове-либерале вообще не кажется мне убедительной, поскольку основана не на реальных действиях генсека, а лишь на приватных беседах Андропова с его спичрайтерами. А в действительности краткий андроповский период был весьма далек от либерализма.
Остается тема последняя — "державность". Если под этим в самом общем виде подразумевать любовь к собственной стране и стремление укреплять государство, то Андропов и Путин, конечно, схожи. Вот только понимание того, что есть "величие державы", у коммунистического генсека Андропова и посткоммунистического президента Путина все-таки разное.