Город Бездны

Он сжал кулак посильнее, и тут произошло нечто странное. Между напряженными пальцами засочилась кровь – вначале медленно, но вот уже течет струйкой. Я смотрел, как алая кровь разбегается по зеленому полу.

– Вот почему меня так называют. Потому что у меня кровоточит правая рука. Прикольно, правда? – Он разжал кулак, показав влажную красную дырочку посреди ладони. – Это стигмат, вроде знака страстей Христовых. – Здоровой рукой он полез в другой карман, вынул платок, скомкал его и прижал к ране, чтобы остановить кровотечение. – Вот так-то. Иногда получается это вызвать простым усилием воли.

– Значит, до тебя добрались сектанты Хаусманна, – заметил Дитерлинг. – Небесного тоже распяли. И гвоздь ему вбили в правую ладонь.

– Не понимаю, – признался я.

– Сказать ему?

– Сделай одолжение, Змей. Парня явно пора просветить.

Дитерлинг повернулся ко мне:

– За последнее столетие поклонники Хаусманна разделились на разные секты. Некоторые прониклись идеями кающихся монахов, они пытаются причинить себе хоть малую толику той боли, что довелось испытать Небесному. Кто-то запирается и сидит в потемках, пока не поедет крыша и не начнутся видения, кто-то отрубает себе левую руку, а кто-то просит приятелей, чтобы его распяли. При этом он запросто может умереть. – Дитерлинг сделал паузу и покосился на Васкеса, словно просил разрешения продолжать. – А одна экстремистская секта зашла еще дальше. Ее адепты распространяют Священное Писание не устно и не письменно, а при помощи вируса.

– Продолжай, – сказал я.

– Скорее всего, вирус создали ультранавты. Может, кто-то из сектантов наведался к жонглерам образами, а те побаловались с его нейрохимией. Это не важно. Важно лишь, что вирус получился очень цепким, он передается по воздуху и заражает почти всех.

– Превращая в сектантов-хаусманнитов?

– Нет, – заговорил Васкес, доставший новую сигарету. – Вирус тебя имеет в мозг, но религиозным фанатиком от этого ты не становишься. Появляются видения и сны, а иногда тебе хочется… – Он скомкал фразу и кивнул на торчащего из стены дельфина. – Видишь рыбий череп? Он, чтоб его, стоил мне ноги и руки. Это череп Слика – знаешь, жил такой на корабле. Полезно иметь в хозяйстве подобную хреновину – нервы успокаивает. Но не более того.

– А рука?

– Некоторые вирусы вызывают физические изменения, – продолжал Васкес. – Можно сказать, мне повезло. Есть ослепляющий вирус, другой заставляет бояться темноты, а третий высушит твою левую руку, и она отвалится. В общем, потерять время от времени каплю крови – это сущая мелочь. Поначалу, пока о вирусе знали немногие, было здорово. С помощью этой болячки удавалось неплохо дурачить народ. Представь, заявляешься на переговоры и у всех на глазах начинаешь истекать кровью. Потом, правда, народ просек, что меня заразили сектанты.

– И задумался: а вправду ли ты так крут, как говорят, – сказал Дитерлинг.

– Ага, точно. – Васкес посмотрел на него и скривился. – Такую репутацию, как у меня, за два дня не заработаешь.

– Не сомневаюсь, – согласился Дитерлинг.

– Да. И подобная мелочь, парень, может очень сильно ей повредить.

– А ты не пробовал лечиться? – спросил я, не обращая внимания на отчаянные сигналы Дитерлинга.

– Пробовал, Мирабель. На орбите полно всякой дряни, которая справится с такой хворью. Но вот незадача: в списке мест, безопасных для моего посещения, орбита не значится.

– Ну, так и живи с этим вирусом. Ведь он, как я слышал, уже почти не заразен.

– Верно, тебе он не грозит. И никому не грозит. Я сейчас практически в порядке. – Васкес снова закурил, и это его слегка успокоило. Кровотечение прекратилось, он спрятал злополучную руку в карман и глотнул «Писко сауэр». – Только, знаешь, иногда я жалею, что не заразен… Что не припас немного крови с той поры, как был инфицирован. Можно было бы оставить кое-кому подарок на прощание, типа укольчика в вену.

