Страница 26 из 32
Иосиф стонал и хрустел зубами. Отмахнувшись от него, Боря устало присел в кресло, включив телевизор. Шла трансляция судебного заседания: судился сосед с соседом по поводу того, что собака, принадлежащая первому, регулярно гадит напротив дома второго. Истец требовал сто тысяч за нанесение морального ущерба от ответчика. Собака – в роли не то свидетеля, не то обвиняемого – тоже присутствовала на процессе, как того требовали юридические нормы.
Боря зевнул: все же эти иностранцы с их нравами…
Иосиф усилил стенания.
– Ключи от дома тетки достанешь? – спросил его Борис, переключая программу. – Труда не составит, надеюсь?
– Ты прав… – отозвался Иосиф напряженно, оборвав скулеж.
– Ну и увозим котов! Тоже… биг дил![11]
Из дальнейших звуков, изданных Иосифом, последовало, что на сей раз Борис не прав категорически. Если с котами что-либо случится, подозрение наверняка падет на племянника, нужен иной выход из ситуации. И если такой выход Боря найдет, десять тысяч наличными Иосиф выплачивает ему без промедления.
Помочь Боря пообещал, но просил не торопить его по причине крайней занятости. В самом деле, в последнее время он постоянно отлучался в Канаду, где Фридманом затевалось неплохое мероприятие, в котором в качестве подручных участвовали за приличные гонорары как Борис, так и Алик.
На берегу океана возводился шикарный кооперативный дом с огромными квартирами… Дивный морской воздух, зеленый район, удобное сообщение с центром…
Проекты квартир от одной до четырех спален впечатляли. На землю, отведенную под строительство, желающие могли взглянуть – туда ходили специальные микроавтобусы.
Был оборудован и офис, где принимались заявления. Цены на квартиры тоже впечатляли доступностью: всего за сто пятьдесят тысяч канадских долларов покупатель получал светлую обитель с тремя спальнями, ковровым покрытием по своему вкусу, морозильной камерой и микроволновой печью. Холодильник, газовая плита и другая мелочь входили в стоимость контракта. В холле дома предусматривался даже фонтан с зеленой декоративной лужайкой. Стены холла – мрамор с инкрустациями.
В офисе, расположенном в престижной части города, шла активнейшая работа.
Разносили пепси-колу и кофе длинноногие секретарши, составляли договоры, зарывшись в бумаги, холеные адвокаты, колдовали на компьютерах операторы, а бухгалтерия принимала деньги. Народ шел валом. Уже давались взятки до трех тысяч, чтобы «попасть».
Боря и Алик крутились в деле на пятых ролях, но, в отличие от секретарш и адвокатов, истинную цену предприятия, являвшего тонкую аферу, знали куда как лучше.
При поступлении последних вступительных взносов деньги из банков изъялись, уместились в компактный саквояж, и под охраной двух «бьюиков» Алик и Боря пересекли на «мерседесе» Фридмана канадскую границу, направившись в Нью-Йорк.
По пути они неустанно восторгались отвагой и умом хозяина.
Впрочем, вскоре газета одного из городов западного побережья уже печатала объявление:
«Семга-корпорейшн» предлагает: Заказы к рождественскому столу. Икра черная, балык, икра красная, лосось…»
Заказ стоимостью в сто долларов по магазинным расценкам обошелся бы покупателю во все триста, и потому спрос на предложение «Семга-корпорейшн» оказался бешеным.
За три дня до Рождества подставной человек Адольф снял деньги со счета «Семги» и принес их Боре, получив три тысячи вознаграждения.
Так Боря учился у Фридмана.
Между тем Иосиф являлся каждодневно, бился в истерике, грозился нанять нищих китайских иммигрантов-нелегалов, убивавших кого угодно всего за двадцатку, и Боре пришлось переключиться на оказание помощи ювелиру, задействовав в качестве исполнителя опять-таки Алика.
Когда старуха отлучалась из дома, Иосиф с включенной рацией вставал «на стреме» у подъезда, а Алик злодействовал в апартаментах миллионерши, веником гоняя котов по углам.
Движения веника согласно инструкциям мичуринца Бори носили строго крестообразный характер.
