Страница 88 из 94
* * *
Сцену установили со стороны спортзала.
Пели ребята из «Куйбул», потому что именно на их концерте блеванул в 1993 году обкурившийся, пьяный и удолбанный Лоринков, который в тот день даже черкать в бумажках ничего не мог. Учитель физкультуры, сейчас подрабатывавший в охране, тоже делился своими воспоминаниями о нестандартном ученике. Он разглагольствовал, и, когда рев музыки стихал, слышно было:
«… говорю же, фиолетовое!… синий как щуренок мля… ну мы и прикупили… восемнадцать раз, а если не с похмелья?.. теорема Ферма никогда не давалась… Пьер Карден, ментоловые… ну, фильтр вырывался… обед стоил три с полтиной… звали Оксанкой… это если всухую, а если месячные!… пиво по утрам… торжественная линейка епыть… а вы говорите, извращенцы»
В аэропорту Кишинева приземлились еще 10 самолетов, и двор школы забился до отказа. Таксисты города сделали годовую выручку. Со сцены неслось:
– Город Кишинев, построенный за 456 до рождения самого писателя Лоринкова…
– Тунгусский метеорит, упавший за 12 тысяч лет до появления писателя Лоринкова….
– Наш марафон, посвященный самому писателю Лоринкову…
– В углу двора вы можете купить той самой травки, от которой Лоринков в 1999 году смеялся полтора часа в Долине Роз…
– Алкоголь, оторый предпочитал маэстро Лоринков, продается за крыльцом школы!
– На прямом включении школы Кишинева номер 30, 57 и 51, в которых тоже учился и из которых тоже был выгнан Сам Лоринков!
–… Лоринков!
–… оринков!
–… ринков!
–… инков!
–… нков
–… ков!
–… ов!
–… в!
Посреди толпы старенькая жирная женщина в шортах, бюстгальтере и с клоунским гримом, говорила:
– Я была любимой учительницей гения!
– Вот, в своей книжке он писал, что… – говорила она, и читала в книге.
–… ный рот вашу гребаную школ… – читала она.
–… собенно эта тварь жирная и клоунски накрашенная завуч Жуко… – читала она.
– То есть нет, это я не ту книгу взяла, – говорила она.
– Ага, щас, – говорила она.
– Вот, нашла! – говорила она.
– Школа как джунгли, сверху они прекрасны, – цитировала она.
– Прекрасный зеленый ковер на полу господа Бога, – цитировала она.
– Но стоит спуститься ближе, и вы видите удушливый смертельно опасный мир, – цитировала она.
– Без света, кислорода, с тысячами ядовитых насекомых и змея, дикими зверями, невероятной влажностью, и ежесекундной опасностью умереть, – цитировала она.
– Итак, – сказала она.
– Видите, как малыш Лоринков обожал нашу школу, – сказала она.
–… сверху они прекрасны… – сказала она прочувствованно.
Слеза проползла по щеке женщины, оставив след, словно улитка – на жирном грязном листе где-нибудь в джунглях…
* * *
Седьмой день Лоринкофеста ознаменовался ливнем, так что с крыши здания над двором натянули брезент. Один корпус решили снести, чтобы поместились все желающие. На памятник великому писателю собрали пятнадцать миллионов долларов, и уже не собирались остановиться на достигнутом. Обкуренный французский журналист внес фестиваль в Кишиневе в путеводитель «Мишлен» на одной странице с анальным сексом в Ибице и кислотой в Гоа…
– Между прочим, здесь учились и другие гении, – говорил кто-то из завистливых соучеников Лоринкова.
– Заместитель директора математических наук Изя Сольцман, – вспоминал соученик.
– Он еще уехал в Израиль и стал там директором обувного магазина, – вспоминал соученик.
– Известный русский комедиант Олешко! – вспоминал соученик.
– Ну, который играет скетчи в программе «Большая разница», – говорил соученик.
– Которая по ОРТ, которое смотрит вся Молдавия, – говорил он.
– И которое мы не смотрим, потому что там одни путинцы! – говорил он.
– А про Олешку я так узнал, случайно, – говорил он, прикрывая татуировку на груди «Олешко – кишиневский н-на!».
– А еще мы, молдаване, гордимся тем, – говорил он.
