Страница 53 из 55
– Первый анархист! – засмеялась Мод, вставая и собираясь уйти в свою каюту.
– Значит, хорошо быть анархистом! – вскричал Вольф Ларсен. Он тоже поднялся и, когда она задержалась у двери своей каюты, остановился против нее и продекламировал:
Это был вызывающий крик могучего духа. Его голос гудел по всей каюте, а он, с бронзовым сияющим лицом, с высоко поднятой головой, стоял перед Мод и смотрел на нее своими золотистыми, бесконечно мужественными и бесконечно нежными в эту минуту глазами.
В ее глазах опять появился неизъяснимый ужас, и она почти шепотом произнесла:
– Вы – Люцифер!
Дверь закрылась, и она исчезла. Он поглядел ей вслед, а потом повернулся ко мне.
– Я сменю Луи на руле, – коротко сказал он, – и позову вас сменить меня в полночь. Пока же ложитесь спать.
Он надел шапку и рукавицы и поднялся по трапу, а я последовал его совету и лег. Но по какой-то непонятной причине, охваченный каким-то таинственным предчувствием, я не раздевался. Некоторое время я прислушивался к шуму на кубрике и думал о снизошедшей на меня любви, но на «Призраке» я научился хорошо спать, и, когда пение и крики затихли, глаза мои закрылись и я погрузился в глубокую дремоту.
Не знаю, что разбудило меня, но я внезапно очнулся и вскочил на ноги с неясным сознанием какой-то надвигающейся опасности. Я распахнул дверь. Огонь в кают-компании был приспущен, и я увидел Мод, мою Мод, бьющуюся в объятиях Вольфа Ларсена. Она тщетно боролась, упираясь головой ему в грудь, чтобы вырваться. В тот же миг я бросился вперед.
Когда он поднял голову, я ударил его кулаком в лицо, но это был слабый удар. Ларсен издал свирепый звериный рев и оттолкнул меня рукой. В этом толчке была такая сила, что я отлетел, как мяч. При этом я ударился о дверь бывшей каюты Мэгриджа, которая раскололась в щепы. С трудом поднявшись на ноги и забыв о боли, я весь отдался охватившему меня бешенству. Выхватив свой кинжал, я вторично бросился к Вольфу Ларсену.
Но тут что-то произошло. Капитан и Мод Брюстер отшатнулись друг от друга. Я был уже возле него с поднятым ножом, но задержал удар. Меня поразила неожиданная перемена положения. Мод стояла, прислонившись к стене, а он шатался и левой рукой прикрывал глаза, а правой, словно в забытьи, шарил вокруг себя. Его рука нащупала стену, и, по-видимому, сознание найденной опоры доставило ему облегчение.
Но ярость уже снова овладела мной. Передо мной промелькнули перенесенные мною обиды и унижения, все выстраданное мною и другими от его руки, вся чудовищность существования этого человека. Я подскочил к нему, как слепой, как безумный, и вонзил нож ему в плечо. Однако, чувствуя, что нанес только легкую рану – сталь скользнула вдоль лопатки, – я поднял нож для нового удара.
Но в этот миг Мод с криком бросилась ко мне:
– Не надо! Умоляю вас!
На миг я опустил руку, но только на миг. Я снова занес нож, и Вольф Ларсен, несомненно, погиб бы, если бы она не встала между нами. Ее руки обвились вокруг меня, ее волосы щекотали мне лицо. Сердце у меня усиленно забилось, но бешенство мое только возросло.
Она смело смотрела мне в глаза.
– Ради меня! – просила она.
– Я хочу убить его ради вас! – крикнул я, стараясь высвободить свою правую руку так, чтобы не причинить вреда Мод.
– Tсc!.. – вдруг прошептала она; закрыв мне рот своей рукой.
Я готов был поцеловать ее пальчики, так как при всем моем гневе их прикосновение было для меня бесконечно сладостно.
– Пожалуйста, пожалуйста! – умоляла она, и этим обезоружила меня, что и впоследствии всегда удавалось ей.
Я отступил и вложил кинжал в ножны. Вольф Ларсен все еще стоял, прижимая руку ко лбу и прикрывая ею глаза. Голова его была опущена на грудь. Весь он как-то осел, его широкие плечи согнулись.
– Ван Вейден! – хрипло, с тревогой в голосе, позвал он. – О ван Вейден, где вы?
Я взглянул на Мод. Она промолчала и только кивнула головой.
– Я здесь, – ответил я, приближаясь к нему. – В чем дело?
