Страница 24 из 35
— О боже, — шептала она, проводя ладонями по его волосам.
Она ласково наклонила его голову сначала к своим губам, а потом к груди и тихо стонала, пока он подобно голодному младенцу жадно сосал ее возбужденные соски. Истома охватила Элизабет, с каждым новым мгновением она все острее воспринимала его прикосновения. Теплые волны чувственного наслаждения подхватили ее и подняли на головокружительную высоту в тот момент, когда Кристофер, оставив ее грудь, стал ласкать языком и губами ее тело, спускаясь все ниже и ниже… Ноги девушки, повинуясь желаниям тела, раздвинулись сами, предлагая его губам все, что было сокрыто между ними.
И Кристофер не обманул надежд Элизабет, подарив ей тонкие нюансы ощущений, которых она никогда прежде не испытывала.
Как же примитивны были мои прежние любовники! И как я могла спать с ними, искренне полагая, что жалкие крохи, которые они давали, — предел мечтаний, недоумевала она.
— Все! Довольно! — воскликнула она, переполненная счастливым восторгом, пытаясь вырваться из плена его жарких объятий.
Кристофер только рассмеялся и снова прижал ее к себе, давая понять, что сам позаботится обо всем. Ведь кому, как не ему знать, достаточно ли она получила удовольствия…
Он был неутомим в своих изобретательных ласках, и уже через несколько мгновений она испытала наслаждение невероятной силы, и сам он, от этого возбуждаясь, наблюдал, как его возлюбленная переживает самый острый момент их новой близости. Улыбаясь, он шептал, что она самая страстная, самая прекрасная и неповторимая любовница на свете.
Элизабет никогда не чувствовала себя одновременно такой счастливой и такой усталой. Руки безвольно лежали на простыне, она была не в силах даже смахнуть с лица спутавшиеся волосы. Закрыв глаза, она мгновенно уснула. Если Элизабет и видела сны, то они ее больше не пугали. Подсознание было бессильно перед яркими красками реальности.
11
Элизабет спала долго. Любовь дарит восторг и уносит силы, и, чтобы восстановить их, необходим глубокий сон. Ночь давно сменилась рассветом, солнце поднималось все выше и выше… Так бы она и проспала весь следующий день, если бы ее не разбудил голос Одри.
— Эй, есть ли кто-нибудь в доме? Где вы все попрятались?
Голос Одри мгновенно вырвал Элизабет из глубокого сна. Она открыла глаза, но, ослепленная солнечным светом, сразу зажмурила их. Она не могла понять, который час, но солнце уже стояло высоко и светило ярко, даже через занавески.
— О боже! — воскликнула она. — Это Одри!
Кристофер мягко поймал ее за локоть, когда она попыталась вскочить с кровати.
— Одри уже, наверное, догадалась, Лиззи. Какой смысл от нее скрывать?
Она посмотрела на него как на сумасшедшего и, освободив руку, ловко выпрыгнула из постели.
— Не вздумай сказать ей хоть слово. — Сердце Элизабет бешено колотилось в груди. — Или я тебя убью!
— О, это будет первое на острове убийство, — рассмеялся Кристофер.
— Не смейся. — Элизабет почти шипела, дрожа от волнения. Она представила, что подумает Одри, застав ее с Кристофером после вчерашних перебранок. — Боже! Моя одежда валяется на веранде! Одри увидит меня, если я тихонько выберусь отсюда и проскочу в свою комнату через веранду? — спросила она.
— Не увидит, если ты поспешишь. Она наверняка первым делом зашла на кухню, а окно оттуда выходит на парадное крыльцо.
— Дай бог. — Элизабет с облегчением вздохнула.
— Ты разве не поцелуешь меня на прощание, милая? — спросила он, с восхищением наблюдая за движениями обнаженной девушки.
— Ну, будь хорошим мальчиком, — наклоняясь, произнесла Элизабет. Когда ее губы приблизились к его, он ловко схватил ее и увлек в постель. Она сопротивлялась и с трудом сдерживала смех, когда он ее щекотал, и чтобы Одри ничего не услышала, пришлось сдаться на милость победителя. Но как только он выпустил ее из своих объятий, Элизабет, бросилась к двери, грозя Кристоферу неотвратимым возмездием…
Она осторожно открыла дверь. В лицо повеял свежий морской ветерок, напомнив о том, что она абсолютно обнажена.
