Страница 94 из 158
— Она всего лишь девочка.
— Ты ее недооцениваешь, — возражает Фоулсон, но его голос смягчается.
Их тени еще более сближаются.
— Как только мы достроим башню восточного крыла, тайная дверь откроется нам. И тогда мы снова завладеем сферами и магией.
— А потом? — спрашивает Фоулсон.
— Потом…
Тень головы Фоулсона наклоняется к тени Мак-Клити. Их лица встречаются и сливаются в единое темное пятно на стене. Меня скручивает от ненависти к ним обоим.
— Ты немножко сумасшедшая, Сахира, — говорит Фоулсон.
— Обычно тебе нравилось это мое качество, — мурлычет мисс Мак-Клити.
— А я и не говорил, что оно мне больше не нравится.
Голоса утихают, слышны только вздохи и неразборчивое бормотание, и я заливаюсь краской, ощутив горячую тяжесть в животе.
Наконец Фоулсон тихо говорит:
— Мне это необходимо, Сахира. Если я единственный из них, кому позволено войти туда вместе с тобой и Орденом, я смогу назвать им свою цену. Они за это назовут меня великим человеком. Я хочу навсегда их уничтожить. Я хочу сидеть на должном месте, сам владеть властью!
— Так и будет, — отвечает мисс Мак-Клити. — Обещаю. Предоставь это мне.
— Вот только с братцем Картиком у нас проблема. Он пытался добиться встречи. Что, если лорд узнает, что я позволил Картику уйти, вместо того чтобы убить его, как мне велели?
— Твой наниматель никогда этого не узнает. Но мне Картик нужен, и прямо сейчас.
Я сдерживаю дыхание. Что, если они задумали погубить Картика? Я должна добраться до него, предупредить…
— Мы с ним договорились, — продолжает мисс Мак-Клити. — Он не может забыть, что это я выторговала у тебя его жизнь, я прятала его в Лондоне все те месяцы, пока он не поправился. Так что теперь он мой должник, и он со мной расплатится.
— Предполагалось, что он должен шпионить за этой девушкой, рассказывать нам все, что видел и слышал, а не прятаться за нашими спинами.
— Я с ним поговорю, — обещает мисс Мак-Клити.
Тяжесть ее слов заставляет меня привалиться к стене. Мисс Мак-Клити в Египетском зале. Фигура в тени. Это был Картик. Она послала его шпионить… за мной… Горечь, обжигающая и ядовитая, подкатывает к горлу.
— Тут нужно кое-что посерьезнее слов. Разреши мне снова заняться им как следует. Ты ведь так добиваешься результатов, Сахира.
— Это ты так добиваешься результатов, — возражает мисс Мак-Клити. — Я лучше применю свои методы.
— А ты уверена, что она ничего не подозревает?
Голос мисс Мак-Клити звучит уверенно, как всегда.
— Ничегошеньки.
Слышен шорох подошв по полу. Я тупо сижу в темноте, пока мисс Мак-Клити провожает Фоулсона к выходу, а потом поднимается наверх, в свою комнату. Я еще долго сижу там, не в силах пошевелиться. А когда начинаю вновь ощущать собственные ноги, я отправляюсь прямиком к лодочному сараю, где, как я знаю, найду Картика.
Я не разочарована. Картик действительно сидит там, читая Гомера при свете фонаря.
— Джемма! — восклицает он, но его улыбка гаснет, когда он видит выражение моего лица. — Что случилось?
— Ты лгал мне… и не смей отрицать! Я знаю! — почти кричу я. — Ты работаешь на них!
Он даже не пытается изобразить непонимание и не предлагает мне никаких объяснений, оправдывающих его, и я понимаю, что ему просто нечего сказать.
— Откуда ты узнала? — спрашивает он.
— Едва ли это самое главное, — огрызаюсь я. — Значит, это как раз то, чего ты не захотел мне рассказать, когда мы сидели там, на причале? Как раз перед тем, как ты… Поцеловал меня.
— Да, — говорит Картик.
— Так, значит, ты шпионил за мной и целовал меня для них?
— Я не хотел работать на них, — возражает Картик. — Я хотел только целовать тебя.
— Мне теперь что, растаять от счастья?
— Я ничего не рассказывал мисс Мак-Клити. Я именно потому и отталкивал тебя — чтобы мне было нечего рассказывать. Я знаю, что ты здорово злишься на меня, Джемма. Я это понимаю, но…
— Вот как? Понимаешь?
