Может, однажды (ЛП)

Если этот день когда-нибудь наступит.

Есть много вещей, которые я могу, должна и мне нужно сделать, но ни одно из них я не хочу делать.

Давление выбрало самое не подходящее время, которое возможно, чтобы сломить меня. Самое худшее, которое возможно, время.

Зажмуриваю глаза, когда чувствую, как слезы вырываются наружу. Медленно стекая по моим щекам к подбородку. Это самое медленное падение слез, которое когда-либо было. Открываю глаза, а Ридж наблюдает за этим. Он проследил взглядом по мокрым дорожкам, и я вижу, как его челюсть сжимается с каждой секундой сильнее, пока он смотрит. Я хочу поднять руку и вытереть их, но последнее, что я хочу, это спрятать это от него. Мои слезы говорят намного больше о том, как я себя чувствую, чем я смогла бы написать в сообщении.

Может быть, мне нужно, чтобы он знал, как это причиняет мне боль.

Может быть, я хочу, чтобы и ему тоже было больно.

Когда слезы, наконец, скатываются вниз, и исчезают под подбородком, он возвращает свои глаза ко мне. Я удивлена тому, что вижу в них.

Его собственные слезы.

Знать, что ему больно, потому что мне больно, не должно вызывать во мне желание поцеловать его, но это так. Он здесь, потому что он заботится обо мне. Он здесь, потому что он скучал по мне. Он здесь, потому что ему нужно почувствовать то, что он чувствовал при нашем первом поцелуе, так же, как и мне.

Я хотела вернуть это чувство с той секунды, как его губы покинули мои, и он ушел.

Я убираю руки от его плеч, и хватаю его за затылок, притягиваю его к себе, придвигая свой рот так близко к его, что наши губы едва касаются.

Он улыбается и шепчет. — Хороший выбор.

Он сокращает расстояние между нашими ртами, и все остальное исчезает. Вина, волнение, беспокойство о том, что будет, когда этот поцелуй закончится. Это все рассеялось в ту секунду, как его рот заклеймил мой. Он нежно раздвинул мои губы языком, и весь этот беспорядок вылетел из моего сердца и головы, когда я почувствовала его тепло у себя во рту.

Такие поцелуи должны идти вместе с предупреждающей табличкой. Они не могут быть полезны для сердца. Он кладет руку на верх моего бедра, затем проскальзывает ею под подол моей футболки. Дальше его рука скользит вдоль моей спины, и он крепче прижимает меня, приподнимает свои бедра в то время, как прижимает меня сильнее.

Ох.

Ты.

Боже.

Мой.

Я становилась все слабее и слабее, с каждым его ритмичным толчком. Я держалась за него, за любую его часть, за которую могла схватиться, потому что чувствовала, что я падаю. Я схватилась за его рубашку и за его волосы, когда тихонько простонала в его рот. Когда он почувствовал звук, вырвавшийся из моего горла, он быстро отодвинулся от моего рта и зажмурился, тяжело дыша. Когда он снова открыл глаза, он уставился на мое горло.

Он вытащил руку из-под моей футболки, медленно поднимая ее к горлу.

Боженьки мои.

Оборачивая свои пальцы вокруг моей шеи, он нежно надавливает ладонями на мое горло, и пялится на мой рот. Мысль о том, что он хочет прочувствовать то, что он делает со мной, затуманивает мою голову, и заставляет всю комнату вращаться. Каким-то образом, я смотрю в его глаза достаточно долго, чтобы заметить, как спокойное желание в них превращается в плотскую потребность.

С другой рукой, все еще прижатой к моему затылку, он прижимает меня к нему с большей настойчивостью, накрывая мой рот своим. В ту же секунду, как его язык вновь касается моего, из меня вырывается больше стонов, чем он может справиться.

Это именно то, что я хотела от него. Я хотела, чтобы он показал и рассказал мне, как сильно он скучал по мне. Мне необходимо знать, что ему не все равно на меня, что он хочет меня. Мне вновь нужно почувствовать его рот на моем, чтобы я смогла убедиться, что то, как я себя чувствовала после нашего первого поцелуя, все это время было не только у меня в голове.

И теперь, когда я получила то, что хотела, я не уверена, что достаточно сильна, чтобы выдержать это. Я знаю, что в ту же секунду, как это закончится, и он выйдет через входную дверь, мое сердце вновь умрет. Чем больше я узнаю его, тем больше я нуждаюсь в нем. Чем сильнее я признаю, что он нужен мне, тем сильнее это ранит, знать, что он все еще не принадлежит мне.

Я все еще не уверена, что здесь он находится по правильным причинам. Даже если он здесь по правильным причинам, это все еще не подходящее время. Не говоря уже о тех вопросах, которые все еще крутятся в моей голове. Я пытаюсь вытолкнуть их, и на короткое мгновение, это срабатывает. Когда он касается моей щеки, или его губы на моих, я забываю о всех тех вопросах, от которых, кажется, я не могу убежать. Но затем он останавливается, чтобы восстановить дыхание, смотрит в мои глаза, и все эти вопросы просто впиваются в мою голову, пока они не становятся настолько тяжелыми, что они вызывают еще больше слез, которых хочется избежать.

Я крепко сжимаю его руки, когда неопределенность зарождается между нами. Я трясу головой, и пытаюсь оттолкнуть его. Он отклоняется от моего рта, наблюдая, как во мне зарождаются сомнения, он качает головой, показывая мне прекратить анализировать этот момент между нами. Его глаза умоляют меня, пока он успокаивающе гладит меня по щеке, прижимая меня ближе к нему, и снова пытаясь поцеловать меня, но я борюсь с его руками.

— Ридж, нет, — говорю я. — Я не могу.

Я все еще качаю головой, когда он хватает меня за талию. Я соскальзываю с его колен, и отхожу от него, пока его пальцы не могут дотянуться до меня.

Я иду в кухню, к раковине, намыливая руки, смывая чернила. В выдвижном ящике беру небольшое полотенце, мочу его и прижимаю к шее. Слезы текут по моим щекам, пока пытаюсь смыть напоминания о том, что только что произошло между нами. Воспоминания, которые будет гораздо сложнее пережить.

Ридж встает позади меня, и кладет свои руки мне на плечи. Разворачивает меня лицом к себе. Когда он видит, что я плачу, то его глаза наполняются извинениями, и он забирает полотенце из моих рук. Он перекидывает мои волосы через плечо, и нежно протирает мою кожу, стирая чернила. Он выглядит невероятно виноватым за то, что заставил меня плакать, но это не его вина. Это никогда не была его вина. Никто из нас не виноват. Мы оба виноваты.

Когда он закончил стирать чернила, он кидает полотенце на стол позади меня, и прижимает меня к своей груди. Тот комфорт, который окружает меня, делает все это только сложнее. Я хочу этого постоянно. Я хочу его постоянно. Я хочу, чтобы эти небольшие идеальные моменты, стали нашей постоянной реальностью, но это не может произойти прямо сейчас. Я полностью понимаю его, когда он сказал, что бывают времена, когда он скучает по мне, а бывают, когда он хотел бы никогда меня не встречать, потому что прямо сейчас я хочу, чтобы я и шагу не делала на балкон, когда в первый раз услышала его гитару.

Если бы я никогда не испытала то, как он заставляет меня чувствовать, то я не скучала бы по этому, когда он ушел.