Любовь и предубеждение

– У тебя не было крови.

И поэтому он считает, что у нее есть сексуальный опыт?

Кровотечение случилось у Рейчел в шестнадцать лет, и такое сильное, что она даже приготовилась к смерти. Андреа отказалась отвезти ее в больницу, объяснив, что у всех женщин бывает кровь, когда рвется их плева.

– Я не настаивала на браке. Я пришла к тебе сама. Разве это ничего не значит? – Рейчел уже не пыталась убедить его, она просто констатировала факт.

– Ты слишком дешево продала себя.

Каждое его слово напоминало пощечину.

Если Себастьян думает, что любовь вне брака это такое простое дело для нее, то он глубоко ошибается. Рейчел никогда не одобряла образ жизни своей матери. Она мечтала о первой брачной ночи, о белом подвенечном платье и о прекрасном принце, но согласилась на принца без всего остального, потому что слишком сильно любила его.

И Рейчел надеялась, что он примет ее любовь и тот подарок, который она ему сделала.

Она было просто идиоткой. Глупой, наивной идиоткой.

– Больше нечего сказать? – спросил Себастьян.

Даже не взглянув на него, Рейчел покачала головой, ощущая острую боль в сердце.

Себастьян смотрел на нее еще несколько секунд, потом резко повернулся на каблуках и вышел из спальни.

Рейчел без сил опустилась на кровать. Ее сердце превращалось в камень, душевную боль невозможно было превозмочь.

Прошло много времени, прежде чем Рейчел смогла встать на ноги. Выше ее сил было ощущать на себе что-то, что принадлежало Себастьяну, поэтому она скинула с себя махровый халат. Нагая, она прошла из его спальни через холл в свою комнату и закрыла за собой дверь.

Краем глаза Рейчел заметила какое-то движение в холле, но не повернула головы. Ей было все равно – даже если какой-нибудь служащий Себастьяна увидел ее голой. Какая теперь разница!

Андреа начала морально убивать свою дочь, а Себастьян сегодня завершил это дело.

Рейчел удивлялась, как она могла полюбить такое чудовище.

Больше она не допустит такую ошибку.

Ощущение реальности покинуло ее. Рейчел перестала что-либо воспринимать. Она была просто... оболочкой. И все.

Она переживет эту боль.

Рейчел упаковала чемоданы. Потом, как во сне, вытащила шкатулку с памятными вещичками, которая пополнилась на прошлой неделе. Рейчел положила туда ракушку, найденную на побережье, когда они с Себастьяном ездили на рыбалку, цветок, который Себастьян сорвал для нее во время их прогулок, – в общем, все то, что напоминало ей сейчас о том, какая она была дура. Даже не посмотрев внутрь, Рейчел выбросила шкатулку в мусорное ведро, затем заказала билет на самолет и вызвала такси.

Через полчаса она уехала из квартиры Себастьяна. Из кабинета слышался его голос, но у нее не возникло желания попрощаться. Они все сказали друг другу, и ей оставалось только надеяться, что она больше никогда не увидит циничного мерзавца.

– Как чувствует себя твоя гостья, сынок?

Крепко сжав в руке телефонную трубку, Себастьян подавил спазм в горле. Когда он видел гостью последний раз, она была на грани срыва.

Последние два часа он провел, пытаясь выбросить ее и проведенную вместе ночь из головы, но это у него не получалось. Он чувствовал, что даже срочные дела не могут отвлечь его мысли, и вопрос матери только насыпал соль на свежую рану.

Его обвинения, тщетные попытки Рейчел убедить его – все это предстало перед ним совершенно в другом свете.

Господи, что я наделал?

С небес не пришло ответа на безмолвный вопрос Себастьяна, вместо этого он услышал свое имя в трубке.

– Да?

– Я спросила, как дела у Рейчел.

– Не очень хорошо.

– Вы поссорились? – спросила Филиппа, давая ему понять, что заранее осуждает его.

– Она такая же, как ее мать.

– Но ты ведь не думаешь так на самом деле?

Хотя сейчас Себастьян видел все совершенно в ином свете, он не мог признать, что был не прав.

– Почему ты считаешь, что она другая?

