Страница 3 из 7
– Так ты, Серафим Львович, бомж или бич? – спросил младший сержант Васнецов.
– Я – просто человек, – ответил бомж с нравоучительной гордостью и ответил твердо, готовый отстаивать свое мнение. – А ты, младший сержант, какой смысл вкладываешь в эти ярлыки, которые к людям пытаешься приклеить? Я не собираюсь, честно скажу, с тобой дискутировать. Мне просто интересно.
– Ну, бомж, – сказал Василий, – это в общепринятом понятии аббревиатура от «без определенного места жительства». А бич – это аббревиатура от «бывший интеллигентный человек». Я как-то так считал, что между этими понятиями есть разница. Бомжи обычно не работают, бичи временами и на работу устраиваются. Как правило, на временную, на сезонную.
– А что, интеллигентный человек, даже бывший, не может бомжом стать? – спросил Серафим Львович, вопросительно глядя из-под приподнятых косматых бровей.
– Он просто так витиевато пытается выяснить, кем вы были прежде, чем в такое положение попасть, – пояснил старший сержант, смягчая ситуацию. – Ваши размышления несколько не похожи на обычную речь простого потерявшего себя человека.
– Я был доктором богословия, читал лекции, миссионерствовал, проповедовал… А теперь, когда младший сержант ко мне ярлык приклеил, стал бомжом. Как мы любим ярлыки приклеивать людям. А ведь каждый человек может сегодня быть одним, а завтра стать другим. И не только сверху падают, бывает, что и снизу поднимаются. Хотя сверху падают, конечно, чаще. Но ярлык… Это все равно – не есть хорошо. Даже хороший ярлык. Вы не слышали историю, как великий Леонардо да Винчи рисовал фреску «Тайная вечеря» для собора в монастыре Санта-Мария-делле-Грацие в Милане? Могу рассказать…
– Говорите, – согласился Семисилов.
– Леонардо любил рисовать лица с натуры. Долго искал, с кого ему рисовать образ Христа. Наконец нашел. Очень хороший образ получился. С апостолами было проще. Там не нужно было такого колорита. Загвоздка вышла, когда он стал писать Иуду Искариота. Ни один натурщик не подходил. Леонардо долго бродил по Милану, искал. Наконец попался ему какой-то горький пьяница со страшным лицом. Великий мастер повел его в монастырь. Лицо показалось подходящим и даже чем-то знакомым. В монастыре пьяница повел себя так, словно все там знает, чем сильно удивил Леонардо. Мастер спросил, когда тот был там. И что оказалось? Оказалось, что это тот самый человек, с которого Леонардо писал Христа… За короткий срок человек возгордился, спился и опустился, и к нему приклеили новый ярлык. Кстати, это относится и к вопросу о том, кто изображен на иконах, которые висят в каждой церкви…
Некоторое время все молчали, вдумываясь в рассказанное.
– Вот был ты миссионером. Проповедовал… А потом убедился, что Бога нет? – нарушая молчание, спросил, наконец, рядовой Стрижаков.
– А как в этом можно убедиться? – удивился бомж. – «Бога человекам невозможно видети…» Религия потому и называется Верой, что в ней все построено на Вере. А Веру проверить нельзя. Сам Господь сказал: «Блажен, кто верует…» Хотя, слышал я, что какие-то ученые-физики появились, которые теоретически доказали, что Бог есть. У нас в России. И слава Богу, что доказали…
Старший сержант Семисилов перекрестился при этих словах.
– Верующий? – спросил Серафим Львович.
– Верующий.
– Православный, как я понимаю…
– Православный.
– Язычник то есть! – категорично вешая ярлык, сказал Серафим Львович.
– Православный! – упрямо и угрюмо повторил Семисилов.
– А кто такие православные, если они поклоняются идолам? Я уже на примере Леонардо сказал только что, кого могут изображать ваши иконы. А Бог завещал нам: «Не сотвори себе кумира». Еще Моисею завещал…
– Это Ветхий Завет. А Иисус дал нам Новый Завет.