По истечении недели такой дрессировки Алику достаточно было поднять руку, чтобы коты в ужасе карабкались на стены.
После проведения генеральной репетиции наймит Алик с постным видом заметил в синагоге тетке Иосифа, что, будучи человеком искушенным, обязан открыть ей нехорошую новость.
– Что такое?… – обеспокоилась тетка.
– В вашем доме обитает зло, – замогильным голосом произнес Алик, усердно проворачивая в памяти зазубренный английский текст.
– Зло?
– Да-да. И оно съедает вас, – продолжал Адольф, скрипя зубами плотоядно. – Вы ведь стали себя неважно чувствовать в последнее время? Взять хотя бы проблемы с желудком…
Старушка действительно с недавней поры мучилась поносами, ибо Иосиф и Алик обильно подмешивали ей в сахарницу сильнейшее слабительное.
– Но дома у меня никого нет, – возразила старушенция. – Я одинока!
– Две злые силы, – вещал Алик, – два исчадия…
– У меня только котики. Два милых котика…
– Их надо посмотреть. – Алик поднял палец.
Далее старуха действовала согласно рекомендациям доброхота Адольфа.
Голодные коты, вылезшие встретить хозяйку, замерли, узрев ее в нехорошей компании превосходно знакомого им мучителя, но, как и было рассчитано, бежать не собирались, уповая на авторитет заступницы.
Дрожащими перстами старая женщина, внемля указаниям Алика, начертала в воздухе крест.
Узрев знакомое движение, сулящее неприятности, коты, пробуксовав когтями по паркету, словно бы испарились в некоем нуль-пространстве.
Старуха колом пала в длительный обморок. В последний момент падения тело ее подхватили заботливые руки племянника Иосифа.
Котов спешно возвратили Борису, а следующим вечером радостный ювелир, на чье имя вновь было переписано завещание, расплачивался со своими спасителями.
Две тысячи как исполнитель получил Алик, Борису же, как автору гениальной идеи, причиталось восемь.
Вечер в складчину провели в бразильском кабачке «Кабана Кариоко» неподалеку от Таймс-сквер. Пили пиво, ели экзотические бычьи хвосты в кисло-сладком соусе, жаренных в оливковом масле креветок и – восхваляли Америку.
– Настанет день, – говорил Боря, – куплю себе виллу и установлю на лужайке мачту с флагом. Как патриот. И каждое утро буду его на веревке… Вот так!
– Ты прав! – кивал Иосиф, обгладывая костяшку хвоста.
На текущий момент Алик тоже испытывал любовь к Америке и даже намекнул Боре, что на место в подвале будущей виллы после всего совместно пережитого он уже рассчитывает, причем как на бесплатный вариант, и в свою очередь согласен бесплатно поднимать вместо Бориса звездный флаг полосатый, и это не секрет…
Алик уже всерьез уверился в Бориной хватке и в светлом американском будущем своего приятеля.
Разъехались за полночь. Иосиф укатил по какому-то позднему дельцу в Куинс на такси, Боря и Алик, не изменяя привычкам, вошли с выхода на перрон сабвея, игнорируя гневные восклицания, доносившиеся из будки кассира, ибо высунуться из будки кассир бы все равно побоялся, полиция поблизости не ошивалась, а поезд уже подходил к станции.
В пустом вагоне на них напали грабители.
Испугавшись, Алик полез в карман, не отводя застывшего взгляда от нацеленного в него ножа с широким лезвием, но Боря, сверкая неистовыми очами, с напором заорал:
– Мы рашн! Ноу мани![12]
Грабители недоуменно переглянулись, оценили атлетическую фигуру Бориса, его патологическое нежелание платить и – отстали, выйдя на следующей остановке.
– Один в Бруклин не поеду, – заявил, несколько успокоившись, Алик.
– Ну, тогда давай ко мне, в Бронкс, – согласился Борис. —
Постелю на кухне.
По пути в Бронкс Алик поведал Боре историю о своем незадачливом круизе и о бриллиантах Фридмана, представляющих собой невероятное состояние.
Боря, как всегда, соображал быстро. Сегодня же он напишет письмо Мише Аверину, а завтра депеша с оказией уедет в Москву.
11
– Большое дело! (англ.)
12
Мы русские! Денег нет! (англ.).