Сын (ЛП)

Сын.

Рассказ к “Дивергенту”.

Маленькая квартирка пуста, на полу еще виднеются следы от взмахов метлы. У меня нет ничего, чем можно заполнить это пространство, кроме одежды Отречения, лежащей на дне сумки. Я бросаю её на голый матрас и проверяю прикроватные ящики для белья.

Удача Бесстрашия была добра ко мне, потому что я занял первое место, и потому что, в отличие от моих общительных приятелей-посвященных , я хотел жить один. Другие, как Зик и Шона , выросли в окружении беcстрашных , и для них тишина и спокойствие жизни в одиночестве были бы невыносимы.

Я быстро стелю кровать, туго натягивая простыню так, что почти видны углы. Простынь местами изношена - я не уверен, от моли или от прежнего использования. Синее стеганое одеяло пахнет кедром и пылью. Я открываю рюкзак со своими скромными пожитками и достаю рубашку из Отречения – разорванную там, где я отрывал материю, чтобы перевязать рану на руке. Она выглядит маленькой - сомневаюсь, что смог бы влезть в нее, если бы попытался надеть, но я не пытаюсь, а просто складываю её и убираю в ящик.

Я слышу стук.

- Входите, - говорю я, думая, что это Зик или Шона. Но в комнату, скрестив руки на груди, входит Макс, высокий темнокожий мужчина с синяками на костяшках пальцев. Он быстро осматривает комнату и кривит губы в отвращении, увидев серые брюки на кровати. Его реакция немного удивляет меня. В этом городе не так уж много людей, которые выбрали бы Отречение своей фракцией, но не так уж много и тех, кто ненавидит ее. Видимо, я нашел одного из них.

Я замираю, не зная что сказать. В моей комнате лидер фракции, в конце концов.

- Привет, - говорю я.

- Прости за беспокойство, - говорит он. - Я удивлён, что ты не пожелал поселиться с другими новобранцами. Ты ведь подружился с кем-нибудь, не так ли?

- Да, - говорю я. - Просто так мне привычнее.

- Полагаю, тебе нужно некоторое время, чтобы забыть свою старую фракцию. - Макс проводит пальцем по кухонной стойке, смотрит на собранную пыль и вытирает руку о штаны. Он бросает на меня неодобрительный взгляд, призывающий отказаться от старой фракции как можно быстрее. Если бы я всё еще был инициируемым, мне следовало бы беспокоиться об этом, но теперь я бесстрашный, и он не может отнять это у меня, даже если я похож на Стиффа.

Или может?

- После обеда вы будете выбирать работу, – говорит Макс. – Есть что-то на уме?

- Думаю, это зависит от того, что вы можете предложить, – отвечаю я. – Я бы хотел заняться чем-нибудь, связанным с преподаванием. Вроде того, что делал Амар.

- Я думаю, что новобранец, занявший первое место, может заняться чем-то получше , чем быть “инструктором новобранцев”, правда? - Брови Макса приподнимаются, и я замечаю, что одна из менее подвижна, чем другая – её пересекает шрам. - Я пришел потому, что появилась возможность.

Он выдвигает стул из-под маленького столика рядом с кухонной тумбой, разворачивает его и садится верхом. Его черные ботинки заляпаны светло-коричневой грязью, а концы шнурков истреплены. Он, возможно, самый старый бесстрашный, которого я видел, и он, должно быть, сделан из стали.

- Честно говоря, один из членов-лидеров Бесстрашия становится слишком старым для этой работы, - говорит Макс. Я сижу на краю кровати. - Оставшиеся четверо думают, что было бы неплохо влить немного свежей крови в руководство. Новые идеи для новых бесстрашных и особенно для инициации. Это задание в любом случае дают самому молодому лидеру, так что все отлично складывается. Мы думали над тем, чтобы перейти от недавних уроков инициации к тренировочной программе, чтобы понять, все ли кандидаты хороши. Ты – закономерный выбор.

Внезапно я чувствую себя так, словно моя кожа мне мала. Он и правда думает, что я могу быть выбран лидером Бесстрашных в свои 16 лет?

- Тренировочная программа будет длиться как минимум год, - говорит Макс. - Она будет жесткой, и проверит твои навыки в разных областях. Мы оба знаем, что ты отлично справишься в части пейзажей страха.

