Страница 20 из 258
— Я, в общем-то, видел фотографию того несчастного молодого человека, — мрачно произнес он. — Я понимаю, что женщина его уничтожила и по закону, следовательно, должна считаться убийцей. Но я слышал описание происшедшего от капитана Карлсена и почти не сомневаюсь, что у того человека на уме было ее изнасиловать. Последовало не что иное, как самооборона — причем спонтанно, потому что не успела она проснуться, а на нее уже готовились напасть. Так, капитан?
Карлсен, чувствуя, что объяснять сейчас все тонкости затруднительно, сказал:
— В основном, да.
Джемисон, повернувшись к Фалладе, поднял палец — жест, означающий крайнее неприятие.
— Вы полагаете, эти существа думают уничтожить людей. А подумайте: может, они, наоборот, желают нам помочь?
Фаллада, пожав плечами, качнул головой, но ничего не сказал. Тон Джемисона сменился на убеждающий:
— Позвольте-ка мне объяснить, что я имею в виду. Как историка, меня всегда изумляла та внезапность, с какой происходят великие перемены. Бытие человечества много раз буквально преображалось — появлением орудий труда, применением огня, изобретением колеса, становлением городов. Так вот, не может ли оказаться так, что в этом-то, — он легонько постучал по листу бумаги, — и весь ответ? Что эти существа — тайные наставники человечества?
Он умолк, глядя на Фалладу, словно ожидая ответа. Фаллада прокашлялся.
— Возможно все, что угодно, — твердо сказал он. — Но я предпочитаю иметь дело исключительно с фактами. И единственный пока тот факт, который говорит, что существа эти опасны.
— Что ж, хорошо, — кивнул Джемисон. — Вот, что я думаю: время ведь на нашей стороне. Решать все именно сейчас — никто нас не гонит. Поэтому я предлагаю оставить реликт там, где он есть, и некоторое время подождать. В конце концов, ничего ему не сделается.
— Разве что несколько новых пробоин от метеоритов, — ухмыльнулся Мак Кэй.
— Что ж, это риск, на который придется пойти. Мое предложение: после нашей встречи я делаю заявление, что ИКИ решил отозвать «Вегу» и «Юпитер» и заняться изучением документов, обнаруженных капитаном Вулфсоном. Это откладывает какие-либо дальнейшие решения, как минимум, на пару месяцев. — Он поднял глаза на Фалладу. — Если вы правы — и эти существа действительно обнаружатся — к тому времени все будет уже ясно. Вы согласны?
Фаллада, явно удивленный таким исходом, пробормотал:
— Да… Да, разумеется…
— Как остальные?
Мак Кэй был категорически против:
— Я — нет. Считаю, гонять повторную экспедицию — трата времени и средств. Мне кажется, борт надо обследовать именно сейчас.
— И я разделяю вашу точку зрения, — дипломатично сказал Джемисон. — Но, как видно, мы с вами в меньшинстве, все остальные призывают к осторожности. Поэтому остается лишь уступить воле большинства.
Премьер-министр критически огляделся. Все, один за другим, сдержанно кивнули. Сидя напротив Фаллады, Карлсен догадывался, что у них двоих на душе сейчас одно и то же: странное чувство, что они перетянули-таки канат на себя, но лишь потому, что соперник его отпустил.
— В конце концов, — мягким голосом напомнил премьер, — экспедиция и так уже превзошла все ожидания. Одна эта карта, по-моему, окупает все затраты. Поэтому давайте воспользуемся великолепным советом доктора Фаллады и будем впредь действовать с крайней осторожностью. И не думаю, что нам придется об этом пожалеть. — Он встал. — А теперь, господа, мне, думаю, надо будет выступить перед парламентом. Доктор Буковский, буду признателен, если вы останетесь — мне может понадобиться ваша помощь при ответах на вопросы, которые неизбежно последуют. И с вами, сэр Перси, я хотел бы переговорить насчет мер по отслеживанию этих созданий… Если позволите, господа…
Выйдя на улицу, Фаллада медленно произнес:
— Никогда мне, видно, не понять политиков. Они действительно такие безмозглые фигляры, или это только кажется?
Карлсен, сочувственно хмыкнув, сказал:
— Но мы все же добились верного решения.
— Он хочет отбуксировать реликт к Земле. Это же гибель!
— Но он дает нам время.
