Раскол

Одна из них, потемнее, — дочь Ашота, понял Вагиф, — вдруг громко сообщила, что у них в поезде пытались украсть приданое, которое Ксении подарили женщины в Грозном, и она даже чуть не подралась с вором. Вагиф недоуменно посмотрел по сторонам, и тогда Геннадий молча показал пальцем на тот самый сверток. В нем находились постельные принадлежности, понял Вагиф. Да, подарок по нашим временам был просто королевским.

Уложив часть вещей в багажник, хотя большую часть пришлось держать на коленях — тетки и мать Руслана надавали в дорогу столько съестного, что его должно было хватить на несколько дней, — Вагиф осторожно уселся за руль и не спеша тронулся с места. Рядом сидела Ксения. Несмотря на все споры, Геннадий наотрез отказался сесть впереди и каким-то непонятным образом уместился сзади с женой, детьми и ворохом разнообразных кульков и авосек.

Ехать было не близко, Полковник выполнил просьбу Вагифа и нашел-таки им дачу, предоставив свой номер в служебном пансионате на берегу моря, который снимал круглогодично. Всю дорогу до пансионата Ксения упорно молчала, глядя куда-то в сторону. Лишь при въезде на его территорию она вдруг заявила, что очень любит море и как хорошо, что ей предоставится возможность отдохнуть в таком уединенном месте.

Вагифу почему-то захотелось выяснить, что она понимает под словом «уединенное», но он передумал. В конце концов, еще успеет задать столь животрепещущий вопрос. Квартира, предоставленная Полковником, была просторной и чисто убранной, холодильник, как и предполагал Вагиф, полон продуктов. Даже спиртного вдоволь. На столе в гостиной Вагиф нашел адресованную ему записку, из которой узнал, что о нем Полковник тоже подумал и закрепил за ним отдельный домик.

Пройдя с Геннадием на веранду, — вечер, как ни странно, был достаточно теплый, — они уединились с бутылкой холодной водки, куском колбасы и половиной батона в самом дальнем углу, где стоял какой-то колченогий высокий стол, чем-то напоминающий кафедру. Ждать, пока женщины разберут, все свертки и приготовят ужин, они не стали. Время и так уже было позднее, что-то около восьми вечера.

Первую выпили молча, после второй разговорились.

— В дороге ничего подозрительного не произошло? — спросил Вагиф.

— Как ни странно, но, по-моему, ничего. Даже «хвоста» не было. Не уважают совсем, — ухмыльнувшись, заключил Геннадий и отрезал себе кусочек колбасы.

— А как там наш Руслан?

— Делом занялся. Пристройку решил во дворе ставить, собирается открыть там маленький цех по пошиву модельной обуви.

— Так уж и цех?

— Ну, не знаю, короче, что-то такое, где он вместе с двумя парнями собирается налаживать производство.

— А как себя вела после моего отъезда Ксения?

— Молодцом, сильная девушка, правда, с не менее твердым характером.

Неожиданно в комнате зазвонил телефон, а через секунду на веранду выскочила одна из девочек и сказала, что зовут дядю Вагифа. Подойдя к телефону, Вагиф услышал знакомый голос Полковника:

— Отдыхаешь?

— Пытаюсь.

— Через десять минут подойди к тому домику, ключи от которого на столе в гостиной. Есть разговор, важный.

Вагиф поглядел по сторонам: все были чем-то заняты. Ксения помогала жене Геннадия, Полине, жарить котлеты, обе девочки пытались нарезать маринованные овощи на салат, Геннадий уселся напротив телевизора и приготовился смотреть какую-то свою горячо любимую передачу. Поэтому Вагиф, воспользовавшись тем, что никто не обращает на него внимания, тихо выскользнул из квартиры.

Он любил этот пансионат. Здесь был великолепный пляж. А как красивы скалы, окаймляющие его! С моря они напоминали неприступные бастионы средневековой крепости. Здесь даже в самый знойный летний день было прохладно и свежо. Вагифу довелось отдыхать тут всего один раз, в последнее лето перед переездом в Москву. И то весь его отпуск продлился не более недели, его в связи с чем-то отозвали на работу, он закрутился там с делами и уже не вернулся сюда.

Вскоре показались домики. Найдя свой, который оказался крайним, Вагиф поднялся по ступенькам и постучал в дверь.

