Страница 75 из 94
– В прорубь классового врага! – сказал он.
Обхватил сзади Адмирала, потащил к проруби. Адмирал вдруг потерял всяческое достоинство, стал вырываться.
– Эй, эй… что такое? – закричал.
– Господин Изимбеков, по сценарию такого нет! – кричал он.
– Мы же… сериал…! – кричал он.
– Про Колчака мля, – кричал он.
– Да что ж ты делаешь, ирод! – кричал он.
– Караул, группа, съемочная! – кричал.
– Да что ж ты тво… – крикнул он напоследок,
Ушел головой под лед. Матрос, глубоко дыша, оглянулся. Уставив пустые, накокаиненные глаза, в команду свою, и в тех, кто с камерами, мирофонами да осветительными приборами сзади шли, сказал:
– Вот так мля… со всеми… – сказал он.
Сел на снег. Зарыдал. Ахнула помощница режиссера, уронив стаканчик с кофе на лед. Крикнула:
– Изимбеков… сука! – крикнула она.
– Наркоман гребанный! – крикнула.
– Ты же нашего… да ты же «звезду» российского кино… – крикнула она.
– Самого Костю Хабенского… – кричала она.
– Да ты утопил! – кричала она.
– По-настоящему!!! – крикнула она.
Бросила группа к проруби. Да поздно. Непроницаемо чернела вода Баренцева моря…
…Адмирал не сразу поэтому заметил рыбу, которая к нему подплыла. Все-таки на глубине ста метров очень темно, да и погодные условия в Заполярье… Рыба светилась зеленоватым.
– C’est ça, мон адмираль, – сказала она.
– Мы тут все на глубине светимся, – сказала она.
– Захочешь жить, не так раскорячишься, – сказала она.
Вздохнула. Поплавала вокруг, задевая хвостом щеку Адмирала.
– А сейчас, – сказала рыба.
– Я почитаю вам свои стихи, – сказала она.
ты морячка я судак
ты рыбачка я ишак
ты в воде а я на суше
ты никак и я никак…
– Нет, – сказала она, подумав.
– Я, впрочем, другое хотела почитать, а это с корабля навеяло, – сказала она.
– Водные экскурсии к достопримечательностям Крыма, – сказала она голосом экскурсовода, проводящего морские экскурсии к достопримечательностям Крыма.
– Скажем, лучше вот это… – сказала она.
Закрыла глаза, стала декламировать:
Откашлялась. Спросила:
– Ну как вам? – сказала она.
– Это мне наживкой навеяло, – сказала она.
– Мужики постоянно на мамалыгу пытаются поймать, – сказала она.
– На подсосе… – сказала он.
– Неплохие стихи, – сказал Адмирал.
– По крайней мере, только мне читали другие и гораздо хуже, – сказал он.
Помолчали.
– Скажите, а вы правда киноактер Хабенский? – спросила рыба.
– Ну… да… в смысле да, был, – ответил Адмирал.
– Слушайте, этот ваш мусор в «Улице разбитых фонарей», – сказала рыба.
– Казанова мля… – сказала она.
– Ну полный улет, – сказала она.
– Вы уж простите за мат… – сказала она.
– Дичаю, – сказала она.
– Гм… – сказал Адмирал.
– Не моги бы вы развязать мне руки? – спросил Адмирал..
– Конечно, – сказала рыба.
Пристроилась сзади, принялась обсасывать веревку жесткими губами. Когда Адмирал освободился, то сказал:
– Благодарю, – сказал он.
– А сейчас не могли бы Вы показать где верх, а где низ… – сказал он.
– А вы уверены, что не хотите остаться, – сказала рыба.
– Ну… – сказал Адмирал.
– Все дело в том, что я…. – сказал он.
– В общем я Вас обманул, – сказал он.
– Я не актер Хабенский, я Адмирал, – сказал он.
– Тот самый? – сказала рыба, помолчав.
– Тот самый, – сказал Адмирал.
Встал, отряхнул штаны. Достал из-за спины треуголку. Сказал цеременно:
– Адмирал Трех Морей дон Христофор Колумб, – сказал он.
– Очень приятно, – сказала рыба.
Полетала еще немного вокруг Адмирала, а потом сложила крылья и бросилась в воду. Адмирал вздохнул. Никогда, никогда он не видал летающих рыб. Путешествие обещало быть заманчивым. С бочки на мачте крикнули.
– Земля, земля!!!
…перед кораблями, грациозно покачиваясь, всплыла неторопливая туша Кубы.
Папахи на бровях
– А теперь, – сказал Иван Васильевич Чапаев.
– Я почитаю вам свои стихи, – сказал он.
Встал, надвинул папаху на лоб так, чтоб сросшихся, как бабочка, бровей коснулась, и, – поглядывая с пригорка на Днестр, – откашлялся. Ребята, – вся бригада чапаевская, – в ногах у командира легендарного сидевшие, слушали внимательно. Кто травинку задумчиво кусал, кто – руки за голову закинув, – в небо глядел. Анна Леопольдовна, медсестра отряда, чистила меланхолично пулемет «Максим» бельгийской сборки, да натирала лошадиную упряжь. Баба, она и есть баба, подумал Иван Васильевич – вот – вот белые погоней дойдут и порубают нас тут всех, а ей лишь бы пол помыть да манду протереть. На то она и баба, подумал. В лицо ветер ударил привольный – с правого берега Бессарабии. Поднял бурку комдива, отчего тот стал похож на диковинную птицу с черными крылами, бьющими вразнобой. Отряд молчал. Комдив сказал: