Страница 40 из 50
Отэм снова вскрикнула. Гром заглушил звук имени Сэма, и он, наконец-то, позволил невыносимому удовольствию скрутить себе внутренности и пронестись по коже. Оргазм сжимал его все сильнее и сильнее, пока стенки влагалища пульсировали вокруг члена. Сэм услышал собственный низкий стон и почувствовал собственный оргазм, до последней капли выдавленный из его паха. Вырванный из его души. Почти такой же безжалостный, как и шторм снаружи.
— Господи Иисусе, — прохрипел Сэм, все еще задыхаясь. — Я вывернут наизнанку. Если ты так же кончала в Вегасе, неудивительно, что я на тебе женился.
Стоя в кухне, Отэм поднесла бокал красного вина к губам. Самые различные эмоции бурлили и сталкивались у нее в желудке. Шок и стыд боролись за первенство, но больше всего она была смущена из-за своей полной потери самоконтроля. Ведь от Сэма можно было ожидать подобного рода постыдного поведения. Сэм… это Сэм.
А она не кувыркается по полу, занимаясь сексом. Не теперь.
И не с Сэмом, ради всего святого!
Из глубины дома донесся звук воды в туалете, дверь ванной открылась. Отэм оглядела себя, чтобы удостовериться, что махровый халат надежно завязан на талии. После того как Сэм собрал свою одежду и удалился в ванную, Отэм подобрала с пола пижаму и поднялась по лестнице. Набросила халат и с трудом поборола желание запереть дверь и спрятаться под толстыми покрывалами, пока не разберется, что делать. Или пока Сэм не уйдет. Что бы ни случилось первым.
К сожалению, и то и другое не было выходом. Отэм взрослая и должна расплачиваться за свои поступки.
Сэм вошел в кухню. Без рубашки. Лестница из твердых мышц поднималась от пояса его джинсов. Он взял бутылку вина и посмотрел на этикетку.
— Обычно я предпочитаю пиво. — И вытащил бокал из шкафа. — Но избавлю тебя от позора пить в одиночку.
Отэм хотела бы, чтобы он избавил ее от позора засовывания ее рук в его штаны. Она осушила бокал и протянула Сэму, чтобы он налил еще вина.
Леклер наклонил голову, сверля ее голубыми глазами.
— Ты злишься из-за того, что я сказал?
Она покачала головой. Ничего, кроме шума крови, покидавшей ее мозг, и собственного голоса, выкрикивавшего имя Сэма, она не слышала. Слава Богу, Коннер не проснулся.
— Что ты сказал?
— Если ты не помнишь, забудь. — Сэм, казалось, почувствовал некоторое облегчение и наполнил ее бокал. — Если ты не злишься, почему у тебя все лицо красное?
Отэм прижала руку к пылающей щеке.
— Вино.
— И это вино заставляет тебя хмуриться? — Он налил каберне в свой бокал. — Хочешь, чтобы я извинился?
Если он об этом спрашивает, значит, в любом случае не будет говорить серьезно. И кроме того, извинение от Сэма было бы такой неожиданностью, что Отэм могла бы запросто упасть в обморок.
— Нет. Я не злюсь.
— Тогда что с тобой? — Он поставил бутылку на столешницу и сделал глоток.
— В основном, мне стыдно за мою впечатляющую потерю самоконтроля.
Опустив бокал, Сэм улыбнулся:
— Да, это было впечатляюще.
Отэм покачала головой, борясь с желанием ударить его.
— Ты знаешь, сколько раз я говорила себе, что ты — последний человек на Земле, с которым у меня когда-нибудь будет секс?
Уголок его рта опустился.
— Полагаю, несколько.
— Больше чем несколько. Ты знаешь, как много раз я говорила себе, что никогда снова не займусь с тобой сексом, даже если мне потребуется спасать жизнь? — Она сделала глоток. — Еще месяц назад, если бы у меня был выбор, заняться с тобой сексом или быть сбитой грузовиком, — я бы выбрала грузовик.
— Да, думаю, ты упоминала что-то такое несколько раз за последние пять лет. — Сэм развел руками. — И все же ты выбрала меня и впечатляющий секс.
— Я имела в виду, что моя потеря самоконтроля была впечатляющей.
— Секс был впечатляющим. — Сэм оторвал палец от бокала и ткнул в нее. — Ты кончила два раза.
