Шпион

Уилкс ударил в девятку, Бридуэлл удвоил. Когда кончился девятый иннинг, у Нью-Йорка было еще две пробежки, а у Бруклина ни одной; Уикс бросился на станцию надземки на Пятой авеню с отчетливым планом, как перевезти змею в «Йельский клуб».

Нужен костюм «человека из колледжа», чемодан, оконное стекло, коридорный с тележкой и маршрут к щиту с пробками.

16

— Кто этот офицер? — спросил Белл у сыщика из службы личной безопасности, отвечавшего за охрану мастерской Фарли Кента на Бруклинской военной верфи.

— Не знаю, мистер Белл.

— Как он сюда попал?

— Сказал пароль.

Служба личной безопасности Ван Дорна снабдила всех работавших над Корпусом 44 паролем. Миновав охраняемые морскими пехотинцами ворота, посетитель все равно должен был доказать, что его ждет, к кому он, по его утверждениям, идет.

— Где мистер Кент?

— Они все в испытательной лаборатории, занимаются моделью мачты, — ответил сыщик, показывая на закрытую дверь, ведущую в лабораторию. — Что-то не так, мистер Белл?

— Три обстоятельства, — резко ответил Белл. — Фарли Кента здесь нет, значит, он не ждал этого офицера. С тех пор как я вошел, офицер изучает чертежи Кента. И, на случай если вы не заметили, он в мундире царского флота.

— Да эти синие мундиры все одинаковые, — ответил сыщик, напомнив Беллу, что мало кому из парней хватает ума и инициативы, чтобы стать настоящим детективом Ван Дорна. — К тому же он отдает им свернутые чертежи, как все прочие. Хотите, чтобы я его о чем-нибудь спросил, мистер Белл?

— Я сам это сделаю. А когда в следующий раз войдет кто-то неожиданный, считайте, что это неприятность, пока не убедитесь в противном.

Белл прошел по мастерской, уставленной чертежными столами, за которыми обычно работали строители, сейчас занятые испытанием мачты. Человек в мундире русского моряка был так поглощен изучением чертежей Кента, что выронил несколько свернутых, которые держал под мышкой, когда Белл обратился к нему:

— Доброе утро, сэр.

— Я не слышал, как вы подошли, — ответил офицер с сильным русским акцентом и наклонился, подбирая чертежи.

— Могу я узнать ваше имя?

— Меня зовут Владимир Иванович Юркевич, я мичман русского императорского флота его величества царя Николая. С кем имею честь…

— У вас назначена здесь встреча, мичман Юркевич?

Русский, который был так молод, что едва ли нуждался в бритье, наклонил голову.

— К сожалению, нет. Я надеюсь познакомиться с мистером Фарли Кентом.

— Мистер Кент вас знает?

— Еще нет, сэр.

— Как же вы сюда попали?

Юркевич обезоруживающе улыбнулся.

— Благодаря безупречному поведению, безупречному мундиру и четкому приветствию.

Исаак Белл не улыбнулся в ответ.

— Это могло помочь вам миновать морских пехотинцев у ворот. Но где вы взяли пароль, чтобы войти в мастерскую Кента?

— В питейном заведении за воротами я встретил морского офицера. Он сообщил мне пароль.

Белл подозвал сыщика из службы личной безопасности.

— До моего возвращения лейтенант Юркевич будет сидеть на стуле, не прикасаясь к чертежам. — Лейтенанту Юркевичу он сказал: — Этот человек способен свалить вас на пол. Делайте то, что он скажет.

Потом прошел по мастерской и открыл дверь испытательной лаборатории.

Десяток работников Кента окружили десятифутовую модель мачты дредноута. Молодые кораблестроители держали в руках ножницы для резки проволоки, микрометры, линейки, бумагу с записями и измерительные рулетки. Круглая модель, стоявшая на тележке, была изготовлена из проволоки, которая по спирали поднималась от основания к вершине в направлении против часовой стрелки; через равные промежутки она была закреплена горизонтальными кольцами. Она представляла в миниатюре изготовленную из легких труб стодвадцатифутовую мачту дредноута, точная во всех деталях, чтобы можно было измерять нагрузку на кольца, электрические провода и голосовую трубу, связывающие мачту и рубку управления огнем, и крошечные лестницы внутри конструкции.