– Но это бы значило пойти на поводу у хаусманнитов, – сказал Дитерлинг. – Распространять их веру. Ведь именно этого они от тебя добивались.

– Ну да. Так что я лучше буду распространять веру в то, что однажды поймаю гниду, устроившую мне такую подлянку… – Васкес прервал фразу, как будто его что-то отвлекло. Неподвижно глядя прямо перед собой, словно в трансе, он проговорил: – Нет. Не пойдет, парень. Извини, не верю.

– Чему не веришь?

Я больше не слышал его голоса, хотя видел, как двигаются мышцы на шее. Должно быть, Васкес вышел на связь с одним из своих людей.

– Рейвич, – произнес он наконец.

– И что с ним? – осведомился я.

– Эта сволочь перехитрила меня.

Глава 2

Лабиринт темных сырых коридоров соединял заведение Красной Руки с внутренними помещениями терминала, проходя прямо сквозь черную стену. Васкес вооружился факелом и повел нас по лабиринту, пинками разгоняя с дороги крыс.

– Двойник! – восхищенно сказал он. – Вот уж никак не ожидал, что Рейвич подставит нам живца. А мы гонялись за этим гадом столько дней! – Последнее словоонпроизнес так, будто имел в виду месяцы и весь этот срок ему приходилось проявлять чудеса проницательности и расчетливости.

– На что только не идут некоторые ловкачи! – сказал я.

– Эй, остынь, Мирабель. Ведь это ты не хотел, чтобы мы пустили парня в расход, как только увидим. Укокошить его было бы проще простого.

Он плечом распахивал двери, ведя нас в следующий коридор.

– Но это точно не Рейвич?

– Конечно. Мы провели экспертизу, поняли, что это не он, и взялись за поиски настоящего Рейвича.

– Парень в чем-то прав, – произнес Дитерлинг, – как ни тяжко мне это признавать.

– Спасибо, Змей, на добром слове. За мной не заржавеет.

– Да ладно, не бери в голову.

Васкес пинком отправил в темноту очередную крысу.

– Так что же там приключилось, после чего ты стал одержим этой дурацкой вендеттой?

– Сдается, ты уже в курсе, – отозвался я.

– Да, мир слухами полнится. Особенно когда играет в ящик такая крупная шишка, как Кагуэлла. Вакуум власти и прочее. Но меня удивляет, что вы оба выбрались из передряги живыми. Я слышал, там, в засаде, было чертовски жарко.

– Меня ранило не слишком сильно, – сказал Дитерлинг. – Таннеру досталось куда круче. Он потерял ступню.

– Ничего особенного, – сказал я. – Прижег лучевиком рану и остановил кровотечение.

– Ну да, – согласился Васкес. – Царапиной больше, царапиной меньше… Ай да молодцы, ребята! Никак не устану вами восхищаться.

– Отлично, но, может быть, хватит обсуждать наши скромные персоны?

Моя сдержанность объяснялась не просто нежеланием говорить с Васкесом Красная Рука о недавнем инциденте. Помимо нежелания, немало значил тот факт, что у меня попросту вылетели из головы почти все подробности происшествия. То есть, возможно, я помнил что-то из случившегося до курса коматозного лечения, во время которого мне заново вырастили ступню, – но теперь казалось, что в переделке я побывал очень-очень давно, а не считаные недели назад.

Впрочем, я искренне верил, что Кагуэлла выживет. Вначале считал, что ему повезло: лазерный импульс прошел сквозь тело и каким-то чудом не коснулся жизненно важных органов, словно его траектория была заранее рассчитана искусным хирургом. Но тут начались сложности. Не имея возможности добраться до орбитальной станции – Кагуэлла подвергся бы аресту и казни, еще не успев покинуть пределы атмосферы, – он вынужден был пользоваться услугами черного рынка, самыми дорогими, какие мог себе позволить. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуть мне ногу, но ранения такого типа на войне случаются каждый день. Совсем иное дело – множественные повреждения внутренних органов, они требуют куда более высокого уровня медицины, чем способен предложить черный рынок.

Поэтому он теперь мертв.

А я нахожусь здесь. Охочусь за человеком, который убил Кагуэллу и его жену. И я намерен сразить негодяя одной алмазной стрелкой из заводного пистолета.