Тайны Берлина

С ним начала разговаривать женщина. Она представилась сотрудницей полиции. Калед подсказал Себастьяну, что к делу подключили, видимо, психолога. В таких случаях так всегда делают, чтобы прощупать обстановку. Теперь по наводящим вопросам и ответам служащего они будут рисовать себе картину происходящего. Это как раз то, что им надо. Затянуть время, выдвигать несуразные требования и сбивать полицию с толку. Договорились тем не менее о сумме в семнадцать миллионов марок и автомобиле перед входом в банк. Если этого требования полиция не выполнит, то перед окном на глазах у всех будет застрелен первый заложник. Полицейские обещали все сделать, но к семнадцати часам.

Такой срок вполне устраивал Каледа и Дерхана. Им оставалось только ждать. И вот снизу раздался знакомый звук сверла — это в нижнем зале, где располагались индивидуальные ячейки-сейфы, в полу заработала дрель. Сейчас парни появятся там и начнется работа. Через несколько часов все будет кончено, и они смогут уйти. Но вот неожиданно звук сверла послышался и сверху. Себастьян с испугом посмотрел на Дерхана, а тот уставился на потолок. Значит, полицейские пробрались в здание и пытаются сверху просунуть видеокамеру или оружие? Дерхан несколько раз выстрелил в потолок. Жужжание прекратилось.

Зато внизу началось вскрытие ячеек. Это слышали все, кто лежал на полу, — этакое металлическое позвякивание и громыхание опорожняемых металлических ящиков.

Между тем заложники начали проявлять нетерпение. Они освоились с обстановкой, и теперь кто-то требовал, чтобы освободили его затекшие руки, кто-то захотел в туалет, третьему сделалось дурно, и он требовал себе лекарство.

Время тянулось медленно. Снаружи не было заметно никаких движений. Но все понимали, что полиция наверняка ищет выход из ситуации. В семнадцать часов истекал срок ультиматума. Ни денег, ни машины. Никакого письма. И тогда Себастьян, как и было обговорено заранее, посадил перед окном мужчину. Енде набрал номер полиции и сообщил, что если условия ультиматума не будут выполнены, то этому мужчине вначале прострелят ногу.

Себастьян выбрал самого толстого из заложников и подвел его к окну, хотел показать, что они не шутят. Если уж и придется стрелять то хоть в жирного, такому, как казалось Себастьяну, не так больно будет, и на нем все быстрее заживет. Полицейские пообещали все сделать, но к 19.30.

И снова томительно потянулось время. А внизу между тем полным ходом продолжалась работа, там очищали одну ячейку за другой. И только наверху все было «спокойно». Закованные заложники уже сидели на стульях и посматривали по сторонам. По телефону едва слышным голосом вел переговоры Енде.

И вот удача — ровно в 19.30 из зеленых бронированных автомобилей показались два полицейских. Они были полностью раздеты, в одних трусах, шли неторопливо, несли в руках пять черных пластиковых пакетов. Приблизившись к двери, положили их и также неторопливо ушли к машинам. Теперь Себастьян выпустил через дверь Енде, и тот забрал все пакеты. Их содержимое тотчас вывалили на стол. Это были деньги в банковских упаковках. Синие стомарковые банкноты и красные двухсотмарковые.

«Смотри, не спрятали ли они там микрофоны или еще какие гадости», — прошептал Дерхан на ухо Себастьяну. На столе куча денег — такого обилия Себастьян никогда не видел. Но, помня указание Каледа, ни одной пачки не сунул себе в карман. На деньги уставились и заложники. Дерхан и Себастьян начали их считать. Но при пересчете оказалось, что принесли им не семнадцать миллионов, как договаривались, а всего пять. Что ж, нашелся еще один повод затянуть переговоры, еще раз повторить свои требования. Главное, тянуть время, чтобы внизу безостановочно велась очистка ячеек.

И снова Себастьян приказал Енде позвонить в полицию и сказать, что они не освободят заложников и не покинут банка до тех пор, пока не будут выполнены все их требования. Теперь они поднимают свою «планку» — требуют принести им недостающие двенадцать миллионов, подготовить к вылету вертолет и оставить его на автобане, убрать оцепление перед входом в банк, чтобы они могли беспрепятственно пройти к своему «Фольксвагену».

