Страница 15 из 77
Я взрослела, ожидая исчезновения этой «стены» в любую секунду. Пространство по другую сторону стекла, заполненное мониторами и компьютерами, всегда было полно людей, отслеживающих мои передвижения, измеряющих каждое изменение моего пульса, дыхания или мозговых волн. Там так же были камеры, которые записывали то, что я делала, когда думала, что за мной никто не наблюдает. Это работало только до тех пор, пока я не подросла настолько, чтобы понять, что они не имеют права допрашивать меня о том, чем я занимаюсь, когда "стена" поднята. К слову, для ученных, имеющих по несколько степеней, они были не очень умны. Однажды узнав, что иллюзия приватности, которая была у меня, ничего на самом деле не стоит, я стала прятаться под кроватью с простыней, свисающей через край, блокировавшей им обзор, когда мне нужно было уединиться.
В общем, я привыкла чувствовать, что за мной постоянно кто-то наблюдает - это было нормой для меня. Помню, во время первой ночи, проведенной в доме отца, я заставила его оставить мою дверь открытой. Идея приватности, какой бы волнующей она не была, пугала своей новизной. Я никогда раньше не находилась в комнате абсолютно одна.
И у меня ушла неделя, чтобы привыкнуть к самой мысли. Пожалуй, меня можно было назвать самой подозрительной школьницей своего времени. Я никогда не могла стряхнуть ощущение, что за мной наблюдают, что «GTX» где-то рядом и готовы вот-вот налететь и забрать меня назад. Мир казался огромным (и таким шумным), и каждый человек в нем смотрел на меня.
Если бы я делала это не ради отца, я, скорее всего, давно бы сломалась. Превратившись в параноидальную отшельницу, живущую под кроватью и никогда не снимающую шапочку из фольги. Кстати, могу с уверенностью сказать, что последнее нисколько не спасает, даже имея двойной слой, говорю как человек, способный читать ваши мысли.
Но худшего не случилось. Отец научил меня, что люди замечают только то, что точно отличается и выделяется среди прочего. И кричать на незнакомца, пытающегося заговорить со мной, больше походит на девиантное поведение, нежели все остальное. Но даже в этом случае у отца имелся «спасительный круг». Мое необычное поведение всегда можно было оправдать психологической травмой, из-за долгого пребывания в больницах, потерей матери, переездом на новое место.
Моей целью стало влиться в общество, стать незаметной ради собственной защиты и защиты отца. Это обернулось игрой для меня. Я успешно морочила всем голову. Но время от времени и мне были не чужды ошибки. Когда ваши познания о реальном мире в основном состоят из того, что вы видите по телевидению, вы, вероятно, подумаете, что многие сумасшедшие вещи тоже возможны. Мне пришлось быстро улавливать смысл и разбираться со всем этим. Отчаяние - мощный мотиватор.
Но, несмотря на это, даже сейчас, спустя годы, я все еще страдаю случайными всплесками паранойи. Когда кто-то смотрит мне в глаза на секунду дольше обычного или когда чья-то машина проезжает мимо нашего дома дважды за последние несколько минут. Заблудившиеся доставщики пиццы - воистину проклятье моей жизни.
Или когда я иду в школу, и все смотрят на меня...
Сегодня мне потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы сосредоточиться на волне чужих мыслей и эмоций. Главный холл школы был забит людьми. Каждый перемешался из спортивного зала к своим шкафчикам перед началом первого урока. Как правило, я не заставала такого столпотворения, но сегодня проигнорировав утренний будильник, мне пришлось покинуть дом на восемь минут позже обычного.
Дженну заранее попросили прийти в школу пораньше, чтобы успеть закончить отчищать собственный шкафчик до начала занятий. Судя по тому, что уборщицы не справились со своей работой, крем от геморроя отмывался не так уж и просто.
Вчера поздно ночью она позвонила мне вся в слезах и умоляла встретиться с ней у шкафчика для моральной поддержки. Как я могла сказать нет? Просьба не казалась мне сопряженной с особым риском, да и в любом случае мне бы пришлось пройти мимо шкафчика Дженны к своему. Поэтому ничего затруднительного в просьбе подруги я не увидела.