Во мне вспыхивает искра магии. Я могла бы отпустить ее на свободу, но не хочу. Не хочу по-настоящему. Это не к добру. Я это знаю. И я изо всех сил сосредотачиваюсь, чтобы затолкать магию поглубже, и она сворачивается внутри меня, как спящая змея.
— Так расскажи мне, что и как.
Картик садится на пол, положив руки на согнутые колени.
— Амар был всем, что оставалось у меня в этом мире. Он был хорошим человеком, Джемма. Хорошим братом. И думать, что он теперь заперт в Зимних землях, проклят навеки…
Картик умолкает ненадолго.
— А потом у меня было это ужасное видение, когда Фоулсон…
Картик судорожно сглатывает.
— Когда он пытал меня. Он мог бы убить меня, и в тот момент я даже не имел бы ничего против. Но его остановила Мак-Клити. Она сказала, что с ее помощью я мог бы спасти Амара. Что я мог бы спасти тебя. Но ей необходимо знать, что ты затеваешь. Она знала, что сама ты ей ничего не скажешь.
— И по серьезным причинам, — сварливо бросаю я.
— Я думал, я могу спасти вас обоих, — говорит Картик.
— Меня не нужно спасать! Мне нужно доверять тебе!
— Мне очень жаль, — просто говорит Картик. — Людям свойственно совершать ошибки, Джемма. Мы с добрыми мыслями совершаем дурные поступки, а дурные поводы приводят к поступкам правильным. Если хочешь, я завтра пойду к Мак-Клити и скажу, что больше не желаю ей служить.
— Она тогда пришлет Фоулсона, — напоминаю я.
Картик пожимает плечами:
— Пусть себе приходит.
— К Мак-Клити ходить не надо, — говорю я, дергая распустившуюся нитку из подшивки подола юбки, пока юбка не обвисает по краю еще сильнее. — Тогда она узнает, что мне все известно. Но в любом случае, я больше не буду рассказывать тебе о своих тайнах. И ты ошибаешься. Амар не был всем, что ты имел в этом мире. Ты совсем не верил в меня.
Картик кивает, принимая удар, но тут же наносит собственный:
— Я все гадаю, веришь ли ты хоть кому-нибудь.
В памяти всплывают слова Цирцеи: «Ты вернешься ко мне, когда тебе некому будет довериться».
— Я ухожу. И больше не вернусь.
Я толкаю дверь, выхожу и с силой захлопываю ее за собой так, что весь сарай вздрагивает.
Картик выходит следом и хватает меня за руку.
— Джемма, — говорит он, — не только ты потерялась в этом мире.
Мне так и хочется сжать его ладонь, но я не могу.
— В этом ты ошибаешься.
Я высвобождаю руку и, прижав кулак к животу, бегу к тайной двери.
Я прохожу мимо Неелы, Креостуса и двух других кентавров на маковых полях по дороге к Храму. Они стоят над корзинами с маковыми цветами и торгуются с хаджинами.
— Снова бежишь заключать сделку с хаджинами? — скалится Неела.
— Что бы я ни делала, тебя это не касается, — огрызаюсь я.
— Ты обещала поделиться с нами, — говорит она, превращаясь в мою точную копию и тут же возвращая себе прежний облик.
— Поделюсь, когда вздумаю, — говорю я. — Если вообще вздумаю. Потому что откуда мне знать, что вы не вступили в союз с тварями Зимних земель?
Губы Неелы кривятся в оскале.
— Ты нас обвиняешь?
Я не отвечаю, и Креостус шагает вперед.
— Ты точно такая же, как все остальные!
— Иди ты отсюда, — говорю я, но ухожу сама, потому что спешу к колодцу вечности.
Я кладу ладони на край колодца и смотрю прямо в безмятежное лицо Цирцеи.
— Я хочу знать все, что ты только можешь рассказать об Ордене и Ракшана, — говорю я. — И ничего не утаивай. А потом ты мне объяснишь, как подчинить себе магию.
— Что случилось? — спрашивает она.
— Ты была права. Они строят заговор против меня. Все они. Я не позволю им забрать у меня силу.
— Рада это слышать.
Я сажусь на каменную стенку, подтягиваю колени к груди. Подол юбки плавает на поверхности воды, напоминая о похоронных цветах в водах Ганга.
— Я готова, — говорю я скорее себе, чем Цирцее.
— Но сначала я должна кое-что выяснить. Когда я видела тебя в последний раз, ты собиралась в Зимние земли. Скажи, ты нашла Дерево Всех Душ?