–… что голливудскую актрису Натали Портмен зачали всего три года спустя после переезда из Кишинева! – говорил он.
– Так что мы считаем ее молдаванкой по праву! – говорил он.
Мужичок в узких и грязных джинсах во время всего этого ходил за рядами, да подбирал пустые бутылки.
– Вот сучка, – бормотал он.
– Это же надо, одни джинсы, – бормотал он.
– Мудаки, – бормотал он.
– Олежка какой-то, Портмен, фестиваль какой-то мля, – бормотал он.
– Поспать спокойно не дадут, – бормотал он.
– Кто вы такие, – бормотал он.
– Я вас не знаю, бормотал он.
– Идите на х..! – бормотал он.
…спустя два месяца Лоринковфеста в окрестностях школы был торжественно открыт Лоринковленд. Огромный воздушный шар в виде Лоринкова покачивался над Кишиневом, в тире можно было пострелять в портреты Лоринкова, кружились карусели с Лоринковым в виде сидений, прыгали работники парка развлечений с огромными меховыми головами Лоринкова на головах, и жали всем руки, или размахивали большими мягкими игрушками в виде ручек или бутылок. Был аттракцион «Посети Лоринкова» – гости въезжали на вагончиках в огромную пасть Лоринкова в вагончиках, путешествовали по мрачным подземельям на каноэ, и выпадали из Лоринкова по огромному водопаду. Заключительная часть аттракциона пользовалась особенным успехом.
Некоторые псевдо-Лоринковы – в отделении для взрослых, под хохот посетителей – блевали в углу, приговаривая «Иисусе Христе, Езус Мария».
Все знали, что Лоринков блюет именно так.
* * *
К осени Лоринков, подметавший окурки за сценой, и собиравший бутылки, не выдержал и подошел к устроителям праздника.
– Послушайте, – сказал он.
– Прекратите уже, – сказал он.
– Иначе я подам на вас в суд, – сказал он.
– Это, мать вашу, МОЯ жизнь, – сказал он.
– Закрой хлебало и вали убирать дальше, – сказала женщина в лифчике и шортах.
– Как вам не стыдно?! – сказал Лоринков, щурясь с похмелья.
– Братан, мы тебе дали хлебную должность сборщика бутылок из жалости, – сказала женщина.
– Кули ты думаешь, – сказала она.
– Кули с того, что ты гений, – сказала она.
– Без нас тебе даже собирать нечего будет! – сказала она.
– Так что сиди и не фисди, – сказала она.
Лоринков сел и перестал фисдеть.
…в сентябре, когда сборы с Лоринковфеста и Лоринковленда составили двадцать пять миллионов долларов и в городе начались криминальные разборки из-за этого пирога, у гида Гоши в трубке раздалось покашливание.
– Кха, кха, – сказал голос.
– Слушаю, – сказал Гоша
– Кончайте Лоринкова, – сказал голос.
– Как – сказал Гоша.
– Как же мы… все это.. без него… – сказал он.
– Ты не видишь? – сказал голос.
– Вы и так без него прекрасно справляетесь, – сказал голос.
– Вообще, нечего было с живым гением связываться, – сказал он.
– Надо было сразу выдумать, – сказал он.
– К тому же этот ваш Лоринков совсем припух, – сказал голос.
– Приторговывает наркотой среди туристов и перебивает нам весь бизнес, – сказал голос.
– Наркотой?! – сказал Гоша.
– То-то я вижу, анаша в этом месяце идет как-то туго, – сказал он.
– Половину от августа еле отбили, – сказал он.
– Ах Лоринков, ай да сукин сын, – сказал он.
– Замочим сегодня же, – сказал он.
* * *
Ночью с 15 на 16 октября несколько десятков человек собрались в актовом зале бывшей 55 школы, ставшей частью аттракциона «Лоринковленд». Переоделись на дорожку, выпили по сто граммов – кто-то затянулся конфискованной у Лоринкова травой, – и вышли на дело…. Лоринков, пьяненький, спал у крылечка, пока в палаточном лагере туристов горели огни и веселились приезжие.
– Хр-р-р, – сказал Лоринков во сне.
– Может, ну его на хер? – сказала жирная женщина-клоун в бюстгальтере.
– Нет, – жестко сказал Гоша.
– Живой он нам всю схему порушит, – сказал Гоша.