Двое помощников Кента держали веревки, привязанные к противоположным краям основания. От стен к верхушке протянули измерительную ленту. Один из кораблестроителей, стоя на стремянке, внимательно наблюдал за лестницей. Фарли Кент сказал:

— Залп левым бортом. Огонь!

Тот, кто стоял слева от основания, дернул веревку, а тот, кто стоял на лестнице, измерил отклонение мачты.

— Шесть дюймов! — сказал он. Данные были записаны.

— В масштабе двадцать к одному это означает шесть футов, — сказал Кент. — Марсовым нужно крепко держаться, когда корабль стреляет из главного калибра. С другой стороны, мачта на треножнике будет весить сто тонн, а наша — меньше двадцати; это огромная экономия. Хорошо, теперь измерим, как она держится после нескольких попаданий.

Размахивая ножницами, он перерезал наобум два спиральных витка и одно горизонтальное кольцо.

— Готовы!

— Погодите!

Тот, что стоял на лестнице, спрыгнул и поставил в корзину на верху мачты куклу — краснощекого моряка в соломенной шляпе.

В испытательной лаборатории зазвучал смех; Кент смеялся громче всех.

— Залп правым бортом. Огонь!

Дернули за веревку, верхушка мачты резко наклонилась, и кукла вылетела.

Белл подхватил ее.

— Мистер Кент, могу я поговорить с вами минуту?

— В чем дело? — спросил Кент, перерезая еще одну вертикальную проволоку. Его помощники внимательно следили за поведением мачты.

— Возможно, мы поймали нашего первого шпиона, — тихо сказал Белл. — Нельзя ли пройти со мной?

Мичман Юркевич вскочил со стула, прежде чем ему помешал сыщик, и схватил Кента за руку.

— Для меня это знакомство честь, большая честь!

— Кто вы такой?

— Юркевич. Из Санкт-Петербурга.

— Штаб военно-морского флота?

— Конечно, сэр. Балтийская верфь.

Кент спросил:

— Правда ли, что Россия строит пять броненосцев, превосходящих размерами корабль его величества «Дредноут»?

Юркевич пожал плечами.

— Мы надеемся получить супердредноуты, но, возможно, Дума скажет нет. Слишком дорого.

— Что вы здесь делаете?

— Идея заключалась в том, чтобы встретиться с легендарным Фарли Кентом.

— Вы приехали издалека, чтобы увидеться со мной?

— Чтобы показать вам. Посмотрите. — Юркевич развернул свои чертежи на столе Кента. — Что скажете? Это усовершенствует форму корпуса?

Пока Фарли Кент изучал чертежи Юркевича, Белл отвел русского офицера в сторону и скал:

— Пожалуйста, опишите морского офицера, который сообщил вам пароль.

— Мужчина среднего роста в темном костюме. Примерно ваш ровесник — лет тридцати. Очень аккуратный, подтянутый. Усы толщиной в карандаш. Очень… как это сказать — точный.

— Темный костюм. Не мундир?

— В штатском.

— Как вы узнали, что он морской офицер?

— Он так сказал.

Строгое лицо Белла помрачнело. Он холодно спросил:

— Когда и где вы предполагаете снова с ним встретиться?

— Не понимаю.

— Вы наверняка пообещали ему рассказать обо всем, что здесь увидите.

— Нет. Я его не знаю. Как я его найду?

— Мичман Юркевич, я с трудом верю в ваш рассказ. И не думаю, что вашей карьере в царском флоте поможет, если я вышлю вас из Соединенных Штатов как шпиона?

— Шпион? — возмутился Юркевич. — Нет!

— Перестаньте водить меня за нос и расскажите, как получили пароль.

— Шпион? — повторил русский. — Я не шпион.

Прежде чем Белл сумел что-то сказать, заговорил Фарли Кент.

— Ему не нужно у нас шпионить.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что это мы должны шпионить за ним.

— О чем вы говорите, мистер Кент?

— Усовершенствованный корпус корабля мичмана Юркевича гораздо лучше, чем выглядит. — Он начал показывать различные особенности прекрасно начерченного дредноута. — На первый взгляд он в средней части кажется неуклюжим, даже толстым, и необычно тонким на носу и на корме. Можно сказать, похож на корову. На самом деле это гениально. Это позволяет усилить защиту дредноута от торпед в районе машинного отделения и арсенала, усилить вооружение и увеличить запасы угля, хотя корабль развивает большую скорость.