Страница 14 из 21
Все же не могли они все быть жестокими. Рафаэль спас меня. Дважды. Если бы мне нужно было составить суждение сейчас, Падшие превзошли бы Чистокровок по шкале доброты, независимо от их внушающей страх репутации.
Что касается изнасилования, я приняла это за сарказм, а не низкое намерение. Рафаэль и мог шокировать меня, открыв, что он Падший, но я не верила, что он к тому же является и тайным насильником.
Нет, он был тем типом мужчин, которые наслаждались чувственной капитуляцией, а не грубой силой, как он доказал уже в том экипаже. Воспоминание об этом в сочетании с тем, как долго у меня не было секса, сделало перспективу оказаться с ним наедине скорее заманчивой, чем пугающей, Падший он или нет.
Рафаэль внес меня в большую треугольную комнату с кристаллическими стенами, формирующими высоко — высоко наверху свою вершину. Свет сиял от некоторых из этих кристаллов, купая комнату в мягком синеватом оттенке. Бассейн с серебряной водой занимал один угол, груда массивных подушек была сложена в другом, а стол, который казался сформированным прямо из стены, занял последний.
Я не стала ждать, пока Рафаэль заговорит, а просто пошла к сияющему бассейну, становясь рядом с ним на колени с вопросительным выражением лица.
— Это безопасно для Частичных?
— Да, но в нем нет никакого барьера, если это то, о чем ты думаешь, — ответил он бархатистым голосом.
Я скинула обувь.
— Думаю, я все еще пахну, как канализация, поэтому хотелось бы это изменить. Ты должен быть полностью «за» эту идею. Это сделает весь твой план по изнасилованию намного более приятным.
Его губы изогнулись, подтверждая мою веру в то, что он не намеревался делать это, но затем выражение его лица снова стало строгим.
— Не пытайся шуточками выйти из этой ситуации, Мара. Я все еще очень зол на тебя.
— Я не виню тебя, — сказала я, начав расстегивать рубашку. Ничто не приводило мужчину в лучшее настроение, чем женский стриптиз, что и доказал исчезнувший угрюмый вид Рафаэля. Джек и Эштон уже сняли с меня жилет, пояс и оружие, поэтому оставалось на мне немного.
Он наблюдал за мной, его крылья дернулись, а затем сложились назад движением, которое каким — то образом сжало их, пока я, наконец, и вовсе не смогла их увидеть. Как он мог полностью скрыть их? Правда, я не видела голую спину Рафаэля прежде, но я никогда не замечала, что у него под одеждой большой горб.
— Обернись, — сказала я, задаваясь вопросом, откажется ли он.
Он медленно повернулся, показывая широкие мускулистые плечи, узкую талию и странные небольшие рубцы, бегущие вдоль его позвоночника от поясницы до самой шеи.
Необъяснимо, но это было все, что осталось от крыльев, которые тянулись от его головы к ногам.
— Как? — спросила я голосом еще более хриплым, чем прежде.
— Магия, — ответил он, снова поворачиваясь ко мне лицом.
Я сглотнула от глубины его глаз, их яркого синего оттенка, от маленьких огоньков, уже искрящихся в них.
— Я серьезно, — сказала я ему.
— Я тоже. — Он раскрыл руки, и эти невероятные крылья снова развернулись, их темный размах достигал до кончиков пальцев его ног, а ширина в два раза превышала ширину его плеч. Затем он опустил руки, и так же стремительно крылья свернулись, исчезая из вида.
— Им нет научного объяснения, — продолжил он, а от его тона по коже побежали мурашки. — Они бросают вызов здравому смыслу и естественному порядку. Падшие появились даже раньше, чем эти вещи.
Я стояла в лифчике и черных джинсах, испытывая некое благоговение перед человеком, стоящим передо мной, жалея о том, что я вовсе не думала, будто принятие ванны сможет отвлечь его от злости на меня. Однако было слишком поздно передумывать.
Я расстегнула молнию на джинсах и стянула их, чувствуя, что его пристальный взгляд блуждает по мне, несмотря на то, что я отказывалась встречать его взгляд.
Затем я быстро опустилась в бассейн, не снимая лифчик и трусики. Хорошо, что внутри не было холодно, потому что мои соски уже и так были твердыми от смеси возбуждения и нервозности.
