Воин тумана (сборник)

Каллеос глянула на него:

– А ведь ты мне как будто знаком, беотийский свиненок?

– Верно, – кивнул Пиндар. – Мы с друзьями не раз обедали в твоем доме до прихода варваров.

– Вспомнила! – Каллеос прищелкнула пальцами. – Ты тот самый поэт! И ты еще попросил Роду помочь тебе написать любовную поэму – правда, закончилось это несколько… хм…

– Пожалуй, излишне патетически, – подсказал ей Пиндар.

– Вот именно! Как твое имя?

– Пиндар, госпожа моя.

– Ах да, Пиндар! Извини, что назвала тебя беотийским свиненком. Ты же понимаешь – война, все сквернословят. Гиперид конечно же разрешит тебе пойти ко мне в гости сегодня вечером? Особенно, если желает соблюсти собственную выгоду. Не знаю, правда, на месте ли мой дом, но мы с девушками постараемся к вашему приходу все привести в порядок, даже если дом отчасти разрушен. Денег я от тебя не потребую. А если ты сам в них нуждаешься, могу ссудить тебе несколько драхм – отдашь, когда доберешься до дому.

Вот уж не думал, что Пиндар потеряет дар речи! Однако же он явно не находил слов, чтобы поблагодарить Каллеос. В конце концов вмешалась Гилаейра:

– Спасибо тебе, госпожа моя. Ты очень, очень добра!

– Постойте! – Пиндар даже подпрыгнул и взмахнул руками. – Я понял: наш Светлый город спасен! – Он закружился на месте, широко раскинув руки, и обнял Гилаейру и Ио. – Это значит – свобода! И мне вернут мое поместье! И я получу деньги! Мы все снова обретем свободу!

– Это правда, Гиперид, – подтвердила Каллеос. – Благодари спартанцев, Пиндар. Афиняне хотели сжечь Фивы и подчинить себе всю Беотию, но спартанцы были против. Они хотели, чтобы с севера Афинам всегда угрожал враг.

Глава 13

О, СЛАВНЫЙ ГОРОД В ВЕНЦЕ ФИАЛКОВОМ!

– Вот и разрушен сияющий оплот эллинизма! – воскликнул Пиндар. Легкий голубой дымок висел над развалинами бывшего города Мысли бессмертной[75], и хотя сам город был построен достаточно далеко от моря (Пирей, стоявший на самом берегу, пострадал значительно больше), прозрачный воздух и яркое солнце безжалостно подчеркивали жалкий вид некогда великих Афин.

– О, славный город в венце фиалковом! – Пиндар отвернулся.

– Как можешь ты петь хвалы Афинам? – возмущенно спросила Гилаейра. – Ведь афиняне точно так же поступили бы с нашим городом, если бы не спартанцы!

– Но ведь мы предпочли сдаться, – возразил ей Пиндар, – и потерпели поражение, даже будучи союзниками Великого царя. Они же отчаянно сопротивлялись натиску врага и победили, несмотря на то, что многие, в том числе и мы, перешли на сторону персов и оказались не правы. Разрушены были Афины, тогда как именно Фивы заслуживали быть разрушенными.

– Неужели ты действительно так думаешь?

– Да. Я очень люблю наш город Светлого бога – насколько человеку вообще дано любить свою родину – и я рад, что Фивы остались целы. Однако в Афинах я учился вместе с Агафоклом и Аполлодором[76] и не стану лицемерно утверждать, что этот великий город был разрушен лишь согласно воле богов.

Чернокожий знаками призвал меня к молчанию, давая понять, что мы с ним оба участвовали в разрушении Афин. Я понимающе кивнул, надеясь, что больше никто не заметил нашего безмолвного разговора.

Только что на корму явился, потирая руки, довольный Гиперид. Ветер сменился на северный, стоило нам выйти из гавани, и Гиперид считал, что это нам помогают Великие боги.

– Ах, какой корабль! Нагружен по самый планшир, а все равно других обгоняет! Слышишь шум волн, мой мальчик? Это шумит прибой у берегов Аттики, той страны, где на свет родились и я, и мой прекрасный корабль.

Если бы я знал, какое это замечательное судно, я бы заказал три триремы, а не одну! Ну что ж, остальным моим шкиперам не повезло. Ничего, пусть знают, кто здесь хозяин!

– "Клития" уже идет на веслах, господин мой, – тоненьким голоском сообщила Ио. – Да и "Эйидия" тоже.

– Они думают, что так сумеют обогнать "Европу", малышка. Ох, зря надеются! Куда им до нас!

