Страница 21 из 81
— Господи, да не знаю я, что делать! Ты укажи, Ты направь! Куда мне грешной разуметь, что тут происходит и какое в том вразумление… Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистым Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилуй нас. Аминь.
Даша сначала даже не поняла, что произошло. Механически, вслед за бабушкой опустилась на колени. Все лампады и свечи зажглись одновременно. И не с хоров, а откуда-то из-под самого купола многоголосно зазвучало:
— Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный…
Полифония, гармония, полёт голосов в этом пении были такие, что умиление и покой охватывали душу, и она начинала существовать в теле совершенно обособленной сущностью. Даже, можно сказать, со своим собственным сознанием.
— Бабушка, что это? — прошептала Даша.
— Тише… — только-то и сказала бабушка.
— Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение… — голоса, разделённые по высоте и каноном с опозданием на половину, может быть, такта, набирали силу.
Галина Петровна тихо произнесла:
— Думала сначала, в прелесть впала… Но мы же в храме… Ты видишь у царских врат?..
— Нет, я не вижу. Только слышу.
— Ангелы, — с содроганием в голосе, но твёрдо определила Галина Петровна.
— Иже Херувимы тайно образующе, и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе…
— Благословен грядый во имя Господне, осанна в вышних! — ответила хору бабушка, и на вопросительный взгляд внучки ответила: — Так надо, так еврейские детишки Христа при входе в Иерусалим приветствовали.
— Двери, двери, премудростию вонмем! — лёг поверх хора мужской голос.
И в этот момент со стороны входа прозвучал вопрос Никонова:
— Господи, что это?
И хор умолк. Свечи погасли так же неожиданно, как загорелись. Только запах ладана оставался под гулкими сводами.
— Принесла нелёгкая, — вздохнула Галина Петровна.
На пороге стояли, ошарашенные и смущённые, Никонов, увешанный оружием, Михаил Давыдович с широко открытым ртом, озадаченный Эньлай и Макар, который опустился на колени, склонив голову. Он и заговорил первым:
— Не вовремя мы.
— Это из-за меня всё прекратилось, — решил Никонов.
— А может, из-за моей китайской рожи… — поддержал Эньлай.
— Может, и из-за вас, — сказала Галина Петровна, но покосилась при этом на Михаила Давыдовича.
— Это что было, чудо какое-то? — спросил профессор.
Ему никто не ответил.
— Мне показалось, я слышал голос отца Сергия, — задумчиво сказал Олег.
— Мне тоже, — подтвердил Макар.
— Ты его знал?
— А кто, по-твоему, при кладбищенской часовенке ему помогал? У меня и ключи от неё.
— Вот как…
Галина Петровна подошла к Никонову в упор и спросила:
— Ну раз ты у нас командир, говори: чего нам с внучкой для общего блага делать?
Олег явно растерялся. Не готов был сейчас к такому вопросу. Зато Макар спросил вдруг совсем о другом:
— А вы, простите, не знаю, как вас?..
— Галина Петровна.
— А вы, Галина Петровна, часом не из тех, кто на все службы ходит, все посты соблюдает и среду и пятницу чтит?
— А что в этом такого? Нельзя, что ли? — насторожилась Галина Петровна.
— Бабушка и меня приучает, только я… — хотела вставить Даша.
— Помолчи, внучка… На все службы-то здоровья не хватало. Болела когда. Тебе зачем знать?
Макар улыбнулся недоверию старушки.
— Да нет, ничего, хорошо, что такие люди есть. Особенно, что есть среди нас, — повернулся и направился к выходу.
Галина Петровна пожала плечами: мол, чего хотел?
— Нет, вы мне скажите, что сейчас было? — не унимался Михаил Давыдович. — И почему прекратилось?
— Ты ноги перед входом в дом вытираешь? — резко, почти сквозь зубы процедил Макар.
— Н-ну… — неуверенно подтвердил профессор.
— На этих ступенях точно так же с душой поступать надо.
— Я же сегодня вроде добрый… — обиженно сказал Михаил Давыдович.
— Бабушка, а что всё это значило? — неожиданно поддержала Даша вопрос Михаила Давыдовича.