— Открывай! — послышался голос Полковника.

Вагиф открыл дверь и оказался в небольшом, почти квадратном коридорчике, куда выходили три двери. Распахнув левую крайнюю, он попал в чисто убранную комнату, где стояли стол, два стула, платяной шкаф и полутораспальная кровать.

Полковник сидел за столом и внимательно просматривал газету.

— Проходи, — не поднимая головы, произнес он, продолжая читать газету. — Ты уж меня извини, на все время есть, а чтобы пробежать газету, все никак не находится, а тут как назло статья интересная.

Закончив читать, Полковник аккуратно сложил газету и, положив ее в папку, вытащил из стоящего на полу «дипломата» плоскую бутылку с каким-то ликером. Он почему-то любил ликеры, особенно югославского производства.

— Ты как, выпьешь со мной? Или ты уже в норме?

— Если рюмочку…

— Вот рюмочки у меня как раз и нет, есть обыкновенный граненый стакан. Не побрезгуешь, тем более что он один?

— Нет, не побрезгую.

— Ну и хорошо. Я зачем тебя позвал, Вагиф? Конечно, мне хотелось бы послушать, что ты успел здесь накопать, но, честно говоря, меня это сейчас меньше всего волнует. И знаешь почему?.. Сегодня, два часа назад, я подал рапорт. Не знаю, подпишут мне его или нет, но я больше работать не могу. Не могу быть молчаливым соучастником преступления, самого ужасного преступления — развала нашего государства. Ведь происходит что-то непонятное, трагическое, и никто, заметь — никто, даже не пытается осмыслить, что происходит вокруг. Я часто слушаю выступления некоторых наших лидеров и, знаешь, ничего не могу понять. Если вдуматься в то, что они говорят, это сплошная ересь, бред. Даже мало-мальски думающий человек не может не понять, что они просто не знают, что делать дальше, какие кнопки и в какой последовательности нажимать. Пусть я уже довольно пожилой человек, проработавший почти тридцать лет в «конторе», пусть я ретроград, консерватор и так далее, но пусть мне объяснят эти новоиспеченные мессии, как они собираются управлять государственной машиной. Когда-то, очень давно, мой покойный отец говорил, что не надо спешить выбрасывать старую обувь, решив купить новую. Я не о себе в данном случае, а о существующих государственных институтах. Надо их менять, однозначно надо. Надо кардинально перестраивать экономику, надо. Но зачем разводить эту бесконечную говорильню, постоянно выплескивать дерьмо друг на друга? Мне все это непонятно.

— Вам налить? — спросил Вагиф, взяв бутылку.

— Плесни. Да, еще вот что, относительно всех этих разговоров о партии. Не было у нас настоящих партийцев. Может, и были когда-то, только к нашему времени перевелись. Одни перерожденцы да карьеристы во всех этих партийных верхах и остались. Может, еще десяток-другой из тех, кто занимал высокие посты в партии, искренне верил в идеи социализма, да и то, очевидно, из числа стариков. А все остальные задолго до перестройки успели «перестроиться». Так что партия тут ни при чем, не она заставляла кое-кого брать взятки и посылать наших солдат в чужие края, а конкретные люди. С них и должен быть спрос, а не с партии. А насчет этих бизнесменов… Поплачем мы еще с ними. Я, честно говоря, не знаю, как все это будет происходить, скажем, в России, но у нас могу представить. Будет что-то ужасное, иначе не скажешь, не могу найти более точного определения. Да, вот еще что. Сегодня днем я получил интересную информацию, точнее говоря, две. Первая, так сказать, для общего образования. Наиболее решительно настроенные политические лидеры Армении и Нагорного Карабаха ориентируются на те силы России, которые ратуют за развал Союза. И поскольку все говорит о том, что эти силы все-таки возьмут верх, нас ждет трудное время. Правда, потом процесс пойдет вспять, и этим господам придется срочно менять ориентацию. А тогда обязательно кто-нибудь в той же России вспомнит о недавнем прошлом и не промолчит. Вот тут-то этим лидерам худо придется, но до этого еще надо дожить. А пока один бог знает, что может произойти… И вторая информация. Завтра к пяти вечера будь здесь. Ты должен встретиться с одним человеком. Веди себя спокойно, тебя сами найдут. Ну, а сейчас расскажи-ка поподробнее, чем ты все это время занимался.