Аромагия

Неудивительно, что на севере ее почитали больше, чем землю, воздух, огонь и воду. Сложно не проникнуться величием, глядя на лед вот так, чувствуя себя крошечной снежинкой…

Руна иса знаменует сонную безмятежность снежной пустыни. Она может убить мимоходом или так же равнодушно спасти, подарить желанную передышку или выпить последнее тепло.

— Ай, ты там жива? — оборачиваясь ко мне, со смехом прокричала Альг-исса. — Уже скоро!

— Жива! — прокричала я в ответ. — Не отвлекайся, следи за дорогой!

— Ай, я вообще могу вожжи отпустить! Хочешь? Смотри! — заявила она бесшабашно, перехватывая поводья одной рукой, а пальцы второй сунула в рот и залихватски свистнула.

— Нет! Не надо! Я тебе верю!

С трудом удалось успокоить пьяную от скачки и вьюги Альг-иссу.

Мы были уже совсем рядом с поселком.

За поворотом взгляду открылось невозможно синее озеро, словно сапфир в оправе белого золота…

По безмятежной поверхности плавали изящные лебеди, которые казались воздушными, словно «верхняя» нота духов или дуновение ветра.

В Хельхейме верили, что лебеди — это валькирии, воинственные девы из свиты бога Одина, которые спустились искупаться. И, глядя на грациозных птиц, так легко в это поверить!

Взгляд невозможно оторвать от нездешней, нереальной красоты теплого озера посреди царства холода. Говорят, это чудо тоже создал Тораринн в подарок своей возлюбленной…

Неподалеку, между озером и морским берегом, располагалось поселение хель, въезд в которое украшали каменные вехи. На них высечены руны иса и хагалаз — символы миров Хела и Нифльхейма, которые впоследствии слились в единое целое, образовав Хельхейм.

Вид Свёль воскрешал в памяти сказки о чертогах Снежных королев: дома, вырубленные изо льда или сложенные из ледяных «кирпичей», неприступные скалы вокруг, сияние окрестных снегов, похожих на целые россыпи бриллиантов…

Впрочем, на этот раз селение я увидела только издали, поскольку медведь свернул куда-то влево, прочь от морского берега.

— Куда мы едем? — крикнула я.

— На хутор! — не оборачиваясь, громко ответила Альг-исса. — Больные там.

По счастью, в этих неприветливых краях хель чувствовали себя превосходно. Надо думать, они могли бы выжить здесь безо всяких построек, но своеобразные представления о домашнем уюте имелись и у них. К тому же в сильные морозы под открытым небом не по себе даже выносливым северным жителям.

Под прикрытием скалы устроился дом — причудливое нагромождение камня и льда. Вокруг загона для животных — костяной частокол, чуть в отдалении сверкало небольшое озерцо. Все это чем-то напоминало избушку бабы-яги, недоставало только черепов с горящими глазами…

Альг-исса резко натянула вожжи, отчего медведь обиженно всхрапнул и эффектно затормозил.

Подозреваю, что лишь милостью богов я не выпала из саней.

«Жаль, здесь нет Валериана!» — подумала я, намертво вцепившись в какой-то выступ и пытаясь унять колотящееся сердце. Помнится, сын был в восторге, когда «тетя Альг-исса» покатала его верхом на своем любимом Хельги…

Альг-исса довольно бесцеремонно извлекла меня из горы мехов, словно младенца, которому нужно сменить пеленки. Ноги подгибались, замерзшие пальцы не слушались…

— Сюда! — велела она, откидывая полог из шкур над входом.

Изнутри доносились гортанные вопли, стуки, странно немелодичные напевы.

Кивнув, я нырнула в удивительно теплый (точнее, кажущийся таковым с мороза) дом.

С порога меня атаковали запахи: жира, пота, каких-то горящих травок… Плотные куски кожи, которыми были завешены стены, не пропускали ни малейшего дуновения ветерка, так что эффект получался поразительный.

Зловоние легло на плечи тяжелой медвежьей шкурой, придавило к земле, вытеснило из головы сумасшедший восторг поездки.

Рядом ледяным истуканом замерла Альг-исса. Во второй комнате — должно быть, спальне — исступленно плясала у низкого ложа женщина-хель. Она была облачена в странные одежды, на голове красовалась шапка из оскаленной головы медведя, на груди подпрыгивало ожерелье из волчьих хвостов, а руки сцеплены на костяном посохе… Зрелище было незаурядное.

