Правила игры

Талигхилл перегнулся через парапет, чтобы лучше видеть. Хотя он совершенно не был уверен, что захочет это видеть.

Маленькая фигурка Рафаал-Мона замахала руками:

– НЕТ! НЕТ! В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЭТО Я ЗАКЛЯЛ ТЕБЯ – Я, ИГРОК! ТЫ НЕ МО…

Слова неожиданно прервались – один из лучей добрался до бывшего торговца и обтек его со всех сторон, превратившись в гигантский колпак. Потом с молниеносной быстротой щупальце вздернулось кверху и исчезло в облаке. Гудение зазвучало по-иному.

– ТЕПЕРЬ УХОДИ! – велел Ув-Дайгрэйс.

Но демон не желал уходить. Облако вращалось, раскручиваясь и разрастаясь, закрывая собою уже полнеба. Цвета Коронованного заметно потемнели, а на щупальцах неожиданно обнаружились то ли крючки, то ли присоски – отсюда не разглядеть. Впрочем, Талигхилл и не стремился разглядывать.

– Я СКАЗАЛ – УХОДИ!

Пресветлый вздрогнул от тона, каким это было сказано. Он с ужасом подумал, что, пожелай жрец Бога Войны оставаться всего лишь верховным жрецом и при этом командовать державой, Талигхилл подчинился бы даже без тени сопротивления – такому голосу невозможно не подчиниться.

Однако же облако продолжало расти, взмахивая щупальцами и протягивая их во все стороны. Вот одно упало на кого-то, стоявшего у бойницы Северо-Восточной: далекий вскрик, и отросток втягивается в «тело» вместе с добычей; добычу, впрочем, уже не разглядеть.

– НУ ХОРОШО ЖЕ!

По-моему, он блефует, тоскливо подумал Талигхилл. До ужаса хотелось жить.

– Я ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛ, КОРОНОВАННЫЙ! В ПРОШЛЫЙ РАЗ ТЕБЕ УДАЛОСЬ ОТДЕЛАТЬСЯ ДЕШЕВО. ДУМАЕШЬ, ЗА ПРОШЕДШИЕ СТОЛЕТИЯ Я ПОДРАСТРАТИЛ СИЛЫ? ЛОВИ!

И Ув-Дайгрэйс метнул в небо нож, рывком сдернутый с нарага. Это так походило на шутовскую пьеску, какую-нибудь дешевенькую пантомиму, что Талигхилл не выдержал и засмеялся. Он понимал, насколько близок к смерти, понимал, что смех – нервный, но не мог сдержаться.

А нож тем временем летел и летел, хотя давно уже должен был бы упасть; он летел, и между вращающимся туманно-серебристым кругом и Ув-Дайгрэйсом проявилась, натянулась и окрепла блестящая желтоватая нить; он летел, этот проклятый метательный нож, летел вопреки всему, и вонзился-таки в Коронованного как раз, когда тот вытянул щупальце в сторону Северо-Западной. Нить между Богом Войны и ножом внезапно набухла, по ней пробежала мощная волна чего-то, излучающего невыносимо яркое сияние; сияние добралось по нити до демона и вошло в его «тело» – и там взорвалось новорожденным солнцем. Талигхилл упал на пол и закрыл глаза, не в силах выносить этот свет. Рядом рухнуло тело Ув-Дайгрэйс…

– Ну вот, – тихо прошептал кто-то, и правитель с запозданием понял, что это голос Тиелига. – Ну вот, вот и все. Я на самом деле немного подрастратил силы за прошедшие столетия, но он ведь об этом не знал, правда?

Талигхилл встал и с удивлением посмотрел на Бога Войны, распростертого на камнях рядом с ним.

С невероятным усилием, от которого вздулись жилы на побелевшем лбу, Ув-Дайгрэйс повернул голову и посмотрел на Пресветлого.

– Подними меня, – велел он, и, хотя это звучало вовсе не как «ПОДНИМИ МЕНЯ», правитель не посмел ослушаться.

Он перевернул Бога на спину и подтащил к стене, прислонив его так, чтобы Ув-Дайгрэйс оказался в сидячем положении.

– Вот так значительно лучше, – сказал Бог. – А теперь ступай, мне следует отдохнуть. Боюсь, с хуминами вам придется справляться самостоятельно. Я надолго выбыл из игры.

Талигхилл молча кивнул и поднялся с колен, тут только заметив стоящего в растерянности звонаря – того самого, со шрамом на нижней губе.

– Пригляди за ним, – велел правитель и поспешил по лестнице вниз. Оттуда уже доносились звуки сражения.