Я киваю, не раздумывая. Должно быть, он не против моей самоуверенности, потому что на его губы трогает легкая улыбка.

- Тебе не нужно будет идти сегодня на встречу по выбору профессии, - продолжает Макс. - Обучение начнется очень скоро – собственно, завтра утром.

- Подождите, - говорю я. Сквозь неразбериху в моей голове внезапно пробивается мысль. - У меня нет выбора?

- Конечно, у тебя есть выбор. - Он выглядит озадаченным. - Я просто подумал, что кто-то вроде тебя хотел бы учиться, чтобы стать лидером, а не стоять целыми днями у стены с ружьем на плече, или учить новобранцев хорошим боевым приемам. Но если я ошибаюсь…

Я не знаю, почему сомневаюсь. Я не хочу проводить дни, охраняя стену, или патрулируя город, или же меряя шагами пол тренировочного зала. Я умею драться, но это не значит, что я хочу заниматься этим дни напролет, каждый день. Возможность принести пользу в Бесстрашии затрагивает часть меня из Отречения, ту часть, которая еще живет во мне и время от времени напоминает о себе.

Думаю, что мне просто не нравится, когда у меня нет выбора.

Я качаю головой.

- Нет, вы не ошиблись. - Я откашливаюсь и стараюсь говорить увереннее, решительнее. - Я хочу заниматься этим. Благодарю вас.

- Превосходно. - Макс поднимается и лениво хрустит костяшками, словно это старая привычка. Он протягивает мне руку для рукопожатия, и я ее пожимаю, хотя этот жест все еще мне непривычен – отреченнный никогда не стал бы дотрагиваться до другого просто так.

Он уходит, и частицы сухой земли отлетают с подошв его ботинок. Я сметаю их метлой, которая стоит у стены рядом с дверью. И только когда я закатываю стул обратно под стол, я понимаю: если я стану командиром бесстрашных , представителем фракции, мне снова придется встретиться с моим отцом лицом к лицу. И не один раз, а постоянно, до тех пор, пока он снова не исчезнет во мраке Отречения.

Мои пальцы цепенеют. Я столько раз встречался со своими страхами в симуляциях ,но это не значит, что я готов встретиться с ними в реальности.

- Чувак , ты все пропустил! - Глаза Зика широко открыты, он встревожен. - Единственные должности, которые оставались, это грязная работа вроде мытья туалетов. Где ты был?

- Все в порядке, - отвечаю я, неся поднос к нашему столу у двери. Шона сидит там со своей младшей сестрой Линн и ее подругой Марлен. Сначала, когда я увидел их, я хотел было развернуться и немедленно уйти, – Марлен, по моему мнению, слишком весела даже для хорошего дня, – но Зик уже меня заметил, поэтому было поздно. Позади нас шел Юрайя , стараясь удержать поднос, на котором было значительно больше еды, чем он мог бы съесть.

- Я ничего не пропустил – ранее ко мне зашел Макс.

Пока мы садимся за стол под одной из ярко-синих ламп, свисающих со стен, я рассказываю им о предложении Макса, стараясь, чтобы это не звучало слишком впечатляюще. Я только-только нашел друзей, и мне не хотелось бы порождать соперничество между нами безо всяких причин. Когда я заканчиваю, Шона подпирает одной рукой голову и говорит, обращаясь к Зику :

- Кажется, нам нужно было лучше стараться во время инициации, ага?

- Или убить его до того, как он прошел финальный тест.

- Или всё вместе. - Шона широко улыбается мне. - Мои поздравления, Четыре. Ты это заслужил.

Я чувствую на себе их взгляды, будто это отчетливые, мощные тепловые лучи, и тороплюсь сменить тему.

- А что выбрали вы?

- Комнату наблюдения, - говорит Зик. - Моя мама раньше там работала и уже научила меня большинству из того, что нужно знать.

- Я занимаюсь чем-то вроде отслеживания маршрута лидеров, - говорит Шона. - Не самое захватывающее занятие, но, по крайней мере , я буду выбираться наружу.

- Ага, послушаем, что ты скажешь об этом в конце зимы, когда будешь с трудом пробираться сквозь фут снега и льда, - неприятным тоном говорит Линн. Она тыкает вилкой в груду картофельного пюре. - Лучше бы мне хорошо пройти инициацию. Я не хочу застрять у стены.