Страница 71 из 73
Впрочем, не стоит думать о плохом, и без того нервы ни к йотуну.
После этого заседания у меня образовалось долгое затишье. Судьи после каникул всячески увиливали от работы. К тому же вплоть до середины января составляются годовые отчеты, так что судьям просто не до рассмотрения дел.
Таким образом, у меня получилось пять выходных подряд. Жаль только, что Шемитт был чрезвычайно занят некими таинственными драконьими делами.
Но без него я прекрасно провела время. К примеру, вместе с Инной снова наведалась в «Волчью песню». Кстати сказать, Шемитт сцен по этому поводу устраивать не стал, видимо, превосходно понимая, каков будет ответ. Он больше не заговаривал о моей работе, а я старалась не слишком демонстрировать свою независимость… В общем, притирка характеров проходила вполне успешно.
Однажды я даже всерьез задумалась, не согласиться ли на его предложение бросить адвокатуру. Нужны ли мне бесконечные нервотрепки? Ведь так замечательно сидеть дома, ждать Шемитта… и встречать его, как собачонка, с тапками в зубах? Нет уж, такой образ жизни не по мне.
Я вполне осознавала, что влюбилась, как девчонка. Шемитт — незаурядная личность, от такого немудрено потерять голову, вот только он хищник, а для таких легкая добыча мало значит…
Телефон завибрировал как раз когда я покрывала лаком ногти.
— Да! — ответила, даже не взглянув, кто звонит.
— Здравствуй, Анна! — мягким бархатом коснулся кожи голос дракона.
— Здравствуй, Шемитт! — в тон ему ответила я.
Сердце трепыхалось в груди, как муха в паутине.
Странно, почему-то мы никогда открыто не говорили о чувствах, не называли друг друга глупыми ласкательными именами.
— Я вернулся в Мидгард, — сообщил он, хотя даже не говорил, что уезжал. — В выходные буду дома. Приезжай ко мне, ладно?
— Не могу. У родителей будут гости, я уже обещала приехать… — начала я, злясь на себя за оправдывающиеся нотки.
— Как хочешь, — судя по голосу, он обиделся. Но неохотно добавил: — Целую.
— И я тебя.
Телефон пикнул, прерывая соединение, а я осталась сидеть с трубкой в руках, позабыв о незаконченном маникюре…
Накануне второго заседания по делу Зухры выяснилось, что у нас появился новый свидетель. Одна девушка из ее отдела как раз уволилась, поэтому больше не боялась давать показания против директора. Ее удалось уговорить прийти в суд (визит в такие учреждения всегда малоприятен, и отнюдь не все добровольно туда являются).
Так что я подготовила заявление о вызове свидетеля и направилась в суд в приподнятом настроении. Не по-зимнему теплое солнце светило вовсю, изливая на землю целые потоки тепла. Можно подумать, что на улице март, только холодный ветер нагло лез под шубу…
Судья была явно раздосадована, что о мировом соглашении речь даже не шла, поэтому изгалялась вовсю.
Начали мы, естественно, с допроса сторон.
Зухра кратко, как я ей и велела, изложила обстоятельства увольнения, а также описала характер ее взаимоотношений с Зурагом Муддсоном и нынешнюю нелегкую ситуацию.
— Так вы настаиваете, что ответчик — отец вашего ребенка? — поинтересовалась судья. Это не имело особого отношения к предмету спора, но ей, видимо, стало любопытно.
— Да, ваша честь. — Кивнула Зухра, только добела стиснутые пальцы выдавали ее волнение.
— И вы сообщили об этом ответчику семнадцатого декабря?
— Да. — Подтвердила она, кивая для убедительности.
— Можно вопрос, ваша честь? — поднялся представитель ответчика.
— Конечно. — Благосклонно кивнула судья.
— Скажите, вы сообщили об этом ответчику в присутствии свидетелей? — обратился он к моей клиентке.
— Нет, мы были одни. — Тихо признала Зухра.
— То есть никто не может подтвердить, что такой разговор состоялся? — продолжил напирать мой коллега.
— Возражаю. — Вскочила с места я. — Истица не утверждала, что при разговоре присутствовали свидетели. Нет необходимости повторно уточнять этот момент.
— Согласна. Вопрос отклонен. — Неохотно решила судья. — Есть еще вопросы?
