Страница 5 из 76
Анна говорила, что я то, что надо — не слишком высокая, но и не слишком низенькая. Но иногда мне хотелось вырасти ещё на один дюйм или два.
Я отстранилась от Хита и улыбнулась.
Хит внимательно посмотрел на небо, словно ища знака, а затем обратил своё внимание на меня.
— Если кто-либо спросит, ты приказала, чтобы я отошёл в сторону.
Я улыбнулась ещё шире.
— Большое спасибо, Хит.
— Я никогда не мог тебе отказать, пташка. — Хит со вздохом откинул край палатки. — Я уже приказал нагреть чайники. — Взгляд стал серьёзным. — Моя смена заканчивается через три часа. Следующим дежурит Арнит, так что к тому моменту тебя здесь быть не должно.
Я сморщила нос, и Хит скорчил рожицу мне в ответ. В Арните есть что-то такое, отчего кожа начинает чесаться. Совсем недавно Ксиманд назначил его главой дворцовой стражи, несмотря на наличие более подходящих кандидатур. Я избегала этого человека, как только могла.
— Я успею.
Хит закатил глаза.
— Ты не первый раз мне это говоришь. Будь осторожнее, пташка.
Он пропустил меня внутрь.
Я вошла в палатку.
Первым в нос ударил запах. Запах травы, крови и смерти. Мужчины лежали вплотную друг к другу, большинство на тюфяках, а не койках. Здесь не было учеников или помощников, которые могли бы расчистить место, помыть бельё или обмыть раненых. Мне приходилось обходиться тем, что есть, хотя этого явно не хватало.
Когда я впервые пришла к ним, никто не разрешал мне к себе прикасаться и не желал со мной разговаривать. У этих людей плавная быстрая речь, и я с трудом понимала, о чём они говорят. Я проявила настойчивость и ослиное упрямство, и, в конце концов, некоторые разрешили о себе позаботиться. Все мужчины очень сильно отличались внешне: от светлой кожи до сильного загара, почти к жёлтому — но одно у них было общее. Все истекали красной кровью и жаловались на мои лекарства. Слава Богине, некоторые весьма сносно говорили на торговом языке и стали мне переводить.
Я подождала, пока глаза привыкнут к полумраку, поприветствовала двух охранников, стоящих внутри, и прошла вглубь палатки. Как только я вошла, наступила полная тишина. В воздухе чувствовалось напряжение. Как только мужчины увидели, что это я, они расслабились — почти незаметно, но только почти. Моё появление — это сигнал, что им разрешат искупаться, постирать одежду и сменить постельные принадлежности, насколько возможно. В отличие от моих пациентов ксиан, эти мужчины предпочитали быть чистыми. Они даже бормотали своего рода молитву, когда проливали воду.
— Лара.
Я повернулась и увидела, что ко мне подошёл Рэйф, невысокий худой мужчина со светлой кожей, глубокими тёмными волосами и карими глазами. Его лицо всегда освещала улыбка. Один из самых молодых, он первым позволил мне осмотреть себя и помог выучить язык. И хотя в моих знаниях всё ещё оставались пробелы, я часто пропускала слова или использовала их неправильно, большую часть времени я понимала о чём мне говорят. Казалось, эти мужчины не верят, что я смогу позаботиться о них. Конечно, я не могу помочь им со странными головными болями, от которых они страдают, но могу исправить иной вред.
— Рэйф, надеюсь, тебе лучше, — медленно проговорила я, пытаясь вырвать правильные звуки из своего горла. Я внимательно осмотрела рану, красовавшуюся на лице воина. Вроде бы хорошо заживает.
Рэйф скривил рот.
— Ты всё ещё говоришь как дети на уроках.
Мы вместе прошли к столу, стоящему в центре палатки. Я разложила свои припасы, порылась в корзине и, достав флягу, протянула её Рэйфу.
— Намажь этим рану, Рэйф. Шрам будет меньше.
Он взял флягу, но нахмурился.
— Зачем? Это шрам чести.
— Плоским и жёстким он шрамом чести быть не перестанет.
У этих мужчин очень странные представления о ранениях. Рэйф нахмурился, но флягу не отдал.
Мужчины в палатке уже развили бурную деятельность, но Рэйф переминался с ноги на ногу, словно и не собирался идти купаться. Тень омрачала его лицо.
— Что-то не так? — спросила я.
Он заколебался и тихонько ответил:
— У нас новенький. — И указал подбородком вглубь палатки. Я заметила несколько мужчин, сгрудившихся вокруг одной из кроватей. — Не могла ли ты…
Я взяла корзину и подошла к кровати. Лучше сначало узнать, с чем придётся иметь дело, а уж потом идти проверять остальных.
Когда я приблизилась, некоторые из мужчин отошли на солидное расстояние. Но двое громил остались стоять у койки. Не отрывая глаз от пациента, я поставила корзину на землю и встала на колени, чтобы всё рассмотреть.
Это был огромный темнокожий мужчина, занявший собой всю койку. Чёрный, как ночь, как сварочное железо. Слухи верны. Я отдышалась, и на секунду задумалась, изрыгнёт ли он на меня пламя. Но здравый смысл взял вверх, и я принялась за осмотр. Завёрнутый в плащ и одеяла, больной лежал с открытыми глазами, но невидящим взором. Пот стекал с его лба и коротко подстриженных тёмных волос, подобно которых я никогда не видела прежде. Несмотря на необычный цвет кожи, он страдал от боли, как и всё остальные.
Грубая повязка пересекала корпус чуть выше паха, и у меня пересохло во рту. Пожалуйста, Богиня, только не ещё одна рана живота. Я вытянула руку, и один из мужчин схватил меня за запястье.
— Что ты творишь?! — Его голос звучал грубо и резко, но я смогла понять его. Тёмные, чёрные глаза сверлили меня, ладонь сильнее сжала запястье. Широкое, круглое лицо смуглого цвета, и пусть не столь чёрное как у раненого на койке, он был темнее большинства. В голове промелькнуло: «может, я и синего увижу?» прежде, чем мужчина вновь вывернул мне руку.
— Я целитель.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты брэгнект, — процедил он сквозь зубы.
Я не знала этого слова, но подозревала, что такому детей не учат.
Я осторожно отстранилась, стараясь не вызвать новую вспышку гнева.
— Я могу ему помочь. — Я продолжила смотреть громиле в глаза. — Я помогу ему.
Он сделал паузу, изучая меня.
Из темноты раздался голос:
— Пожалуйста, Жоден. Она целительница, — спокойно и серьёзно произнёс Рэйф, подойдя к нам. — Мы сторонились её поначалу, но она может помочь.
Жоден упёрся в него взглядом.
— Эта? Жрица-воин?!
Рэйф покачал головой.
— Ещё лучше — целительница. — Он использовал слово моего языка, а не своего. — Когда она впервые пришла, она показалась нам безумной, и мы попытались прогнать её, но она продолжала упорствовать. — Он повернул лицо, чтобы показать свой шрам. — Видишь? Она многим помогла, Жоден. Я могу поклясться бескрайним небом, если пожелаешь.
Жоден перевёл взгляд с меня на раненого и пренебрежительно оттолкнул моё запястье.
— Если навредишь Симусу, я убью тебя.
Я объяснила, что мне нужно на языке жестов.
— Перенесите его с койки на тюфяк.
Жоден начал разворачивать одеяла.
— Разверните его и протрите влажной тканью лицо, руки и грудь. Мы должны сбить температуру. С раной и повязкой я разберусь сама.
Один из молодых воинов — с кожей светлее, чем у Жодена, и длинными тёмными волосами, заплетёнными в косы — вышел вперёд, чтобы помочь.
— Рэйф? — Я села на корточки. — Я понятия не имею, можно ли его лечить, как всех остальных? Мои лекарства точно ему помогут?
Он выглядел озадаченным, как и все мужчины вокруг.
Я откашлялась.
— Я никогда не лечила таких, как он.
— Нет никакого различия… — начал Рэйф. Я положила руку на лоб больного, и Рэйф проследил за моим жестом. — Ты имеешь в виду его кожу?
Я кивнула и убрала руку, быстро посмотрев, не перешёл ли чёрный цвет на мои пальцы.
Рэйф фыркнул:
— Мы разные только внешне. — Он хитро посмотрел на Жодена. — Хотя некоторые утверждают, что Симус это не сплошное ходячее обаяние.
Жоден проворчал, но я заметила небольшую улыбку. Порывшись в корзине, я достала небольшую флягу с корнем орхидеи и вручила её юноше с косами.
— Ты?..
— Прест.
— Попробуй заставить его сделать два глотка этого снадобья. Но только два, не больше. Это облегчит его страданья, пока мы будем чистить рану.