Аромагия

— Отчего же? Полагаю, наедине предпочтительнее…

Я не удержалась — вскинулась, бросила на него возмущенный взгляд.

— Поговорить о болезни хель, — закончил дракон, словно ничего не заметив.

Его ирония ощущалась на языке, острая горчица с медом, и пахла леденцово-колкой литцеей.

Кажется, он решил поиграть со мною в кошки-мышки. Вот только я не желала быть мышкой!

— Обещаю, мы непременно обсудим этот вопрос — во всех подробностях. Но, с вашего разрешения, несколько позже!

Теперь и я говорила, словно бабушка в молодости. Хотя в этом как раз ничего странного: аромаг по природе своей очень восприимчив, легко перенимая чужие манеры и чужие чувства. Дедушка называл это «эмпатия», на что бабушка обычно отмахивалась. Она искренне не понимала, зачем подбирать названия каждому чувству, поступку и явлению, а дедушкину страсть к «систематизации ароматерапии» называла придурью.

— Я бы предпочел сейчас… — в глазах ледяного дракона было столько жара, что можно было печь хлеб.

От мыслей о хлебе у меня потекли слюнки. Вот бы сейчас булочку, прямо из печи — сдобную, посыпанную корицей, с широкой прослойкой варенья или с маком. И две-три чашки кофе — с шапкой сливок и сахаром…

Мысли о еде оказались не худшим отворотным средством, чем проповедь о долге, защитные руны и масло витекса вместе взятые.

Отвлекшись от размышлений, какой рогалик мне бы сейчас хотелось — со сгущенным молоком или все же с грушевым вареньем (лучше оба!), я обнаружила, что дракон как-то странно на меня смотрит.

Не успела я и глазом моргнуть, как он оказался совсем рядом.

Осторожно провел рукой по моей щеке, убирая мокрые волосы, заглянул в лицо… В его глазах, не тая, искрились льдинки.

— О чем вы думали? — спросил так тихо, так интимно…

Фрейя, лукавая богиня любви, а ведь он меня намеренно соблазнял!

— О рогаликах! — честно призналась я. Желудок согласно забурчал, требуя хотя бы хлеба — свежеиспеченного, с хрустящей корочкой.

Впрочем, если быть до конца откровенной, близость дракона несколько… нервировала.

Словно масло на поверхности воды, по его лицу разлилось изумление.

— О чем?!

— О рогаликах! — охотно повторю, могу даже жестами! — Еще о кофе, булочках с корицей…

Несколько мгновений он престранно смотрел на меня, потом, откинув голову, расхохотался, демонстрируя сильную шею и светлую щетину на волевом подбородке.

Хотелось попробовать ее на ощупь, но… Несомненно, было бы неплохо закрутить интрижку с драконом, однако он слишком откровенно манипулировал мною, что остужало эмоции не хуже горсти льда за шиворот.

— Наука психология утверждает, что первоочередным является инстинкт самосохранения, поэтому пища намного важнее… прочих желаний, — наставительно пояснила я, изо всех сил стараясь не рассмеяться при виде забавного выражения лица Исмира. Не выдержала, расхохоталась следом за ним.

— Давайте условимся: вы не станете… играть со мной, — отсмеявшись, попросила я.

Получилось серьезно и требовательно.

— Согласен! — ответил он, а у самого в глазах танцевали снежинки. — Я стану все делать всерьез!

И запах: бархатный сандал с отделкой из атласных роз, на подкладке из скользкого шелка бергамота…

Не успела я ответить что-нибудь «ласковое», как раздался громкий топот, и между скал показалась встрепанная Альг-исса. Увидев Исмира, непринужденно беседующего со мной, она резко затормозила.

— Дракон! — выдохнула со смесью восхищения, досады и опаски.

— К вашим услугам! — безмятежно улыбаясь, поклонился тот, как будто его вовсе не застигли с дамой в неглиже. Впрочем, скомпрометировать мужчину, тем более дракона, не так-то просто.

Хель только разевала рот, не в силах вымолвить ни слова, и переводила взгляд с меня на Исмира. Тоже мне, сторож! Впрочем, атаку сверху она предугадать не могла, а драконы, подозреваю, превосходно умеют подбираться к добыче…

— Альг-исса, будь добра, отведи господина Исмира к Матери. Полагаю, он явился с визитом к ней, просто… немного промахнулся.