– Господь наш Иисус Христос в Нагорной проповеди сказал, что он пришел не законы Отца нарушать, а только добавить новое во спасение человеков…
– А как же «око за око и зуб за зуб»? – спросил рядовой Стрижаков. – Так в Ветхом Завете говорится. А Иисус говорил, тебе справа врежут, ты левую щеку подставь. Нам так наш бригадный священник объяснял. Новые законы в отмену старых…
– Я не буду вешать ярлык вашему бригадному священнику, но боюсь, что он плохо знает толкование Писания. «Око за око и зуб за зуб» вовсе не значит, что ударь того, кто тебя ударил. Это значит, что если ты кого-то убьешь, то и тебя ждет такая же участь. Когда Господь учит нас: не греши, он же тоже не говорит откровенно: не садись задом на горящую плиту. Иначе расплата будет. Точно такая же расплата ждет того, кто на другого руку поднимет. В Писании все сказано. И только официальные церкви, и православная, и католическая, не хотят читать писание и на него опираться, а опираются на предания и мифы. Все в точности, как делали эллинские и римские язычники. И точно так же упирались, отстаивая свою точку зрения.
– Но есть же многовековая традиция православия. В почитании икон и во всем остальном…
– Гораздо более древние традиции были и у Египта, и у Греции, и у Рима. А православные традиции появились стараниями нечестивых византийских императриц. Именно они…
Договорить не успели, потому что рядовой Крюков, которому поручили следить за входом в ущелье, громким шепотом дал предостерегающую команду:
– Внимание! Кто-то идет! Шаги слышу и разговор. Ругнулся сначала один. Споткнулся, упал и ругнулся, потом второй ему ответил. Тоже матом. Критику навел. Сколько там еще может их быть, не поймешь. Но кто-то еще хихикал. Несколько человек.
Все сразу встали. И солдаты, и бомжи, которые тоже не слишком рвались снова отправиться в свои землянки под замок, если не куда-то глубже под землю. А при встрече с бандитами это было возможным вариантом.
– Вон к тем камням! На позицию! – сразу сориентировался старший сержант Семисилов.
Он, кстати, эту позицию, на случай возможной обороны, еще раньше приметил, как подходящую. Она и в самом деле выглядела удобной. И даже была таковой, как убедились спецназовцы, подбежав ближе.
– А вы – в землянку, – попытался отослать бомжей на место младший сержант Васнецов.
– Мы с вами. Среди камней места всем хватит, – категорично заявил Серафим Львович. – Я видел. Мы там умершего хоронили.
– Хватит места, – согласился старший сержант Семисилов. – Пусть идут с нами. Вдруг, если бандитов много, прорываться придется. Не оставлять же их здесь на верную смерть…
Размышления старшего сержанта были резонны. Мощные угловатые камни, за которые они спрятались, находились сбоку, под самой отвесной стеной и даже под каменным скальным навесом на стене и чем-то походили на зубы нижней челюсти гигантской акулы. Но сами камни, понятное дело, стрелять не умели. И, если бандитов было много, вступать с ними в бой четверым спецназовцам резона никакого не было. Их просто прижмут к камням плотным огнем, подойдут вплотную и уничтожат несколькими гранатами. Можно просто пропустить бандитов к землянкам и за их спиной тихо и аккуратно выйти из ущелья к своему взводу. А потом уже атаковать всеми силами, продвинувшись по знакомому пути. Если бандиты выставят часового у входа в щель, то, опять же, снять его изнутри будет гораздо легче, чем обнаружить снаружи. При этом оставлять пленников в землянке просто опасно. Бандиты, только подойдя ближе, сразу найдут тела двух убитых охранников и, рассвирепев, могут запросто расстрелять своих пленников без попытки найти виновных. Подобное положение вещей не устраивало ни Семисилова, ни самих бомжей. И Серафим Львович первым просчитал ситуацию и сообразил. Впрочем, когда хочется жить, поневоле научишься просчитывать ее быстро, даже быстрее, чем спецназовцы, которых этому специально обучали.
При этом, конечно, присутствие в группе неподготовленных людей сильно осложняло жизнь самим спецназовцам. Если возникнет необходимость выбираться из ущелья тихо, незаметно и без звука, они, обученные скрытному передвижению, вполне в состоянии это сделать. А вот бомжам это будет трудно. Они ни ползать правильно не умеют, ни гусиным шагом ходить, ни прикрываться каждой минимальной возвышенностью или камнями, учитывая возможный угол обзора со стороны банды. И обучить их этим премудростям за минуты никак невозможно. Самих солдат учили этому на ежедневных изнурительных занятиях месяцами. Но их научили. Научили даже передвигаться так, что с двух метров не слышно. А бомжи даже за камни перебегали с таким грохотом и так громко дыша, что Семисилов опасался, как бы подходящие бандиты не услышали. Но среди камней они улеглись пластом, не высовываясь. Сказывалась привычка и умение прятаться от полиции, хотя бомжи, может быть, и не всегда от нее прячутся, поскольку на них полиция внимания, как правило, не обращает.