Пожав плечами, Отэм отвернулась, прежде чем ее щеки загорелись огнем.
— Прошло много времени.
— Сколько?
— Забудь.
Палец Сэма на ее горячей щеке заставил Отэм повернуть лицо к нему.
— Несколько месяцев?
— Забудь об этом. — Она снова сделала глоток. Может, если напиться, у нее получится думать, что все это весело? Хотя, скорее всего, в мире не найдется столько выпивки.
— Год? — От молчания Отэм брови Сэма взлетели. — Полтора?
— Я — мать. Я работаю и забочусь о Коннере. Когда у меня есть время, я делаю педикюр.
— Массаж стоп — не замена хорошему сексу.
— Зависит от массажа стоп. Некоторые в этом очень хороши. Другие просто не могут найти правильные точки.
— Я бы нашел. — Сэм усмехнулся. — И как много времени прошло с тех пор, как кто-нибудь массировал тебе правильные точки?
— Очень много. — Отэм прошла в гостиную и бросила через плечо: — У меня сын. Твой сын. Помнишь?
Сэм последовал за ней и остановился рядом у окна. Волны разбивались о берег, и Отэм скорее почувствовала, чем увидела, как Сэм поднес бокал к губам.
— Кажется, шторм утихает, — заметила она.
— Два года?
— Мы снова вернулись к этому?
— А мы никуда и не уходили, потому что ты не ответила.
Молния сверкнула вдалеке, но дождь все еще продолжал лить стеной.
— Больше пяти лет. Меньше шести.
Сэму понадобилось несколько мгновений, чтобы произвести вычисления. В ту секунду, когда до него дошло, он подавился вином.
— Это какая-то чепуха. Никто не может выдержать так долго.
— Почему? Почему тебе так трудно поверить? — Отэм подняла ладонь и стала считать причины, загибая пальцы. — Девять месяцев я была беременна, целый год после этого — покрыта детскими слюнями. И пыталась начать бизнес, почти не имея времени на сон. В первые три года жизни Коннера я была усталой и последнее, чего хотела, — еще один человек в моей жизни, требующий внимания. Быть работающей мамой очень трудно.
— У тебя не было секса почти шесть лет? — Из всего, что Отэм только что сказала, Сэм залип на количестве лет. — Иисусе. Не удивительно, что ты такая злая.
— Я не злая. — Она сделала глоток, и рукав ее халата коснулся обнаженной руки Сэма. — Просто тебе трудно поверить, что человек может выдержать так долго, потому что ты, вероятно, никогда не обходился без секса и шести дней.
— Было и больше шести дней. Иногда на выезде доходило до двух недель.
— Ах-ах.
— Но могу тебе сказать кое-что, — продолжил он. — Если бы я обходился без секса шесть лет, то бы ослеп к нынешнему моменту. Тогда где бы я был? Я — хоккеист. Не могу играть в хоккей, если ослепну. Вот мог ли я так поступить?
Отэм спросила себя, верит ли он сам своей извращенной логике. Печально, но, по всей видимости, да.
— В те редкие ночи, когда я не работаю, а ты забираешь Коннера, что я должна делать? Пойти в какой-нибудь бар и снять парня?
Разве она в последнее время не говорила о том же самом с Шилох и Винсом?
Голос Сэма был низким шепотом в темноте, когда он сказал:
— Некоторые так и делают.
— Ну, я не некоторые. И несмотря на то, что ты мог подумать обо мне, учитывая, как мы встретились и как я вела себя в Вегасе, я никогда не была такой женщиной.
— Я никогда о тебе так и не думал.
Ну да.
— Ты заставил меня сделать тест ДНК. — Сэм открыл рот, чтобы защититься, но Отэм подняла руку, останавливая его. — Я понимаю, почему ты сделал это. Тогда меня это разозлило, но я поняла.
— Если бы сначала я увидел Коннера, то бы никогда не попросил об этом.
— Не имеет значения. Мое мнение таково: когда в последний раз я связалась с парнем, которого встретила в баре, эта встреча оставила мне сплошные сложности.
— Да. — Он молчал достаточно долго, потом сказал: — Но у нас есть Коннер. Я не всегда был хорошим отцом, но я всегда любил его. И никогда не жалел, что он появился в моей жизни.
Что привело их беседу к вопросу:
— Во время двухчасовой дороги сюда сегодня вечером ты не думал о том, чтобы позвонить?