Страница 3 из 23
– Что ты имеешь в виду? – Тарамис вскочила, в упор глядя на сестру. Растерянность и страх сменились гневом. – Или ты воображаешь, что, одурманив моих придворных дам и обманув нескольких моих стражников, ты получила право занять престол Хаурана? Не забывай, королева – это я! Ты займешь почетное место при дворе в качестве моей сестры, но…
Саломея злобно расхохоталась.
– Какая невероятная щедрость с твоей стороны, дорогая сестренка! Но, прежде чем поставить меня на место, ты, быть может, соизволишь сказать мне, чьи это солдаты разбили лагерь под стенами города?
– Это шемитские воины Констанция, котхийского воеводы вольных наемников.
– А что, позволь узнать, они делают в Хауране? – проворковала Саломея.
Тарамис поняла, что выставила себя на посмешище, но постаралась ответить с гордым достоинством, которого, увы, не ощущала:
– Констанций испросил позволения пересечь границы Хаурана на пути в Туран. Он предложил себя в заложники, чтобы гарантировать их достойное поведение на время пребывания в пределах моего королевства.
– И что Констанций? – не унималась Саломея. – Разве не просил он сегодня твой руки?
Тарамис метнула на нее недовольный и подозрительный взгляд.
– Откуда ты знаешь?
В ответ Саломея лишь с оскорбительной небрежностью повела изящным плечиком.
– Ты отказалась, дорогая сестра?
– Разумеется, отказалась! – вспылила Тарамис. – Или ты, сама ашаурийская принцесса крови, полагаешь, что королева Хаурана может отнестись к такому предложению иначе, как с презрением? Выйти замуж за этого авантюриста, у которого руки по локоть в крови, изгнанного из собственной страны за многочисленные преступления, главаря банды грабителей и наемных убийц? Зря я вообще позволила его сброду чернобородых мясников вступить в пределы Хаурана. Впрочем, он – фактически узник южной башни. Его охраняют мои солдаты. Завтра я прикажу ему увести свои войска из моего королевства. Сам он останется здесь в заложниках, пока они не пересекут границу. А пока что мои солдаты охраняют стены города, и я предупредила его, что он ответит за любые преступления своих вояк против моих крестьян или пастухов.
– Значит, он заточен в южной башне? – осведомилась Саломея.
– Да. Но почему ты спрашиваешь?
Вместо ответа Саломея хлопнула в ладоши и, повысив голос, с язвительной насмешкой крикнула:
– Королева желает видеть тебя, Сокол!
Украшенная золотыми арабесками[1] дверь распахнулась, и в комнату шагнул высокий мужчина, при виде которого Тарамис изумленно вскрикнула:
– Констанций! Ты смеешь входить в мои покои?
– Как видите, ваше величество! – Он с издевательской покорностью склонил перед ней темноволосую голову с ястребиным профилем.
Констанций по прозвищу Сокол был высоким и широкоплечим мужчиной с тонкой талией, гибким и сильным, как булатная сталь. Он был красив безжалостной красотой хищной птицы. Лицо его покрывал сильный загар, а волосы, которые он зачесывал назад от высокого узкого лба, были черными, как вороново крыло. Темные глаза его смотрели пронзительно и настороженно, а твердую линию тонких губ не смягчала даже полоска черных усиков. Он был обут в сапоги кордовской кожи, штаны и дублет[2] были сшиты из простого темного атласа, покрытого пятнами после бесчисленных ночевок у костра и ржавчиной от оружия и доспехов.
Подкрутив усики, он окинул королеву наглым и бесстыдным взглядом с головы до ног, отчего та недовольно поморщилась.
– Клянусь Иштар, Тарамис, – сладким голосом произнес он, – в ночной тунике ты выглядишь намного соблазнительнее, чем в королевском облачении. Право же, сегодня ночью мне везет!
В темных глазах королевы промелькнул страх. Она вовсе не была дурой и понимала, что Констанций ни за что не стал бы вести себя столь нагло, не будь он уверен в своей безнаказанности.
– Ты сошел с ума! – вырвалось у нее. – Пусть даже в этой комнате я в твоей власти, но за ее порогом ты находишься во власти моих подданных, которые разорвут тебя на куски, если ты хоть пальцем коснешься меня. Ступай прочь, если хочешь спасти свою шкуру.
Незваные гости издевательски рассмеялись, и Саломея нетерпеливо тряхнула головой.