Через несколько минут вся команда принялась за работу. "Люблю я сына, он мне мил! Но я гребу что было сил!" Они гребли действительно что было сил и к пристани подошли, на целый корпус обогнав "Эйидию" и на три корпуса – "Клитию".

Я прошел на нос и присоединился к Каллеос. Матросы отвязывали мачту, а Каллеос присматривала за своими красотками, которые то ссорились, то шутили с воинами.

– Правда, красивый у них парус? – спросила меня Каллеос. – Честное слово, мне ужасно жаль, что его спустили.

– Однако картинка на нем раза в два хуже оригинала, госпожа, – возразил я ей.

Голубые глаза ее вспыхнули от удовольствия.

– Я чувствую, Латро, мы с тобой найдем общий язык!

– Так, значит, я должен отправиться с тобой, госпожа?

– Да, хотя Гиперид еще не подписал купчую. Но мы уже скрестили пальцы в знак совершенной сделки, и он подготовит все документы сегодня к вечеру.

Видишь ли, Латро, в моем деле очень нужен мужчина, способный поддерживать порядок. Лучше, конечно, не пускать в ход кулаки или оружие, однако порой следует кое-кому и отпор дать. Прежде у меня служил свободный гражданин по имени Гелло, однако его забрали в армию, а зимой, по слухам, взяли в плен и убили. Будь вежлив, старательно выполняй свои обязанности, не беспокой без нужды моих девушек – если, разумеется, они сами того не захотят – и никогда не узнаешь, что такое кнут. Но если разозлишь меня, и… что ж, на серебряных рудниках такому силачу, как ты, всегда место найдется.

– Я запишу твои слова и постараюсь ничего не забыть, – пообещал я ей, думая при этом, что никакой я не раб и пусть эти люди говорят что угодно.

Как только мачта была убрана, мы скользнули под навес. Моряки и их семьи уже толпились на берегу. Я пошел было к ним, но Каллеос остановила меня:

– Подожди, пусть уйдут. Ошибаешься, если думаешь, что я намерена тащиться в город пешком. Ничего, скоро мы с тобой познакомимся поближе.

Хорошо бы, конечно, нанять носилки с балдахином, если такие найдутся, но в любом случае я спешить не намерена. И уж тем более не желаю, чтобы вокруг сновала их ребятня.

– А ты скажи, сколько готова заплатить носильщикам, и я найду для тебя носилки, а носильщиков заставлю подняться прямо на корабль.

Она, склонив голову набок, посмотрела на меня.

– А ты, пожалуй, еще лучше, чем мне показалось сначала. Слушай: у меня отличная идея! Сразу у причалов сверни налево и ступай дальше по самой узенькой улочке из тех, что увидишь перед собой. Минуешь трое ворот по левой стороне и в следующем доме найдешь человека, который обычно дает напрокат носилки. Возможно, и он, и его носилки уцелели. Хотя, видимо, большая часть носильщиков служит сейчас на флоте. Скажи, что тебя послала Каллеос. Заплатишь ему обол за кресло без носильщиков, мы ему его вернем завтра утром. Если он не согласится, брось обол на землю и возьми кресло сам. Вот тебе деньги – обол и драхма: вдруг он потребует залог? Принеси кресло сюда, и мы попросим кого-нибудь из матросов вместе с тобой отнести меня.

– Мне кажется, я знаю такого человека, госпожа. Ему и платы не потребуется, только ты потом покорми его.

– Но это же просто замечательно! Давай действуй!

Я махнул рукой чернокожему, и вместе с ним мы без труда договорились с владельцем кресел и принесли одно на корабль – легкое, с длинными ручками и расписными подушками.

– Я на этом проклятом острове ужасно похудела! – сообщила Каллеос, усаживаясь в кресло. – На мне просто все висит! Зато вам повезло.

Пока я ходил за носилками, она успела договориться с добрым десятком матросов, которые тащили за нами следом ее корзины и сундуки с нарядами.

Получилась настоящая процессия, и впереди всех выступали ярко одетые женщины, настроенные чрезвычайно весело. Они были просто счастливы, что вернулись наконец в родной город, хоть Афины и лежали в руинах. Когда мы достигли груды камней – все, что осталось от городской стены, – Каллеос велела своим девицам бить в бубны и играть на флейтах, а высокая красивая женщина по имени Фая ударила по струнам лиры и запела.

75

Родившаяся из расколотой топором головы Зевса, Афина явилась как бы непосредственным продолжением своего отца, исполнительницей его замыслов.

Она – мысль Зевса, осуществленная в действии. Имя Метида (она была матерью Афины) также переводится с греческого как "мысль".

76

Агафокл – знаменитый воитель, тиран (правитель Сиракуз); Аполлодор (Афинский) – мастер монументальной живописи, архитектор.