Грешные ночи (ЛП)

— Хммм, неприятности... звучит здорово. — Монстр полностью повернулся к Аннабель лицом и широко улыбнулся. — Я докажу это. — Он начал бить... ударять... кромсать тела... разрывать одежду и кожу, ломать кости. Куски плоти и клочки одежды разлетались во все стороны.

Непрекращающийся процесс.

Непрекращающийся... Но, боже, она-то должна была это остановить. Аннабель понимала, если родители имели хоть какой-нибудь шанс на выживание, то сейчас он превратился в пепел.

"Вставай же! Ты позволяешь этой твари калечить людей, которых любишь. Неужели ты и себя позволишь ему покалечить? А как же твой брат, который там, наверху, спит и не ведает об угрозе смерти?"

 Нет же. НЕТ!

С криком, рвущимся из души, которая грозила разорваться на мелкие кусочки от печали, Аннабель рванула вперёд, врезалась в огромную, квадратную грудь и ударила существо в уродливое лицо. Монстр упал, но мгновенно очухался, перекатился и пригвоздил девушку к полу. Он расправил крылья, заслонив от остального мира, оставив лишь их двоих.

Тем не менее, Аннабель продолжала снова и снова наносить удары. Существо почему-то не пыталось вонзить в неё свои когти. На самом деле, оно уворачивалось от её рук и пыталось... поцеловать? Смех. Смех. Не переставая смеяться, монстр прижался губами к губам Аннабель, выдыхая зловоние в её рот и дрожа от чистого наслаждения.

— Прекрати, — крикнула она, и существо так глубоко засунуло свой язык ей в рот, что Аннабель снова ощутила приступ тошноты.

Когда монстр поднял голову, вся нижняя часть лица Аннабель осталась покрыта отвратительной слизью. Его глаза излучали экстаз.

— А сейчас пришло время забавы, — произнесло существо и исчезло, растворившись в облаке тлетворного дыма.

Долгое время Аннабель чувствовала, что её тело и разум парализованы. Только эмоции ещё были способны нестись, с бешеной скоростью сменяя друг друга. Страх... шок... горе — всё это давило грудь Аннабель, словно чьи-то стальные пальцы душили.

"Сделай же что-нибудь!"

— наконец промелькнула в её голове мысль. — "Оно же может в любой момент вернуться".

Осознание этого придало Аннабель силу освободиться из парализующей тюрьмы. Хлюпая и скользя по крови, она подошла к телам своих родителей, телам, которые она, как ни старалась, не могла вернуть к жизни.

Хотя всё внутри Аннабель бунтовало, ей пришлось оставить их, если она надеялась спасти своего брата.

— Брэкс! — Крикнула она. — Брэкс!

Аннабель, спотыкаясь, вернулась в дом и позвонила 911. После торопливого объяснения, она бросила трубку и побежала наверх, снова окликнув брата. Аннабель нашла его мирно спящим в его спальне.

— Брэкс. Проснись. Ты должен проснуться. — Независимо от того, как сильно она его трясла, брат просил позволить ему поспать ещё немножко.

Аннабель оставалась с ним, защищая, до прибытия машины скорой помощи. Она показала медикам гараж, но им тоже не удалось вернуть к жизни её родителей.

Вскоре прибыли полицейские... и не прошло и часа, как Аннабель обвинили в двойном убийстве.

Глава 1

Четыре года спустя.

— Аннабель, как ты себя чувствуешь? — Мужской голос особенно выделил слово "чувствуешь", произнеся его отвратительно-похотливым тоном.

Держа остальных пациентов "круга доверия" в поле зрения, Аннабель склонила голову набок и встретила взгляд доктора Фицэрберта, также известного как Фитц-извращенец. В сорок с небольшим у доктора были седые волосы, тёмно-карие глаза и идеально загорелая и несколько морщинистая кожа. Он был худым, ростом в пять футов десять дюймов, и лишь на дюйм выше Аннабель.

В общем-то, доктор был довольно привлекательным, конечно, если не обращать внимание на его чёрную душу.

Чем дольше Аннабель непокорно и молча, смотрела на него, тем сильнее кривились в весёлой усмешке его губы. О, как же это раздражало... но она никогда не позволит ему об этом узнать. Аннабель никогда охотно не сделает что-то, чтобы ему угодить, и никогда не станет зажиматься в его присутствии. Да, он был худшим видом чудовища: прожорливым, эгоистичным, не принимающим правды. И да, он мог причинить ей боль. И причинит.

Он уже сделал это.

Прошлой ночью он накачал Аннабель наркотиками. Вообще-то, он делал подобное каждый день в течение двухмесячной работы в Институте для душевнобольных преступников округа Моффат. Но прошлой ночью он сделал это с целью раздеть её, прикасаться к ней так, как не должен, и сделать фотографии.

— Такая хорошенькая девушка, — говорил он. — Там, в реальном мире, такая потрясающая девушка заставила бы меня действовать, например, пригласить на ужин-свидание. Здесь же ты полностью в моей власти. И в моей власти заставить тебя делать то, что я пожелаю... а я многого желаю.

Унижение до сих пор глубоко и горячо сжигало её изнутри. В её крови горел огонь, но Аннабель не подастся этой минутной слабости. Она должна была заранее догадаться.

За последние четыре года, доктора и медсёстры, заботящиеся о ней, менялись чаще, чем соседи по палате. Одни из них были блестящими представителями своей профессии, другие — просто делали то, что должны, а некоторые были хуже осуждённых преступников, лечением которых они занимались. Чем больше Аннабель уступала, тем больше эти работники оскорбляли её. Поэтому она всегда придерживалась оборонительной позиции.

Единственное, что Аннабель поняла во время своего заключения, это то, что рассчитывать можно только на себя. Её жалобы на отвратительное обращение не были услышаны, потому что большинство из начальства верили, что она заслуживала того, что получила... если они вообще знали о её существовании.

— Аннабель, — произнёс с упреком Фитц-извращенец. — Здесь молчание непозволительно.

Ладно.

— Я чувствую себя на сто процентов излечившейся. Наверное, вы должны отпустить меня.

По крайней мере, с его лица исчезло веселье. Доктор раздражённо нахмурился.

— Тебе стоило лучше подумать, прежде чем так легкомысленно отвечать на мои вопросы. Это не помогает тебе справляться с твоими эмоциями или проблемами. Это не помогает никому из присутствующих справляться с эмоциями и проблемами.

— Ааа, тогда я очень похожа на вас. — Как будто его заботила помощь кому-то, кроме него самого.

Несколько пациентов усмехнулись. Парочка просто пускала пузырящиеся слюни изо ртов и размазывали их по плечам своей одежды.

Нахмурившееся лицо Фитца-извращенца превратилось в гримасу, и лишь присутствие остальных помогло ему не сорваться.

— Твой умный рот доставит тебе неприятностей.

"Никаких угроз. Я обещала. Всё это не имеет значения", — сказала Аннабель себе. Она жила в постоянном страхе скрипящих дверей, теней и звука шагов. Наркотиков, людей и... вещей. Она боялась саму себя. Что значило еще одно беспокойство? Хотя... в таком случае, эмоции сожгут её.

— Мне бы хотелось поговорить с вами о своём самочувствии, доктор Фитцгерберт, — произнёс мужчина рядом с ней.

Фитц-извращенец провёл языком по зубам, прежде чем переключить внимание на серийного поджигателя, который поджёг жилое здание вместе с находящимися внутри мужчинами, женщинами и детьми.

Пока группа обсуждала чувства и желания, а также способы их контроля, Аннабель изучала своё окружение. Комната была такой же унылой, как и её положение дел. Уродливые жёлтые пятна от водяных подтёков на панельном потолке, облезлые серые стены и потрёпанный коричневый ковёр на полу. Неудобные металлические стулья, на которых сидели пациенты, были здесь единственной мебелью. Фитц-извращенец, естественно, нежился на специальной подушке.

Между тем, у Аннабель были скованы за спиной руки. Учитывая количество седативных средств, которыми был накачан её организм, наличие наручников являлось излишним. Но, эй, четыре недели назад она ожесточённо сражалась с группой пациентов, а две недели назад — с одной из медсестёр, именно поэтому Аннабель считали, слишком опасной, чтобы оставлять свободной, и не имело значения, что она всего лишь защищалась.