Фаллада неожиданно улыбнулся. Улыбка преображала его лицо: тяжелая серьезность исчезала и проглядывал эдакий лукавый насмешник. Он положил руку Карлсену на плечо:
— Я услышал слово «мы». Что это: Карлсен уверовал?
Карлсен пожал плечами.
— У меня предчувствие: что бы там ни произошло, нам вместе расхлебывать.
Проснувшись, Карлсен почувствовал утомление и странную вялость. Сон был глубоким, но под утро его наводнили какие-то жуткие кошмары.
Часы возле кровати показывали девять тридцать. Пятница: значит, Джелка повезла ребятишек в школу танца. Минут пять он полежал, собираясь с силами, прежде чем нажать кнопку, поднимающую жалюзи. Через несколько минут послышалось, как в передней хлопнула дверь. Джелка тихонько заглянула в спальню и увидев, что муж не спит, вошла. На кровать ему она бросила газету.
— Премьер-министра клюют со всех сторон. Вот это для тебя, экспресс-почтой.
Она взяла со стола бандероль с книгой. Отправителем значился Психосексуальный институт.
— А-а, это книга Фаллады, о вампирах. Он обещал ксерокопию. Как там у нас с кофе?
— Ты как себя чувствуешь? Вид что-то бледный.
— Устал просто.
Вернувшись через несколько минут с кофе и поджаренным тостом, Джелка застала мужа за чтением рукописи Фаллады. На ночной столик она положила книгу.
— Вчера заметила в библиотеке. Думаю, тебя заинтереснует. Карлсен поглядел на обложку.
— «Вампиризм духа». Странно…
— Что?
— Забавное совпадение. Автор — Эрнст фон Гейерстам. А Фаллада упоминал о некоем графе фон Гейерстраме… — Карлсен долистал рукопись до библиографии. — Да, именно такое имя.
— Ты передовицу «Таймс» еще не видел?»
— Нет. Про что там?
— Только про то, что, мол, какая жуткая трата денег налогоплательщиков на то, чтобы снарядить к астероидам целых два корабля, а теперь они вернутся ни с чем.
Карлсен был слишком увлечен книгой, поэтому не отозвался. Джелка оставила его одного. Когда через полчаса возвратилась, он по-прежнему был занят чтением, а стеклянный кувшинчик в кофеварке стоял пустым.
— Есть еще не хочешь?
— Пока нет. Ты послушай! Этот граф Гейерстам, по описанию Фаллады, был эдаким чудаком. О себе он заявлял вроде как о психологе, но всерьез его никто не воспринимал. Вот послушай, глава «Пациент, научивший меня думать». «Пациент — я назову его Ларсом В. — был довольно приятным, но бледноватой наружности эктоморфом лет двадцати с небольшим. Примерно шесть месяцев назад он начал замечать, что его неудержимо тянет демонстрировать свой половой орган женщинам в общественных местах. Прошло какое-то время, и его стало разбирать другое желание: раздевать малолетних детей и кусать их до крови. Он находил в себе силы устоять, но признался, что из дома стал выходить, расстегнув под пальто ширинку.
История пациента была следующей. Его родители, оба были одаренными художниками, и Ларс с раннего возраста стал проявлять талант в скульптуре. В шестнадцать лет он поступил в школу искусств, блестяще сдав вступительные экзамены. К девятнадцати годам его талант обозначился уже настолько, что он провел успешную выставку, создав себе завидную репутацию. Как раз на этой выставке он впервые и повстречал Нину фон Г., дочь прусского аристократа. Нина была девушкой с благородностыо кожи, хрупкая на вид, но, в общем-то, с очень неплохими физическими данными. У нее были огромные черные глаза и необыкновенно красные губы. Она восхитилась работами Ларса и сказала, что всегда мечтала быть рабыней великого мастера. Прошло два дня, и он безнадежно в нее влюбился. Прошло, однако больше полугода, прежде чем она позволила ему овладеть собой, отчего у него, естественно, сложилось впечатление, что она — девственница. Она легла якобы в гроб, в белой ночной рубашке, скрестив руки на груди. Ларс должен был забраться в комнату, словно ночной вор, и там, как бы невзначай, застать тело с горящими вокруг свечами. Затем ему пришлось разыграть фантазию, что он якобы ласкает «покойницу»: переносит ее на кровать и кусает, кусает. В конце концов он жадно овладел ею. В течение всего этого времени девушка согласна была лежать абсолютно неподвижно, не подавая признаков жизни.