– Помогите мне сесть, – сказал он тем же хриплым испуганным голосом. – Я болен, я очень болен, Горб, – прибавил он, после того как я подвел его к стулу.
Он положил голову на стол и закрыл ее руками. Время от времени он покачивался взад и вперед от боли. Один раз он было приподнялся, и я увидел крупные капли пота у него на лбу.
– Я болен, я очень болен, – повторял он.
– Что с вами? – спросил я, кладя ему руку на плечо. – Чем я могу вам помочь?
Но он раздраженно сбросил мою руку, и я долго молча стоял возле него. Мод, растерянная и подавленная, смотрела на нас. Мы не понимали, что могло с ним случиться.
– Горб, – сказал он наконец, – мне надо лечь. Дайте мне руку. Я скоро оправлюсь. Это опять проклятая головная боль. Я боялся ее. Мне казалось… нет, я не знаю, о чем я говорю. Помогите мне добраться до койки.
Но когда я уложил его, он опять закрыл лицо руками, и, уходя, я слышал, как он шептал:
– Я болен, я очень болен…
Мод встретила меня вопросительным взглядом. Я покачал головой и сказал:
– Что-то случилось с ним. Не знаю только, что именно. Он беспомощен и, кажется, первый раз в жизни испытывает чувство страха. Несомненно, это началось еще до того, как я ударил его ножом, так как я нанес ему только поверхностную рану. Вы, наверное, видели, как все это было?
Она покачала головой.
– Я ничего не видела. Для меня это так же загадочно, как и для вас. Он внезапно выпустил меня и отшатнулся… Но что нам теперь делать? Что я должна делать?
– Подождите, пока я вернусь, – ответил я.
Я вышел на палубу. Луи стоял на руле.
– Вы можете пойти спать, – сказал я ему, становясь на его место.
Он не стал медлить, и я остался один на палубе «Призрака». Стараясь производить как можно меньше шума, я взял марселя на гитовы, отдал бом-кливер и стаксель и подтянул грот. Потом я вернулся вниз к Мод. Приложив в знак молчания палец к губам, я прошел в каюту Вольфа Ларсена. Он лежал в том же положении, в каком я его оставил.
Голова его беспокойно металась по подушке из стороны в сторону.
– Могу я чем-нибудь помочь вам? – спросил я.
Сначала он не отвечал, но на мой повторный вопрос произнес:
– Нет, нет, мне ничего не надо. Оставьте меня до утра.
Когда я повернулся к выходу, я заметил, что голова его снова начала метаться по подушке. Мод терпеливо ждала меня, и мной овладела радость, когда я увидел ее гордо посаженную головку и спокойные лучистые глаза. В них светилось спокойствие ее души.
– Доверяете ли вы мне настолько, чтобы решиться на путешествие в шестьсот миль?
– Вы хотите сказать?.. – спросила она, и я знал, что она поняла мою мысль.
– Да, именно это, – ответил я. – Для нас ничего не остается, кроме лодки.
– Для меня, хотите вы сказать? – возразила она. – Вы здесь в такой же безопасности, как и раньше.
– Нет, для нас ничего не остается, кроме лодки, – с упорством повторил я. – Будьте любезны одеться как можно теплее и собрать вещи, которые вы хотите взять с собой.
– И поторопитесь, – бросил я ей вдогонку, когда она направилась в свою каюту.
Кладовая находилась как раз под кают-компанией. Открыв люк в полу и захватив с собою свечку, я спустился туда и начал шарить среди судовых запасов. Я отбирал главным образом консервы и передавал их в протянутые сверху руки Мод.
Мы работали молча. Я запасся также одеялами, рукавицами, дождевыми плащами и шапками и тому подобными предметами. Нелегко было довериться маленькой лодке среди бурного моря, и мы непременно должны были защитить себя от холода и сырости. Лихорадочно работая, мы вытаскивали нашу добычу на палубу и укладывали ее на шканцах. Слабые силы Мод скоро иссякли, и она в изнеможении должна была присесть на ступеньки юта. Но это не помогло ей, и она легла, раскинув руки, прямо на твердую палубу. Такой прием применяла моя сестра, и я знал, что благодаря ему Мод скоро оправится. Оружие тоже пригодилось бы нам, и я вернулся в каюту Вольфа Ларсена, чтобы взять его винтовку и дробовое ружье. Я заговорил с ним, но он не ответил, хотя голова его все еще моталась из стороны в сторону и он, очевидно, не спал.