– Ты просто дурак, если так о ней думаешь.

Вовсе не весело, когда твоя мать называет тебя. дураком. Себастьян сжал зубы.

– Ты так уверена? Можно спросить почему?

– И часа хватит, чтобы понять, что нет двух настолько разных людей, как Рейчел и ее мать. Ты позволил предубеждению повлиять на свое отношение к ней.

Он тоже так думал, но убедил себя, что это не так.

– Возможно, твоя доброта подводит тебя.

Филиппа протяжно вздохнула.

– Последние несколько лет Рейчел жила отдельно от Андреа. Она не только настояла на проживании в другой стране, подальше от материнского влияния, но и отказалась принимать от Матиаса деньги после того, как окончила университет. Если бы Рейчел была такая же, как Андреа, разве не жила бы она в Греции, позволив Матиасу содержать себя?

Холодок начал проникать в душу Себастьяна.

– Я не знал, что Матиас не содержал ее.

– Конечно, не знал, ведь уже пару лет ты менял тему разговора всякий раз, когда мы начинали говорить о ней.

Себастьян хотел Рейчел, и разговоры о ней только усиливали его желание.

– Она солгала мне, – сказал он, пытаясь схватиться хоть за соломинку.

– В это я не верю.

Задетый осуждением в тоне матери, он сказал ей правду:

– Рейчел призналась, что она девственница, но не является таковой. Она пыталась заманить меня в сети точно так же, как Андреа – Матиаса.

Филиппа несказанно удивилась:

– Как ты можешь быть уверен в этом?

– Существует только один способ, мама, и тебе он прекрасно известен.

Мать вполголоса сказала крепкое словцо, которое не произносила никогда.

– Только не говори мне, что ты обвинил ее в этом после ночи, проведенной вместе.

– Я не позволю, чтобы меня обманули так же, как дядю.

– Ты обманываешь сам себя. Глупое дитя.

Губы Себастьяна сжались, когда он услышал, что мать называет его ребенком, в то время как ему уже тридцать лет.

– С чего ты решил, что она не девственница?

– Я не буду обсуждать это с тобой.

– С кем тогда ты будешь обсуждать это? Если ты обвиняешь ее, то должен объяснить мне почему.

– У нее не было кровотечения. – Несмотря на то, что их разделяли мили, Себастьян покраснел, произнеся столь интимное признание.

– И что?

– Ну, я сделал вывод, что она не настолько невинна, как сказала мне. Черт возьми, мама, я бы не волновался, но если она солгала мне в этом, значит, могла солгать и в другом.

– И поэтому ты разбил ей сердце? Ты бросил ее?

– Я ничего ей не обещал.

– И это ее ты называешь предателем? – Неожиданно для Себастьяна, Филиппа разразилась целой тирадой о том, какие идиоты и упрямцы греческие мужчины. Она заявила, что только такой динозавр, как Себастьян, может не знать, что не всегда бывает кровь, когда впервые происходит половой акт.

Отсутствие крови – вовсе не доказательство.

Его мать была возмущена, что он позволил себе уложить Рейчел в постель до свадьбы, а потом обвинил ее бог знает в чем. Филиппа закончила тем, что Рейчел будет права, если не захочет даже разговаривать с ним, и она, Филиппа Курос, больше не станет искать невест для такого идиота.

Если она захочет внуков, ей придется подождать, пока женится Аристид.

У Себастьяна еще долго звенело в ушах после того, как его мать положила трубку.

Филиппа права. Как он мог убедить себя, что Рейчел обманывает его? Она никогда не вела себя, как ее мать, а он, в лучших традициях греческой вендетты, обвинил ее в грехах матери.

Кровь отлила от его лица, когда Себастьян вспомнил, как оскорблял ее и обвинял в несовершенных грехах. Он обидел ее, а ведь она сама пришла к нему, и правду можно было прочитать в ее любящих глазах.

Себастьян даже убедил себя, что это она виновата в том, что они любили друг друга не предохраняясь, а ведь это была его вина. Он был более опытен, но так сильно хотел слиться с ней, что даже не подумал о безопасном сексе.

Обвинения матери – ничто по сравнению с теми словами, которыми он бичевал себя сейчас.