Внутри было достаточно глубоко, поэтому я погрузилась в воду по плечи, отмечая про себя, что искрящаяся жидкость кажется другой — более густой, как соленая вода, но не жесткой. Спустя секунды мою кожу начало покалывать, но это не были неприятные ощущения.
— Вода в этом бассейне подобна перекиси водорода, поэтому щекотка, которую ты чувствуешь — растворение грязи и бактерий, — сказал Рафаэль, будто прочитав мои мысли. — И я не один из истинных Падших, — продолжал он, опускаясь на пол на расстоянии всего в несколько дюжин футов от меня. — Моя мать да, но мой отец был Чистокровкой. Поэтому, хоть у меня и есть крылья, как у всех людей расы моей матери, и я питаюсь Чистокровками, я не такой, как остальные Падшие, о которых ты слышала.
Я сглотнула от слегка зловещего тона, которым он произнес последнее предложение.
— Другие Падшие, истинные… они соответствуют своей репутации?
— Они в точности такие же, как их репутация, — прямо ответил он, заставляя меня задрожать от резкого подтверждения всех тех ужасных вещей, которые я слышала. — Моя мать позволила мне жить, потому что мои крылья вызывали у нее любопытство. У большинства детей смешанной крови их нет, хотя за столетия я встречал несколько таких же. После того, как я родился, она отослала меня к отцу в нормальный мир, чтобы я вырос мужчиной. А потом она забрала меня в эту сферу и научила, как охотиться на Чистокровок.
Я не могла вообразить такое воспитание. Да, Частичные воспитывались не как обычные дети, чтобы иметь возможность видеть барьеры между измерениями и знать, что мир состоит из множества различных сфер. Однако мы не росли, зная, что избежали участи быть съеденными собственными родителями только из — за счастливой генетической случайности. И не обучались тому, как убивать людей — даже если Чистокровки и заслуживали это.
— Твой отец? Он тоже здесь? — спросила я, почти боясь услышать ответ.
Мрачная улыбочка коснулась губ Рафаэля.
— Когда я был еще маленьким и жил в нормальном мире, моя мать неожиданно посетила нас и застала моего отца с другой женщиной. Он не пережил ее неудовольствие.
Срань Господня, из какой же он извращенной семьи! Я буду просто счастлива, если то мимолетное видение его матери будет последним. Ясно же, что женщина — убийца на каблуках.
— Если она настолько злая, — произнесла я очень — очень тихо, — тогда почему у тебя здесь комната?
Рафаэль скользнул ближе, чтобы потянуться и коснуться пальцами серебряной воды в бассейне.
— А что, как ты думаешь, является самым устрашающим средством для Чистокровок, надеющихся заселить эту сферу? Осталось не так много Падших, но присутствие даже одного заставит большинство Чистокровок побояться ступить в измерение. А если несколько Чистокровок проходят через эту сферу, чтобы добраться туда, где Частичных много…
Его голос затих, но я смогла восполнить остальное. Чистокровки скапливаются там, где живут источники их пищи — в измерениях, в которые могут попасть Частичные, как Ноктюрна, например. Не имея безопасного измерения, куда можно утащить своих жертв, Чистокровки ставили себя под угрозу. Они могли быть сильнее Частичных один на один, но если собрать нас вместе в достаточном количестве, мы могли бы дать какому — нибудь Чистокровке пинка под зад.
Старая поговорка всплыла у меня в голове: враг моего врага — мой друг. Падшие были врагами Чистокровок, таким образом они были друзьями для Частичных, как я… пока мы не приблизимся к ним слишком близко.
— А барьеры в твоей ванной? — Хотя теперь, зная, кем был Рафаэль, я могла уже догадаться.
Он слегка пожал плечами, стаскивая с себя ботинки.
— Бывший правитель Ноктюрны построил вокруг них замок так, чтобы Чистокровки не узнали о них и не смогли использовать. Я сохранял их в тайне по той же причине. К тому же они облегчали мне путь в эту сферу, чтобы охотиться без риска быть замеченным.
Правильно. Поскольку, если кто — нибудь увидел бы, что Рафаэль пересекает барьер, они сразу же поняли бы, что он нечто большее, чем простой Частичный. Но обязательно ли это посчиталось бы плохим?