Страница 43 из 47
Вот они, извечные беды России: лень и невежество! Резкой отповедью Симеона Полоцкого протестантам стали восемь насыщенных аргументами бесед: «О думах святых», «О почитании мощей святых», «С почитателями канонов святых» и другие. «Отец Симеон — доблестный защитник православия против ересей лютеранских», — сообщает Иван Соколов в книге «Отношение протестантизма к России в XVI и XVII веках». «Аще мать наша Православная церковь, о твоем преподобии, яко о своем любезном чаде, утешается», — писал в одном из писем к учителю Сильвестр Медведев.
Ближайшему другу и ученику, питавшему глубокую преданность Симеону Полоцкому, мы обязаны подробным описанием последнего месяца его жизни. Вспомним, как герой нашего повествования относился к исходу земного жития, считая, что против смерти не существует лекарств:
Симеон Полоцкий, обладавший отменным здоровьем и на протяжении многих лет ничем серьезным не болевший, все же готовился к кончине загодя, написав духовную[129]. Это завещание — образец христианского смирения, оно обращено к последователям и пронизано мыслью о том, что ни одно из его начинаний на поприщах литературы и просвещения не должно с завершением земного пути кануть в Лету.
…Поначалу болезнь казалась Симеону Полоцкому неопасной, однако чрезмерное утомление все же сказалось. Двадцать четыре дня настоятель Заиконоспасского монастыря поднимался со своего жесткого ложа, выстаивал заутреню и вновь возвращался в келью, где подолгу лежал в глубоком раздумье. К нему приходили отец Филарет (Твердилов), старец, который перешагнул порог семидесятилетия, архимандрит соседнего Богоявленского монастыря Амвросий, любимый племянник Михаил, с которым он вел душеполезные беседы. Неотлучно у постели Симеона находился Сильвестр (Медведев), с горечью наблюдавший, как жизненные силы час от часу покидают его учителя. Предчувствуя смерть, Симеон Полоцкий исповедался. Далее предоставим слово свидетелю последних мгновений его жизни.
«И егдаже собрахуся ко малосвятию, аз начах его звати: отче Симеоне… он же ничтоже отвеща, точию очима зрит прямо. Видяще мы, яко кончина жизни его прииде, отец духовный его нача молитвы ко исходу души читати и канон на исход души. И егда она вся совершишися… испусти дух. И того же дне тело его изнесохом в храм».
26 августа 1680 года в Трапезной церкви Заиконоспасского монастыря при многочисленном стечении московской духовной и монастырской братии проходило погребение Симеона Полоцкого. Патриарху Иоакиму, обремененному в этот день множеством забот, побывать на отпевании было не суждено.
Царь Федор Алексеевич, болезненно переживая кончину наставника и «богомольца своего», повелел монаху Сильвестру написать краткую стихотворную эпитафию. Четырнадцать (!) вариантов Медведев представил юному государю, из которых тот выбрал только один.
Сильвестр Медведев сообщает, что «сие надгробное надписание великий государь указал на двух каменных таблицах вырезать, позлатить и устроить над гробом иеромонаха Симеона своею государскою казною, из Приказа каменных дел»[130].
В 1690 году патриарший гнев обрушился со всей силой на ученика Симеона Полоцкого, и он предстал перед российским церковным клиром на приснопамятном соборе, на котором Иоаким камня на камне не оставил от творений игумена монастыря Всемилостивейшего Спаса. Слово «ересь» звучало в патриарших палатах многократно, на все голоса и, без сомнения, привело бы Сильвестра Медведева на плаху, если бы он не произнес перед собором покаянную речь. «Со слезами прошу прощения, зело каюсь, покаяния прошу у искреннего моего пастыря святейшего патриарха Иоакима, понеже клеветал и называл его именами непристойными», — сбивчиво глаголил монах-латинянин, и жестокая кара миновала его. Но, как мы знаем, ненадолго. Трагический исход жития приверженца правительницы России царевны Софьи, которую Сильвестр Медведев беспредельно славил в своих виршах, был предрешен.
…Церковь Спаса, где покоился прах Симеона Полоцкого, в годы богоборческой власти находилась в запустении. Однако минули скорбные времена, и ныне теплится лампадка над последним пристанищем человека, который вошел в отечественную историю как подлинный творец, соединив в своей жизни необыкновенное благочестие и подвижничество. Ныне с превеликим трудом можно прочитать надпись на надгробии, которая гласит:
129
Дата составления 14 марта 1679 года. — Примеч. авт.
130
Рукопись. Синод, библ. № 130, л. 242, 243.