— Обещания, обещания, — услышала она брошенные ей вдогонку слова Кристофера и выбежала на веранду.
Выглянув из-за угла в коридор, к счастью своему она никого там не обнаружила. С другой стороны двери сиротливо лежала ее одежда, брошенная на пол и забытая там в пылу страсти. Но на запоздалые раскаяния у Элизабет не было времени. В любой момент она могла быть застигнутой на месте преступления.
Если бы Одри и появилась в коридоре именно в этот момент, то вряд ли узнала бы в мелькнувшем силуэте Элизабет — с такой прытью та, схватив одежду, умчалась в свою спальню. Только очутившись в безопасности, она перевела дух. Идеально заправленная кровать укоряюще глядела на Элизабет шелковыми узорами покрывала. Разберу ли я ее хоть раз за этот месяц? Конечно же, нет, если это будет зависеть от меня, весело подумала она.
Она невольно улыбнулась при воспоминании о прошлой ночи. С этой слегка глуповатой улыбкой она пошла в душ, с ней же появилась на кухне двадцать минут спустя.
— Батюшки, неужели наша главная соня уже проснулась! — воскликнула Одри, которая чистила овощи у разделочного стола. — Это хорошо, что Кристофер дал вам отоспаться. Судя по его рассказам, он развлекал вас азартными играми чуть не до самого рассвета. А я и не знала, что вам, как и Маргарет, нравятся карточные игры. И какая же ваша самая любимая?
Захваченная врасплох Элизабет пыталась отыскать в памяти хоть одно из названий. Ну, ничего, уж она рассчитается с Кристофером за его дурацкие шуточки, как только доберется до него!
— Вообще-то я люблю все, — бросила она, приложив усилия, чтобы не покраснеть.
— Это очень хорошо, в таком случае вам с Кристофером будет чем заняться вечерами. Ведь вы, наверное, скучаете без телевизора. Утренний сон, кстати, пошел вам на пользу. Вы выглядите просто великолепно. И темно-голубой цвет вам так к лицу. Как, впрочем, почти всем, — не умолкала Одри, готовая обсуждать все, что попадает в поле ее зрения.
— Что? — переспросила Элизабет, не расслышав и половины из того, о чем щебетала Одри. Впрочем, как только Элизабет поняла, что та ничего не заподозрила, она перестала ее слушать и порадовалась в душе, что не будет ловить на себе ее укоряющий взгляд в течение долгого месяца.
— Ах, да, темно-голубой? Он действительно идет всем.
На самом деле, надевая голубые шорты и майку, она не думала, идут они ей или нет. Просто пока Элизабет спала, солнце стало припекать не на шутку. Сегодня было намного жарче, чем вчера, поэтому на лице у нее не было косметики, а волосы она собрала в конский хвост: Элизабет стала совсем другой женщиной по сравнению с той, что сошла в воскресенье с трапа самолета, — не зажатой от внутреннего напряжения, а естественной, раскованной и уверенной в себе.
— Элизабет, хотите чая? Вас не затруднит заварить его, пока я готовлю обед?
— Конечно нет, — ответила Элизабет и потрогала чайник. Он был еще горячий.
— Налейте, пожалуйста, еще и Кристоферу. Похоже, у него с утра похмелье. Он так и не прикоснулся к завтраку. И я не удивляюсь, — сухо добавила она, — в гостиной стоит полупустой графин виски. Он объяснил это неожиданной бессонницей, но, видимо, алкоголь ему так и не помог. Элизабет, вы бы видели его кровать! Похоже, бедняжка ворочался всю ночь. Такой беспорядок! А подушки вообще валялись на полу.
Элизабет казалось, что она ведет себя вполне естественно и вряд ли по ее лицу можно догадаться, что она до мельчайших подробностей знает, как провел прошедшую ночь Кристофер. Наблюдения Одри были так очевидны, но Элизабет не уловила и тени иронии в ее голосе.
— Бессонница — ужасная вещь, — поддакнула она, отпивая чай.
— Я уверена, — продолжала Одри, — что Кристоферу сегодня не до обеда. Элизабет, если вы не возражаете, я подам легкий обед — стейк на гриле и салат, хорошо?
— Превосходно, а пока я отнесу Кристоферу чай. Вы не знаете, Одри, он в своей комнате?