По телефону полицейские согласились выполнить все требования. Но для этого им опять нужно время. Себастьян «переговорил» с Каледом, и они решили, что стоит подождать. Максимум до утра. Между тем Дерхан доложил Каледу, что из четырехсот ячеек внизу вскрыто уже больше двухсот. И набрали они, по приблизительным подсчетам, около десяти миллионов. Полностью готовы два мешка и два чемодана. Момо приступил к транспортировке денег.

Калед согласно кивнул головой и ушел проверить. Через некоторое время Дерхан сообщил Себастьяну, что Момо и Калед уже «в пути», они унесли с собой большую часть награбленного. Всем оставшимся предстоит покинуть банк около двенадцати ночи. До этого времени заложникам необходимо одеть на головы «спальные мешки» из бумаги, чтобы они ничего не видели и не слышали.

Уже за полночь Себастьян, Али и Музафар, водрузив на головы безропотных заложников «спальные мешки», осторожно, как кошки, вышли из темного зала. Спустились в подземное хранилище и через дыру в полу исчезли в своем туннеле. Помещение банка было свободно от грабителей и от части денег.

Прощальное ползание по туннелю, и вот наконец они в гараже. Поодиночке выглядывали наружу. Через улицу виднелись огни «неприятелей» — полицейских машин. Там оцепление, там группа быстрого реагирования, там снайперы. Все нацелены на банк, в котором никаких грабителей больше не было. Никого, кроме заложников. Ну не комичная ли ситуация? Но времени для смеха у них не оставалось. Банк они взяли без потерь. Теперь важно бесследно смыться и лечь на дно, как сказал Калед.

Первым на другое утро проснулся Норберт Бухвальд. Его разбудил храп пожилой соседки слева. Ему удалось освободиться от бумажного пакета на голове. Вокруг было тихо. За окном уже светало. Он попробовал перевернуться, но ноги затекли. Он подал голос, но на него никто не откликнулся. Он закричал сильнее и неожиданно услышал ответ от подошедшего к нему толстого мужчины.

«Чего кричишь, похоже, что в банке никого нет, я уже давно прислушиваюсь и ничего не пойму: куда все делись?».

Зазвонил телефон. Норберт с трудом поднялся и ухитрился снять трубку и поднести ее к соседу. И тот радостным голосом прокричал:

«В банке никого нет! Бандиты, видимо, забрали все деньги и убежали. Освободите нас!».

Это был сюрприз. Полиция представить себе не могла, куда подевались грабители, куда могли они убежать, когда вокруг все было оцеплено тройным кордоном. Сквозь такой заслон мышь не могла проскользнуть. Тем не менее спецназ в маскировочных костюмах не сразу решился штурмовать пустое здание. Пришлось сделать еще несколько звонков.

Все объяснилось, когда полицейские ворвалась в банк и стали обыскивать все помещения. И только спустившись в нижнее, они обнаружили вскрытые ячейки и дыру в полу. Ушли через подземный ход? Но когда же они успели его выкопать? И где земля, где инструменты?

В это время Себастьян и его подельники находились уже далеко от места происшествия.

Взломщики многое учли, но все же недооценили опыт берлинской полиции и ее умение работать в экстремальных условиях. Сам подземный ход, который, по сведениям прессы, был признан уникальным сооружением, во многом сохранил следы всех участников ограбления. Во-первых, он привел к гаражу. Были подняты документы, и отыскался настоящий его владелец, который сообщил, кому он его сдал. Кроме того, в самом гараже были сняты отпечатки пальцев со всех имевшихся в нем предметов. Отыскался и белый краденый «Фольксваген». Остальное было уже делом техники.

Прошло ровно три недели, и первым взяли, как ни странно, Каледа. Он был в квартире один, готовился к отъезду. Чемодан с новыми носильными вещами, авиабилет до Бейрута. На вопросы полицейских он отказался отвечать. Ничего, кроме «я не знаю, я не участвовал», от него они не услышали. Но по отпечаткам пальцев установили, что и он побывал в гараже и в подземном туннеле. За ним последовал Момо. В его доме, помимо некоторых вещей, обнаружили спортивную обувь с частичками песка из туннеля. Момо не стал запираться, улики были слишком очевидны, и рассказал все, что знал. От него полицейские вышли на Себастьяна, который после ограбления получил от Каледа тридцать тысяч марок и успел купить новую мебель.