Танец, точнее, импровизированное сражение с неким невидимым врагом, продолжался еще довольно долго. Альг-исса, видимо, опасаясь помешать хоть словом, схватила меня за руку, едва увидев пляшущую шаманку, и удерживала, знаками умоляя молчать.

Наверное, это действо продолжалось минут пятнадцать. Откровенно говоря, мое тело умоляло о еде, отдыхе и некоторых других естественных надобностях, но даже заговаривать об этом казалось кощунством…

Наконец шаманка обмякла в изножье постели, на которой покоились двое хель: мужчина и женщина. Именно покоились, иного слова не подберешь: сложенные на груди руки, подоткнутые одеяла, какие-то странно-одухотворенные, просветлевшие лица.

Сообразив, что танец окончен, Альг-исса наконец меня отпустила. (Наверняка останутся синяки, надо бы найти мазь с арникой!)

Пока подруга хлопотала вокруг шаманки, я быстро осмотрела больных.

Бледные лица, частое поверхностное дыхание, сухая кожа… И странный запах — сквозь душные миазмы болезни и противную тяжесть дегтя пробивались нежные-нежные нотки весенних цветов.

Коснувшись щеки женщины-хель, я отдернула руку, настолько обжигающе горячей была плоть. Но ведь для них нормальная температура — около нуля!

Судя по всему, дело в какой-то инфекции, только пока, не зная причину болезни, можно лишь облегчить симптомы.

Медицины у них не существовало, шаманка от всех хворей пользовала медвежьим жиром, клюквой и крепчайшей водкой, а в особых случаях камлала, вызывая на подмогу духов.

Интересно, Альг-исса позвала меня на свой страх и риск или все же заручилась поддержкой Матери? Надо будет спросить…

Но размышлять об этом некогда.

Шаманка все еще лежала без сил, Альг-исса пока перетащила ее на лежак в углу. Там же обнаружилась худая скрюченная карга, которую я не сразу заметила, настолько тихо она притаилась.

Первым делом капнуть масла эвкалипта прямо на шкуры, потом обтереть больных иссоповой водой с уксусом, чтобы побыстрее охладить. Хорошенько проветрить дом, невзирая на громкие протесты старухи, затем накапать в аромолампу масел…

Перед запахом лимона капитулирует душный смрад болезни, а мята с иланг-илангом должны справиться с затрудненным дыханием.

Предприняв неотложные меры, я попыталась выяснить возможные причины болезни. Откровенно говоря, до сих пор мне не доводилось сталкиваться здесь ни с чем подобным, и это сильно меня беспокоило. Железное, точнее, ледяное здоровье хель обычно таяло с трудом. Какая-то редкая болезнь? А может быть, отравление? Дай-то боги, чтобы последнее предположение оказалось верным!

Отмахнувшись от вопросов, Альг-исса куда-то увела шаманку, с трудом передвигающую ноги, оставив меня наедине с больными и сиделкой.

Пришлось расспрашивать старуху, назвавшуюся Бьорн-иссой — помощницу шаманки.

«Добрая» сиделка рассказала о больных немало гадостей. По ее авторитетному мнению, недуг был достойной карой за грехи и вольнодумство.

Говорливая Бьорн-исса намекнула на некую неприглядную подоплеку их свадьбы, вроде бы невеста попросту умыкнула жениха, не слишком интересуясь его мнением. Новоиспеченные молодожены вынуждены были искать пристанища где-нибудь подальше от ортодоксальных сородичей, поэтому и поселились на отшибе. Мужчина считался невинной жертвой инакомыслия супруги (у хель строжайший матриархат!), но и ему не были рады среди сородичей…

Впрочем, меня куда больше интересовало развитие болезни, чем отношения этой супружеской пары. По словам Бьорн-иссы, сначала больным было душно, их тошнило, резко поднялась температура и донимали головная и сердечная боли. Потом они впали в нынешнее состояние и все попытки привести их в чувство оказались безуспешны.

Болезнь на первый взгляд напоминала инфлюэнцу, но вообразить, что потомков ледяных великанов может сразить банальный грипп!