– Ну все, довольно; пора заканчивать с этим фарсом и переходить к следующему акту комедии. Знай же, дорогая сестричка, что это я пригласила Констанция сюда. Решив занять трон Хаурана, я принялась искать мужчину, способного помочь мне, и остановила свой выбор на Соколе, поскольку он начисто лишен тех черт характера, которые люди именуют добродетелями.
– Я польщен, принцесса, – с сарказмом откликнулся Констанций и отвесил ей глубокий поклон.
– Я отправила его в Хауран, после чего, как только его люди разбили лагерь под стенами города, а сам он проник во дворец, я вошла в город через маленькую калитку в западной стене. Те идиоты, что охраняли ее, решили, что это ты возвращаешься после ночных приключений…
– Ах ты дрянь! – Щеки Тарамис окрасились жарким румянцем, и напускная величественность уступила место гневу. Она очень дорожила своей незапятнанной репутацией.
Саломея ответила ей жестокой улыбкой.
– Они, разумеется, были шокированы и поражены до глубины души, но пропустили меня, не задавая глупых вопросов. Точно так же я вошла и во дворец, отправив прочь удивленных стражников, как и тех, кто стерег Констанция в южной башне.
Тарамис сжала кулаки. На лице ее проступила смертельная бледность, когда она сообразила, жертвой какого чудовищного заговора стала.
– И что же дальше? – дрогнувшим голосом вопросила она.
– Слушай! – Саломея склонила голову к плечу.
Из окна донесся слабый лязг доспехов приближающихся воинов; раздались хриплые голоса, отдававшие команды на чужом языке, а потом и крики тревоги, смешавшиеся с нестройными воплями ужаса.
– Люди просыпаются, и им становится страшно, – язвительно заметил Констанций. – Ты бы лучше вышла к ним и успокоила, Саломея!
– Называй меня Тарамис, – ответила та. – Пора привыкать к новому имени.
– Что здесь происходит? – вскричала Тарамис. – Что ты наделала?
– Я побывала у ворот и приказала солдатам отворить их, – ответила Саломея. – Они были поражены, но повиновались. А сейчас ты слышишь, как армия Сокола входит в город.
– Ты – сам дьявол! – вскричала Тарамис. – Ты предала моих людей, выступив от моего имени! Теперь они сочтут меня изменницей! О, я сейчас же выйду к ним…
Грубо расхохотавшись, Саломея схватила ее за запястье и удержала на месте. Королева, восхитительно гибкая, все же не могла противостоять мстительной силе, переполнявшей Саломею.
– Ты сумеешь найти дорогу в подземелье из дворца, Констанций? – поинтересовалась ведьма. – Отлично. Запри эту злючку в самой крепкой камере. Тюремщики, все до единого, спят крепким сном, одурманенные зельем. Об этом я позаботилась. Отправь кого-нибудь перерезать им глотки, пока они не очнулись. Никто не должен узнать о том, что произошло здесь сегодня ночью. С этой поры я – Тарамис, а Тарамис превратится в безымянную узницу в безвестной темнице.
Констанций обнажил в улыбке крепкие белые зубы под тоненькими усиками.
– Очень хорошо; но ты же не откажешь мне в… э-э… маленьком развлечении? Для начала?
– Только не я! Попробуй приручить эту скромницу. – Злобно расхохотавшись, Саломея толкнула сестру в объятия котхийца и вышла в другую дверь, выводившую в наружный коридор.
Прекрасные глаза Тарамис испуганно расширились, а ее стройная фигурка напряглась и оцепенела в объятиях Констанция. В страхе перед надругательством над ее девичьей честью она забыла о марширующих по улицам города наемниках, забыла об оскорблении, нанесенном ее королевскому достоинству. Охваченная стыдом и ужасом, она увидела циничную насмешку в горящих глазах Констанция и почувствовала, как его грубые руки сминают ее податливое тело.
Саломея, быстрым шагом удалявшаяся по коридору, презрительно улыбнулась, когда дворец содрогнулся от отчаянного и жалобного крика.
1
Арабески – сложный, чаще всего симметричный орнамент из стилизованных изображений цветов, растений или геометрических фигур. Иногда включает в себя надписи, сделанные арабской вязью. (Здесь и далее примеч. пер.)
2
Дублет – разновидность короткой приталенной куртки или жилета с глубоким вырезом на груди.