— Да, ваша честь. — Нужно было срочно изменить произведенное впечатление. — Скажите, Зухра, ответчик предлагал вам решить дело миром?
— Нет. — Покачала головой она.
— У меня больше нет вопросов. — Заявила я и села на место. Не оказалось вопросов и у представителя ответчика. В данном случае ему проще — достаточно не признавать, что ответчик знал о беременности истицы. А доказывать факт сообщения об этом придется нам.
«Стороны обязаны доказать те обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своих требований!» — так гласит норма Гражданско-процессуального кодекса.
Далее мы перешли к допросу ответчика, который очевидно не впервые участвовал в судебном рассмотрении, так что держался уверенно, мастерски формулируя полуправдивые ответы.
— Объясните, почему вы не признаете иск? — устало поинтересовалась судья, морщась и потирая висок.
Рассматривать дело ей явно не хотелось (даже меня третировать, похоже, надоело), но оснований для переноса заседания не нашлось.
— Конечно, не признаю, — степенно ответил гном. — Как это так — она на работу не ходит, прогуливает, а ей зарплату платить надо?!
Зухра дернулась и уже открыла рот.
— Успокойтесь немедленно! — прошипела я.
То ли мой тон, то ли привычка слушаться повлияли на несчастную орчанку, и она сжала зубы, пытаясь сдержать рвущийся протест.
— Скажите, вы признаете себя отцом ребенка? — поинтересовалась судья.
— Не могу ответить. Я не знаю достоверно, кто отец ребенка истицы. — Выдал гном очевидно заранее подготовленную фразу.
Можно подумать, возле спальни Зухры прямо очередь стояла!
В целом рассказ господина Муддсона казался достаточно складным и правдоподобным. Будучи директором завода, он научился избегать прямой лжи, обходясь обтекаемыми фразами типа: «Не помню, достоверно знать не могу».
Очень немногие гномы способны лгать под присягой. Одним из незыблемых принципов этой расы считается пресловутое: «Закон строг, но это закон». При иных обстоятельствах еще куда ни шло, хоть вранье у них очень не приветствуется. Однако в суде, поклявшись говорить правду, гномы практически не способны лгать, и это общеизвестно. Вот только ни истец, ни ответчик к присяге не приводятся и не обязаны говорить правду. Впрочем, иначе не было бы большей части гражданских дел — слишком часто стороны хитрят и подтасовывают факты в свою пользу.
Так или иначе, но лавировал гном мастерски, сбить его с толку никак не получалось.
Орчанка настолько возмутилась, что даже забыла о подобающей кротости. Но устраивать разборки судья точно не позволила бы, так что пришлось уговаривать Зухру вести себя прилично.
— У сторон явились свидетели? — скучающе поинтересовалась судья.
Кажется, эта драма ей поднадоела.
— Да, ваша честь! — подтвердила я.
Я готовилась отстаивать право на допрос нового свидетеля, однако это не понадобилось. Кажется, представитель ответчика вообще не заметил замены.
Новые правила гражданского процесса гласят, что все доказательства должны быть заявлены в предварительном заседании, однако в законе есть оговорка: по уважительным причинам это требование может быть нарушено. Практика показывает, что отказ судьи изучить все доказательства впоследствии приводит к пересмотру решения в апелляции из-за недостаточного изучения обстоятельств дела.
Свидетель, Наталья Белова, оказалась молодой блондинкой, похожей на мягкую плюшевую игрушку.
— Что вам известно об обстоятельствах дела? — Начала судья, установив личность и приведя госпожу Белову к присяге.
Кстати говоря, некоторые судьи предпочитают самостоятельно вести допрос, а другие предоставляют это сторонам.
— Ну, Зухра работала у нас секретарем. — Свидетель нервно теребила прядь волос, но говорила довольно спокойно. — Нормальная девочка, вежливая и умная. У нее роман с директором был, об этом все шушукались. У нас, знаете, женский коллектив, все на глазах. Тайны не сохранишь. — Она усмехнулась, видимо, вспоминая какие-то интересные секреты. — Ну, все и знали, но молчали, конечно. Не знаю, кто рассказал обо всем его женушке, но она явилась на завод и устроила форменный скандал. Я как раз в приемной была, да и девчонки все слышали. Там и прислушиваться не пришлось, вопли на всю округу разносились. Ну и все, вроде.