— Да всё просто, — остановилась Галина Петровна. — Таинства, таинства должны быть! Они только ко спасению служат. И если люди в храме не служат, то Ангелы за них это делают. А когда и они уйдут, вот тогда и наступит мерзость запустения…
— Точно, — крякнул Макар.
— Ну, сейчас вы ещё про ИНН и чипы эти несчастные начнёте, — отмахнулся Михаил Давыдович. — Никто ж силой их вживлять не заставляет. Всё честно. Хочешь — ставь, хочешь — не ставь.
— Да чипы-то тут при чём?! Чипы — это последняя стадия! — взбеленился вдруг Макар. — Это уже откровенное признание! А началось всё куда как раньше! Взятку берёшь рукой? — спросил он всех, и ответил сам: — Рукой. А одобрение этому движению откуда идёт?
— Из головы, — быстро сообразил Никонов.
— Из головы, — дотронулся до лба Макар. — Хищение рукой совершается? — продолжал он. — Рукой. Но ведь она не сама по себе. Сначала вот здесь, — он снова дотронулся кулаком до лба, — или не так? Когда не даёшь просящему — рукой, то где твоё решение созрело? А?
— Ты хочешь сказать?.. — начал было Михаил Давыдович.
— Да, — запальчиво перебил его Макар, — я хочу сказать, что клеймо дьявола давно уже у нас. У многих! У большинства!
— А смыть это клеймо… можно? — робко спросила Даша.
— По воле Божьей всё можно, — выдохнул Макар. — Живи по заповедям, само смоется.
— А кровь? — спросил вдруг Никонов и посмотрел на свои руки.
— Кровь? — Макар не ожидал такого вопроса, задумался, но потом уверенно сказал. — Важно, чтобы это не была кровь невинных. Да и не мне судить. Не мне… — он вдруг весь ушёл в себя.
— Про клеймо-то правильно сказал, — покивала Галина Петровна, вновь повернулась к храму и медленно перекрестилась.
— Знаете, — вспомнил вдруг Никонов, — я много вариантов Концов Света в интернете читал. То там вспышка на солнце и всё оборудование остановится, то астероид упадёт, то ещё что-нибудь… И всё к тому, что жизнь, как она шла, продолжаться не сможет. То есть, как бы это правильнее выразиться, я бы назвал это даже не Концом Света, а концом комфорта, который постоянно наращивало человечество. Причём комфорт для немногих за счёт большинства. А Конец Света, по-моему, это что-то другое…
Эньлай, который всё это время молчал, лишь часто оглядываясь на двери храма, позволил себе сказать:
— Если хочешь прочитать будущее, изучай прошлое…
— Конфуций, — тут же определил Макар.
— Конфуций, — улыбнулся Эньлай.
— Прошлое — это урок, — зацепился за мысль Макар, — мы эти уроки очень плохо усваиваем. Если принять за отправную точку мысль Конфуция, то, что с нами сейчас происходит, может быть уроком. От того, как мы его поймём, заучим, какие дадим ответы, зависит… — Он не договорил, потому что до конца не знал, что от этого зависит.
— Мы пойдём в больницу, — заявила Галина Петровна, прерывая все размышления, — к этому мальчику-врачу, может, сможем чем помочь. Я до пенсии всё же медсестрой была.
— Все решили собраться утром здесь же, — напомнил Никонов.
— А я и так приду, — Галина Петровна указала ему на храм. — Священника надо. Настоящего.
— Надо… Настоящего… — повторил за ней Олег. — Где взять?
— Скажите, что мне сделать, чтобы вернуть детей и Наташу? — взмолился вдруг Эньлай и, не сдержавшись, зарыдал.
— Держись, парень, — взял его за плечи Макар, — ещё неизвестно, стоит ли их сюда возвращать. Понимаешь?
— Понимаю, — согласился Эньлай. — Но хочу их видеть!
— А где Аня? — спохватился Никонов.
— По-моему, вон она, — Даша показала на проем в колокольне. — Что она там делает?
— Только этого нам не хватало! — догадался Никонов, и добавил шёпотом: — Щас прыгнет — или у нас есть время?.. Так, я полетел наверх, отвлекайте.
— Постойте, — попросил Михаил Давыдович, — сегодня я должен делать добрые дела. Позвольте, я попробую с ней поговорить.
Никонов посмотрел почему-то на Макара, тот одобрительно кивнул: