Грешные ночи (ЛП)

— Нет. — Ну, может, совсем чуть-чуть.

— Ты хотела покинуть моё облако?

— Я хотела покинуть комнату.

— И тебе не удалось.

— Твоё облако неудачник, а не я.

Захариил закатил глаза.

— Почему ты хотела уйти?

Вместо того, чтобы солгать или ударить его снова, как он того заслужил, Аннабель вернула ангелу его же слова:

— Это не твоё дело.

Неужели уголки его губ дёрнулись?

— Ты хотела увидеть меня? Поговорить со мной?

С каждым его словом кровь приливала к щекам Аннабель.

— Я не намерена отвечать на твои вопросы.

— Умная девочка. Ты поняла, что лучше отказать мне, чем солгать. Но с этими твоими недомолвками, тебе всё же придётся рассказать мне всё, о чём я хочу знать. Да, ты хотела увидеть меня, поговорить с мной. Но о чём?

Раздражающий ангел.

— Послушай. Или ты пообещаешь больше не запирать меня или я рано или поздно убегу отсюда. Я понимаю, что моё заявление вряд ли может тебя напугать, но других вариантов у меня нет.

— Ладно. Я больше никогда не запру тебя в этой комнате.

Захариил с такой лёгкостью дал это обещание, что Аннабель на секунду растерялась.

— Ну, тогда ладно.

— Ты останешься?

— Да. — По крайней мере, на некоторое время, поскольку Аннабель пока не знала, куда ей направиться... или как вернуться на землю, не вывернув себя наизнанку. — Но хватит обо мне, — добавила она, опасаясь, что он передумает. — Что у тебя с той женщиной? — Она оказалась слишком далека от попытки скрыть тот факт, что шпионила за ним.

Захариил метнул взгляд на пустое пространство рядом с Аннабель, прищурился и снова посмотрел на девушку.

— Ты следила за мной. — Слова прозвучали тихо и вкрадчиво, противореча его тону. Перед его лицом клубилась дымка, добавляя ангелу определённую эротичность.

"Это не твоё дело, Миллер", — подумала она, но всё же кивнула, поощряя его продолжить.

— Да, следила, — сказала она, и внезапно каждую клеточку её тела наполнил аромат Захариила, от которого у Аннабель едва не подкосились колени. Почему она не реагировала на него так прежде?

Захариил выгнул бровь, которая скрылась под тёмными прядями волос.

— С чего ты взяла, что я сержусь на неё? Я просто сказал ей правду.

— Да, ты сказал ей правду, но совершенно не заботясь о её чувствах.

"Не протягивай руку, чтобы откинуть его волосы."

— Да, но она поцеловала меня, не имея уверенности в моих чувствах.

"Ладно. Отлично. Это в корне меняет дело."

Аннабель раньше целовали насильно, и она ненавидела каждый этот момент. Она бы также отреагировала. Так что поведение Захариила было понятно.

— Вообще-то, — добавил Захариил, — сердясь на неё, а я этого не отрицаю, я избавил её от будущих чувств ко мне. Сейчас она точно знает мои мысли по этому вопросу, и дважды не допустит подобной ошибки. К тому же, правда может ранить, но когда используешь её по назначению, она никогда не несёт с собой жестокость.

"Какая женщина может заинтересовать этого мужчину?" — задалась Аннабель вопросом. Определённо, храбрая. И почему её сейчас посетили подобные мысли? Должно быть, аромат ангела затуманил ей мозги.

— Ты женат? — Эта мысль не должна была беспокоить её, но беспокоила, естественно, лишь потому, что Аннабель почувствовала бы вину за то, что находит ангела таким привлекательным, когда он принадлежит другой женщине.

— Нет, я не женат, — ответил он.

— Встречаешься с кем-нибудь? — Хотя данный вопрос был не совсем уместен по отношению к небесному существу, стоящему напротив неё.

— Нет.

— И не испытываешь подобного желания?

— Нет. Хватит вопросов.

— Ты когда-нибудь с кем-нибудь встречался?

Захариил раздраженно скрипнул зубами.

— Я никогда ни с кем не встречался, и никогда не испытывал подобного желания.

Глаза Аннабель изумлённо распахнулись.

— Тогда выходит...

— Да, тот поцелуй с Джамилой был моим первым.

Не может быть. Не может тот поцелуй оказаться первым у этого красавца. Несмотря на его сдержанность, кто-то да наверняка пытался его соблазнить.

— Тебе понравилось? — О, нет, нет, нет. Неужели она только что спросила его об этом.

— Конечно, нет. — Захариил обошёл Аннабель, провёл пальцем по шёлковым простыням кровати, а затем осторожно спросил: — А тебя целовали когда-нибудь?

Аннабель вздохнула, когда её затопили воспоминания: хорошие, плохие и поистине ужасные. До попадания в учреждение для душевнобольных преступников, она целовалась с парнем, который ей нравился. Какие-то поцелуи были довольно нежными, какие-то слишком страстными, но все без исключения были ей приятны. А после попадания в психушку... Аннабель содрогнулась от отвращения.

— Да. — Будет ли Захариил теперь меньше о ней думать?

— Тебе понравилось?

В голосе Захариила совсем не слышалось осуждение, именно поэтому Аннабель ответила:

— Зависит от того, о каком поцелуе идёт речь.

Ангел отпустил ткань и повернулся к Аннабель, оперевшись рукой о кроватный столбик.

— Ты целовалась не с одним мужчиной?

Опять же, никакого осуждения, и всё же в его тоне что-то слышалось. Что-то жаркое. Настолько горячее, что с крыльев ангела перестали сыпаться снежинки, а холод внезапно рассеялся.

Вот дерьмо. Она уже третий раз за день меняла о нём мнение. Захариил не мог быть бесчувственным. Неприкрытая ярость, смешанная с откровенной чувственностью, светилась под его томно прикрытыми веками и сочилась с его манящих губ, и подтверждением тому было биение пульса на его шее и то, как он медленно сжимал свои пальцы.

— Да, — ответила она просто. — Но до того как я загремела в учреждение, у меня был фактически всего один парень. Мы встречались больше года и много времени проводили вместе. Его поцелуи мне нравились. — Или ей так казалось тогда. — После убийства моих родителей он меня бросил, и я его больше не видела. — Аннабель пожала плечами, словно это её не беспокоило.

Правда же заключалась в том, что её это очень беспокоило. Аннабель остро нуждалась в том, кто ей поверил бы, кто поверил бы в неё, оказал поддержку и понимание. Уход Хита ранил её сильнее, чем уход брата, и оставил опустошённой и лишённой мужества. Аннабель верила ему, а он так легко от неё отказался. Теперь ей приходилось мириться с тем, что Хит видел её обнажённой.

— Кто ещё? — спросил Захариил.

— Пока я находилась в заключении, было несколько раз, когда я целовалась с пациентом или доктором... — Аннабель снова пожала плечами, на этот раз отрывисто, судорожно.

Когда она это произносила, с лица Захариила исчез намёк на чувственность, и снова вернулась холодность. Как и Аннабель, ангел ненавидел мысль о том, что кто-то кого-то принуждает.

— Что было такого особенного в поцелуях твоего парня?

— Мы любили друг друга. Ну, или я любила его, а он меня попросту использовал, чтобы получить то, что ему было нужно. Интересно, это подростковая особенность или особенность именно Хита? — Аннабель пожевала нижнюю губу. В её мозгу никак ещё не могло уложиться, что Захариилу удалось так долго воздерживаться. — А сколько тебе лет?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Пожалуйста.

— Сто? Двести?

Захариил покачал головой.

У неё отвисла челюсть.

— Пятьсот... тысяча? — Когда ангел снова отрицательно мотнул головой, Аннабель произнесла. — Это невозможно. Просто невозможно. Тебе не может быть более тысячи лет.

Он изогнул бровь.

— Скажи правду, — воскликнула она. — Сколько?

— Мне несколько тысяч лет.

"Несколько тысяч... то есть больше, чем одна."

Аннабель погладила взбунтовавшийся живот.

— И ты ни разу ни с кем не целовался? То есть, я имею в виду, по своей воли?