— Прошу меня извинить, увидел вас и не удержался! — «признался» он с откровенной улыбкой.

Одарив насмешника строгим взглядом, я красноречиво посмотрела на Альг-иссу.

Она собралась с мыслями, откашлялась и сообщила, что несказанно рада видеть дракона, для нее честь приветствовать его и так далее, и тому подобное.

— Превосходно, — резюмировал Исмир, беря ее под локоть, — сейчас мы с вами отправимся к Матери, а затем я желал бы вернуться и более… подробно побеседовать с госпожой Миррой.

— Буду рада, — светски непринужденно ответила я.

Полагалось поклониться на прощание, но едва ли это разумно — в одном полотенце. В данном случае доспехи были бы уместнее…

Одарив меня напоследок загадочным взглядом, Исмир отбыл, небрежным кивком велев хель следовать за ним.

Признаюсь, непокорные губы никак не хотели подчиняться доводам рассудка и упорно расплывались в улыбке.

Должна сказать, перепалка с Исмиром взбодрила меня не хуже нескольких чашечек кофе — с имбирем и капелькой меда. В крови бурлили задор и бодрость. Вот только кофе все равно хотелось…

Вскоре повалил снег.

Он бывает разным. Большие пушистые звездочки, чем-то похожие на крохотных котят. Словно оплавленные чудовищным жаром — «мокрые» снежинки. Крошечные злые кристаллики, роем пчел разъяренно впивающиеся в лицо. Ласковые пушинки, мягко обнимающие все вокруг…

В хельском языке более пятидесяти слов, означающих разные виды замерзшей воды. При общей бедности этого самого языка — число весьма впечатляющее.

В этот раз вьюга словно задалась целью закрасить все вокруг белым. Говорят, можно рисовать черным по черному… В Хельхейме же можно увидеть картины белым по белому. Серебристо-белая корка наста, молочно-белая пелена снега, голубовато-белые глыбы льда… Недостает слов, чтобы описать суровое северное великолепие!

Только любоваться такой красотой лучше, сидя у камина, с чашечкой горячего вина — корица, яблоко, немного мускатного ореха, цедра апельсина, — а не в «доме» изо льда и камня. Разумеется, в заслугу хель можно поставить, что они умудряются безо всякого отопления поддерживать температуру около нуля, и это в вечной мерзлоте! Однако это градусов на двадцать пять ниже, чем хотелось бы…

Не устану благодарить мастеров-гномов, которые столь виртуозно поставили науку на помощь бытовым нуждам. Проще говоря, в шубах их изготовления мороз чувствовался куда меньше. Жаль только, что подобные изделия стоили чрезвычайно дорого, так что у меня имелись только шапка и перчатки — подарок Ингольва на годовщину свадьбы. Муж намеревался подарить мне вместо этого чуда драгоценные серьги, но удалось вовремя его отговорить. Вопреки распространенному заблуждению, лучшие друзья девушки — отнюдь не бриллианты! По крайней мере, в Хельхейме.

В лучших сказочных традициях я смиренно сидела у окошка, подпирая щеку рукой, и выглядывала принца… Правда, оконным стеклом служила отполированная пластина льда, а вместо принца ожидалось чудовище (то есть дракон). Но ведь и действительность весьма ощутимо отличается от сказки, верно?

Впрочем, какая принцесса, такой и принц…

Поймав себя на этой мысли — совершенно неуместной! — я рассмеялась и тут же оборвала смех, тревожно взглянув на пациентов.

Однако они определенно не заметили моей оплошности. Вообще сомнительно, чтобы хоть что-то из внешнего мира смогло их задеть. По крайней мере, они уйдут тихо, во сне, без страха и мучений.

«Ах, как нам хочется, как всем нам хочется не умереть, а именно уснуть…»

Накатила тоска, тяжелая, как могильная плита. Казалось, не будет больше ничего, только холод, неприветливое небо, одиночество…

Нужный пузырек нашелся почти сразу. Масло апельсина — лучшее лекарство от зимней хандры. Теплый фруктовый аромат обещает, что все наладится, что под горькой пахучей коркой непременно обнаружится сладкая, истекающая соком мякоть. Такова жизнь: приходится прилагать усилия, счищать кожуру, чтобы добраться до сердцевины…