/смещение – летящий в небо метательный нож/

Брэд Охтанг с ужасом смотрел на демона, который запросто подхватил и унес в небеса Берегущего. Что-то кричал, заламывая руки, Нол Угерол; его грязная косица истерично плясала между лопатками, словно сошла с ума.

Когда же Коронованный взорвался солнцем, данн успел лишь закрыть лицо руками и крикнуть нечто совсем не подобающее – кажется, взывал к Гиэлу. Но сейчас Дух Воздуха молчал, и Брэд с горьким прозрением понял, что теперь уже никогда не получит ответа. Такова цена за предательство Бога. И весь этот кошмар – расплата за то, что они совершили.

Его тряхнули за плечи, и, раскрыв глаза, Охтанг увидел перед собой Джулаха – раба Берегущего. Странно, что он еще жив, когда хозяина уже нет. Почему ты не отправился вслед за ним, шакал?

– Очнись, демоны тебя сожри, очнись! – прокричал Джулах. – План! У тебя же должен быть какой-то план!

Да, – вспомнил Охтанг. – План. Что с того, что Берегущего больше нет? Там гибнут люди. Значит…

Смуглокожий раб Божий внезапно замер, широко распахивая глаза; из его горла вырвался протестующий крик.

– Верно, у меня есть план, – процедил данн, выдергивая из тела Джулаха кинжал. – Но тебе, шакал, нужно поторопиться, чтобы успеть догнать своего хозяина, куда бы он ни отправился. А я сам разберусь с земными делами. – Охтанг повернулся к своим людям: – Готовьте лестницы!

Ошарашенные случившимся, воины не сразу повиновались команде.

– Ну же, слушайте, что вам говорит данн! – неожиданно пришел на помощь Собеседник. – Вам было даровано знамение свыше – неужели вы не примете его? Шевелитесь, шевелитесь! Победа предсказана! Не упустите ее!

Эти неуклюжие, не согласующиеся друг с другом фразы тем не менее возымели свое действие. Солдаты прислушались к приказам данна и занялись каждый своим делом.

– Я не знаю, как долго тебе удастся это, – злобно прошептал Охтанг на ухо Угеролу, когда подвернулась свободная минутка, – не знаю; но до тех пор ты жив. Иначе отправишься вслед за своим хозяином. И придумай байку поубедительней – Богам Богово, а нам следует разобраться с этими проклятыми северянами.

/смещение – рождение нового солнца/

Хумины взломали дверь неожиданно быстро.

Интересно, как они смогли пронести сюда такой мощный таран? – отстранение подумал Бешеный. Впрочем, раньше или позже – это должно было случиться.

…Сначала они дрались в дверном проеме, дрались непозволительно, роскошно долго, и Мабор мысленно благодарил всех этих пустоголовых хуминов, не догадавшихся взять с собой ни арбалета, ни лука, ни пращи. Потом в зал ввалились те, кто догадался. К этому времени Кэйос приволок невесть откуда большие, в человеческий рост щиты, но все равно стрелы находили себе поживу. Иначе и быть не могло.

Где-то за стеной всполошенно ржали кони. Это отвлекало, хотя раньше подобного Мабор за собой не замечал. Однако гляди ж ты…

Подоспела гарнизонная подмога. Позади послышались знакомые голоса, солдаты ободрились. В этот-то момент хумины и бросились в атаку. Подловили. Смяли заслон из щитоносцев, поперли вперед – едва удалось сдержать, хотя потери понесли неоправданно большие. Бешеный злился на себя за то, что не догадался об атаке раньше, и в то же время помнил: нужно сохранять голову трезвой. Иначе долго не прожить.

Подкрепление позволило пойти в контратаку, которая отбросила хуминов чуток назад. Отхлынули, перегруппировались, застыли в передыхе.

– О, и ты здесь!… – радостно воскликнул Умник. И в тот же момент осел на пол с застрявшей в горле стрелой.

Еще несколько раз атаковали те и другие, но снова и снова возвращались на исходные позиции. Было ясно, что солдат в башне больше, чем напавших хуминов, и рано или поздно все решится в пользу Северо-Западной. И вот эта мысль никак не давала Мабору покоя. Как только представилась возможность, он перебрался поближе к Трехпалому и высказал ему свои соображения. Десятник миг поразмышлял, потом кивнул:

– Нужно сообщить Хранителю Лумвэю. Эй, парень!

Подбежал Кэйос, пригибаясь, чтобы не задело шальной стрелой. Выслушал Шеленгмаха, кивнул и помчался к лестнице.

Защитники выдержали еще несколько атак, когда хумины неожиданно прекратили наступление, оттянулись назад, к дверному проему, и замерли там. В это время примчался Кэйос. Он упал на колени рядом с Мабором и десятником, просипел: