Страница 7 из 7
И Сталин попробовал эту соломинку сжечь.
Но, прежде чем исследовать реакцию на эту попытку, сначала все же обсудим то, зачем Сталин был нужен партноменклатуре.
Во-первых, мерзавцы лезли в номенклатуру не для того, чтобы работать, но работать-то кому-то надо было. Ведь чтобы негодяи жирели, надо, чтобы коммунисты работали, а значит, надо, чтобы ими кто-то руководил из тех, кто понимает, как и что надо делать.
Мерзавцам нужен был Сталин, чтобы было кому работать, пока они упражняются в болтовне, ищут, где и что хапнуть и как бы еще развлечься.
Во-вторых. Без Сталина на посту генерального секретаря, без Сталина в качестве вождя партии, партноменклатура теряла ту власть, которая дает материальные выгоды. Это сейчас, при наличии чуть ли не официального взяточничества, понятно, откуда у чиновников блага, тогда все же как бы то ни было, но за взятки расстреливали. Однако дополнительные возможности хапнуть у партноменклатуры тоже были.
Хотя это уже и не актуально, на фоне нынешнего воровства, но для понимания истории, надо понять технику этого дела. Приедет, скажем, партбосс в колхоз, и пока ходит по свинарникам, ему тихонько тушу свинки или баранчика в багажник машины положат или еще что-нибудь. В южных республиках и подарки были покруче. Но для того, чтобы секретарю обкома или райкома приехать в колхоз и чтобы ему там положили в багажник баранчика, для того, чтобы дать команду директору завода или ректору института устроить на работу или учебу нужное, но тупое чадо, или для того, чтобы дать команду прокурору прекратить уголовное дело на «своих», необходимо, чтобы все руководители на местах боялись партийного руководителя. А с чего им его бояться, если он только секретарь местной партийной организации, да еще и той, в которой они члены?
Так вот, для того, чтобы советские руководители-хозяйственники его боялись, партбоссу нужно иметь возможность раздуть до небес какой-либо недостаток в их работе. Но как его найти, если ты, партайгеноссе, во всех делах руководителя-хозяйственника баран? Ведь определить недостатки в работе специалиста может только специалист. И чтобы найти недостатки, партаппарат у всех руководителей-хозяйственников своей области или республики собирал копии отчетов о их работе, которые те отсылали своим прямым руководителям. Уцепившись за неблагополучную цифру такого отчета (а у любого работника полно всяких недостатков), можно было цифру «раздуть», представив руководителя неспособным руководить, довести дело до ЦК, оттуда до соответствующего министра и по его приказу неугодного работника снять. Когда у ЦК власть, то не каждый министр отважится испортить с партноменклатурой отношения из-за одного из своих 200–300 директоров — ведь партаппарат таким незамысловатым способом может накопать грязи и в министерстве на самого министра.
Для того чтобы стряхнуть с себя власть партноменклатуры, государственному аппарату нужно было немного — не давать этим придуркам своих отчетов, отчитываться только перед своими прямыми руководителями. Не имея данных, к которым можно прицепиться, партаппарат становился беспомощным. Но как ты не дашь партаппаратчикам свой отчет, если они люди Сталина — вождя страны? Ведь это получается, что ты перед Сталиным не хочешь отчитываться.
И если бы Сталин ушел из ЦК и остался только Председателем Совмина, то тогда руководителям-хозяйственникам сам бог велел послать партноменклатуру к черту и не отчитываться перед ней — экономить бумагу. Вождя-то в ЦК уже нет, там 10 штук каких-то секретарей, и только. Что эти секретари сделают человеку, назначенному на должность с согласия Сталина (Предсовмина)? Попробуют интриговать? А они понимают что-нибудь в деле, в котором собрались интриговать, т. е. обвинять в плохой работе? Ведь наговорят глупостей, и Сталин их самих выбросит из ЦК.
Более того, с уходом Сталина исполнять команды партноменклатуры становилось опасно. Представьте себя министром, который по требованию секретаря ЦК снял директора завода. А завод стал работать хуже, и возникает вопрос — зачем снял? Секретарь ЦК потребовал? А зачем ты этого придурка слушал, почему не выполнял команды вождя по подбору квалифицированных кадров («Кадры решают все!»)? Это раньше, когда секретари ЦК были в тени Сталина, то их команда — его команда. А после его ухода — извини!
Государственные служащие ставились в положение, когда они команды партийной номенклатуры обязаны были выполнять не под ее, а под свой личный риск. Иными словами, они могли выполнять только действительно умные и здравые распоряжения партноменклатуры, но откуда та их возьмет? Она ведь не знает дела, не знает ничего, кроме тупой передачи команд от Сталина вниз и отчетов снизу к Сталину. При таких условиях в партноменклатуре могли бы выжить только умные и знающие люди, но сколько их там было и куда деваться «устроившимся» мерзавцам?
Но для партноменклатуры и эта потеря власти не была наиболее страшной. Главное было в том, что с уходом Сталина партноменклатура переставала воспроизводиться. Тут ведь надо понять, как это происходило.
По Уставу все органы партии избираются либо прямо коммунистами, либо через их представителей (делегатов). Для того чтобы коммунисты избирали в партноменклатуру нужных людей, на все выборы в нижестоящие органы партии приезжали представители вышестоящих органов и убеждали коммунистов избирать лучших, а по сути, тех, кого номенклатуре надо. Но как ты рядовых коммунистов убедишь, какими доводами, если голосование на всех уровнях тайное?
Тогда коммунисты были не таким быдлом, каким они стали к «перестройке». Вот главный инженер завода, на котором я работал в 70—90-х годах, М.И. Друинский, вспоминает о конце 40-х годов, о своем начальнике цеха Лешке, во времена, когда Друинский работал на Актюбинском заводе ферросплавов, а попутно и об обычаях в еще сталинской партии.
«Подбирали руководителей тогда, да и позже, по деловым и политическим качествам. Лешке второму условию не соответствовал: отец его был репрессирован как «враг народа». Об этом мы узнали немного раньше. На одном отчетно-выборном партсобрании при выдвижении кандидатур в члены парткома была названа фамилия Лешке. Председатель собрания секретарь парткома И.А. Тананайский не прореагировал. Тогда из зала из разных мест стала настойчиво звучать фамилия Лешке. Надо сказать, что у нас были «возмутители спокойствия», которые часто взрывали намеченный ритм собрания. Особенно для председательствующего на собрании были «опасны» обер-мастер первого цеха Иван Филиппович Галаган и начальник службы движения железнодорожного цеха (фамилию не помню).
Пришлось Тананайскому отвечать. Тогда-то он и сказал, что Лешке выдвигать нельзя, так как его отец «враг народа». Кстати, чуть позже «возмутители» взяли реванш. На собрании избирали партком. Среди кандидатур прозвучала незнакомая фамилия — Урунбасаров. Галаган спросил, кто этот человек. Тот рассказал о себе. Первый секретарь обкома, присутствовавший на собрании, добавил, что обком партии рекомендует его на должность заместителя секретаря парткома. Тогда Галаган задает вопрос:
— Скажите, вы не тот Урунбасаров, о котором газета «Актюбинская правда» писала, что вы, работая секретарем райкома партии, зажимали критику и неправильно подбирали кадры?
Урунбасаро в ответил:
— Да, эта статья была обо мне.
Реплика Галагана:
— Ага, тогда все ясно.
В зале засмеялись. Кандидатуру Урунбасарова провалили.
Через год картина повторилась. Только теперь секретарь обкома привез на собрание достойного кандидата — Героя Советского Союза (фамилию не помню).
«Возмутители» изменили тактику. Они ничего не имеют против, кандидат достойный. Но почему со стороны, разве у нас на заводе среди 500 коммунистов нельзя подобрать заместителя секретаря парткома?
И опять Галаган на трибуне.
— Настала пора, когда мы можем из своей среды выдвигать людей на руководящие должности. Пусть меня извинит товарищ, которого привез с собой секретарь обкома, но нам не нужны «варяги», даже если они Герои Советского Союза.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.