Но все оказалось гораздо сложнее. Стоило мне пройти первые пятнадцать футов уже внутри здания, как я услышала свое имя, произнесенное шепотом несколько раз. Голоса быстро стихли, превратившись в удивительное затишье вокруг, которое чаще всего ассоциировалось с приходом директора или другой авторитетной персоны.
Я подняла глаза и нашла дюжину лиц - все размыты в неузнаваемую массу - обращенных в мою сторону. Ситуация была сродни ночным кошмарам.
Меня окатило волной паники. Все смотрели, но никто не кричал и не бежал прочь.
Незнакомые студенты обступили меня, словно хотели поближе посмотреть на какой-то спектакль или знаменитость.
Я переборола свою защитную реакцию и прислушалась, стараясь вытащить соответствующие мысли из неразберихи волнения и шума.
«... Как будет выглядеть ее шкафчик?»
«Это она.»
«...сказала Рейчел Джейкобс отвалить.»
«Я НЕ хотела бы быть на ее месте.»
«Она покойница...»
Отлично. Дело в нашей вчерашней конфронтации с Рейчел, и сейчас все хотят посмотреть на девушку, которая осмелилась пойти против нее. Хотя, я даже не была той, которая спровоцировала всю эту ситуацию.
Какая разница.
Я не без труда протолкнулась к ступенькам и поднялась к шкафчику Дженны, игнорируя взгляды и перешептывания по дороге.
Участок перед шкафчиком девушки опять был окружен народом, но на этот раз толпа людей была чуть меньше. Я чувствовала мысли каждого из них и могла с уверенностью сказать, что умы всех собравшихся синхронно думают об одном – довольство тем, что несчастье свалилось вместо их голов, на плечи Дженны.
Стервятники.
Она не заслужила этого. Она не сделала ничего плохого.
Вспышка ярости на Рейчел, полоснула мое сознание. Однажды Джейкобс получит то, чего заслуживает, даже если я не буду той, кто накажет ее.
Через зазор в толпе можно было увидеть смотрящую на свой шкафчик Дженну. Вся ее фигура - поникшие плечи, сгорбленная осанка - излучала страдание и загнанность. Девушка повернулась спиной к толпе, ее движения были безжизненными и неуклюжими, когда она нагнулась, чтобы подобрать очередное коричневое бумажное полотенце из лежащей на полу пачки. Даже со своего места я могла видеть, что она только размазывала крем от геморроя по внутренней стороне дверцы, делая еще хуже.
«Где ты, Ариана? Поторопись!»
Умоляющие мысли Дженны прорывались сквозь шум, как если бы она кричала.
Я направилась к ней полная решимости пропихнуться сквозь зевак (и может быть сломать пару пальцев или несколько ребер в процессе), но тут утренний голос отца отчетливо, словно живой, прозвучал в моей голове.
«Мы больше не можем позволить себе ошибаться»
Я остановилась. Если попытаюсь помочь Дженне, это может послужить причиной для еще больших спекуляций и внимания. Вероятно, даже притянет Рейчел ко мне.
Я не могла так поступить, я не могла больше рисковать.
Вмешавшись, я нарушила правило № 3, и чтобы избежать последствий, мне необходимо следовать правилу 4 – больше не высовываться.
Но для Дженны все было иначе. Ее мысленные крики, сродни молитвам, безостановочно перемежались с шумом чужих мыслей в моем сознании.
Останавливаясь на месте, я заколебалась. В то время как люди продолжали проталкиваться мимо, с раздраженными вздохами и бормоча ругательства.
Дженне будет больно, если я оставлю ее самостоятельно разбираться с проблемами. Она, скорее всего, заплачет. А я это ненавижу. Слезы всегда заставляли меня чувствовать собственную неуверенность, они пугали. Иногда, где-то глубоко во мне возникает такая потребность, но я сдерживаю ее и никогда не плачу. По крайней мере, в последние годы.
Но отец был прав. Как бы я не волновалась о Дженне, на кону стояли более важные проблемы. Я не могла поставить защиту ее эмоций над собственной безопасностью и безопасностью отца.