Медовая ловушка

Когда канцлер подписал приказ о назначении Вилли Кайзера руководителем ведомства, он сказал:

— Я ставлю перед вами четыре задачи. Во-первых, вы должны следить за левыми и правыми экстремистами, которые угрожают нашему обществу. Во-вторых, вы должны заняться террористами, которые недавно появились в республике. В-третьих, вы должны выявлять иностранных шпионов и, в-четвертых, проверять благонадежность государственных чиновников, имеющих доступ к государственной тайне.

Вилли Кайзер поклонился, пожал канцлеру руку и пошел служить.

Борьба с внутренним врагом во всех странах осуществляется полицейскими методами. Специальные службы получают право наряду с полицией проводить обыски, аресты и допросы.

В Федеративной Республике пошли иным путем.

После войны, когда Западная Германия ещё управлялась союзническим оккупационным командованием, американцы, англичане и французы решили, что ФРГ, конечно же, должна иметь контрразведку для борьбы с бывшими нацистами, а также с коммунистами, которые хотят захватить всю Германию. Но западногерманскую контрразведку лишили полицейских полномочий.

Ведомство по охране конституции не имеет права проводить аресты, обыски и допросы. Оно должно собирать информацию и анализировать её, а остальное — дело полиции, прокуратуры и судов.

Ветераны спецслужб считали, что немецкую контрразведку просто-напросто кастрировали. Но Вилли Кайзер и не думал нарушать эти правила. Если его в чем-то и можно было обвинить, это в прямолинейности. Он так и не понял, как важно сотрудничать с коллегами по правительству, и быстро поссорился с ключевыми министрами, в том числе с министром внутренних дел, который, по существу, был его начальником.

Вилли вырос в простой, но уважаемой семье. Его отец, лейтенант вермахта, участвовал в заговоре 20 июля 1944 года против Гитлера. Заговор не удался, его основных участников казнили. Среди них был и Кайзер-старший. После войны антифашистское прошлое отца открыло Вилли путь в юриспруденцию.

Западная Германия не знала, что делать со своими судьями и прокурорами. Все эти люди так или иначе участвовали в нацистских преступлениях. Но как можно избавиться от всех судей и от всех прокуроров?

Первый канцлер ФРГ Конрад Аденауэр, которого ни в чем нельзя было обвинить, потому что он сам не сотрудничал с нацистами, решил, что придется строить новую страну с помощью старых нацистов. Других чиновников у него просто нет.

Практически все западные немцы, за исключением небольшого числа эмигрантов, участников Сопротивления и либеральных писателей, были против изгнания с работы чиновников бывшей нацистской империи. Никто не вправе их судить, говорили западные немцы, потому что никто не знает, как бы он сам повел себя в таких обстоятельствах.

Бывшие нацистские юристы отчаянно защищались: как можно осуждать деяния, которые совершались в полном согласии с существовавшими на тот момент законами? Один бывший нацистский судья предложил универсальную формулу самооправдания: «То, что было правильным вчера, не может быть неправильным сегодня».

Немецкие судьи, выносившие смертные приговоры во времена нацизма, поступали так не из жажды убийства. Немецкие судьи руководствовались своей глубокой и беспрекословной верой в авторитет власти. В Западной Германии их признали невиновными, потому что они действовали в рамках законов того времени.

Но канцлер Аденауэр хотел видеть и новое поколение юристов, не связанных с Третьим рейхом. Поэтому молодого Вилли Кайзера, сына известного антифашиста, после защиты докторской диссертации охотно взяли в прокуратуру. Он хорошо вел дела, умело выступал в суде и быстро продвигался по службе.

Но работа в прокуратуре не учит гибкости, умению сотрудничать и прощать другим мелкие слабости. Скорее, наоборот. С нравами правительственного бюрократического аппарата Вилли Кайзер познакомился, уже став главой ведомства по охране конституции, и слишком поздно понял, что, если хочешь удержаться на таком посту, надо учиться ладить с людьми.

Вилли попытался откровенно поговорить с самим канцлером, но в секретариате посоветовали до выборов канцлера пустяками не беспокоить, а текущие вопросы решать с министром внутренних дел. Но этого напыщенного индюка Кайзер на дух не переносил.

Тайные поездки в публичный дом в Гамбурге, о которых знал только его старый друг, на чью скромность он мог полностью положиться, приободрили Вилли. Он не знал, рискнет ли продолжать этот опыт, но кое-что в его жизни изменилось.

Наутро после посещения Гамбурга он приезжал на работу в приподнятом настроении. Таким его давно здесь не видели.

Первым делом Вилли Кайзер потребовал составить ему справки о левом терроризме и вероятных контактах ультралевых и палестинских террористов с Восточной Германией — для доклада правительству.

Его старший помощник фрау Марион работала с Вилли Кайзером почти двадцать лет. Она была старой девой, по-своему любила и почитала своего шефа. Много раз она выводила его, пьяного и плохо соображающего, через задний выход к машине, чтобы никто не увидел своего начальника в плохой форме. Опытный водитель служебной автомашины руководителя западногерманской госбезопасности был нем как рыба.

Фрау Марион позвонила начальникам двух отделов, чтобы они срочно подготовили Кайзеру справки, а сама стала соединять шефа с людьми, которые последние дни тщетно пытались связаться с ним по телефону.

Ровно в полдень первая справка была готова. В приемную Кайзера её принесла личный помощник начальника отдела по борьбе с правым и левым терроризмом Кристина фон Хассель.

Вот уже год она работала в ведомстве по охране конституции. Первый месяц осваивала новую специальность, а ещё через два месяца начальник отдела, отметив её уникальную работоспособность, преданность делу и блестящие аналитические способности, назначил её своей помощницей.

Кристина вошла в секретариат Вилли Кайзера с папкой в руках. Две машинистки выбивали дробь всеми десятью пальцами, прилизанный молодой человек за столиком в углу что-то записывал, прижав плечом телефонную трубку.

Фрау Марион придирчиво осмотрела Кристи. Она не одобряла молодых да ранних барышень, которые подозрительно быстро делают карьеру в чисто мужском обществе. Но придраться к Кристи было невозможно. Накрахмаленная белая блузка, идеально выглаженная темно-синяя юбка, аккуратная стрижка, минимум косметики, очки в тонкой золотой оправе.

Фрау Марион провела Кристи в небольшую приемную и, оставив одну, вошла в кабинет Кайзера. Кристи присела на краешек потертого кресла, положив папку на колени, обтянутые юбкой, и приготовилась ждать.

Ждать ей пришлось недолго. Из кабинета Кайзера вдруг донеслись раскаты начальнического баса. Дверь распахнулась, и в приемную вылетел багровый от гнева Вилли Кайзер. Он продолжал кричать:

— Я в отставку не уйду! Я его самого вышибу из правительства! Да я этого паршивого министра знаю как облупленного, со всеми его грязными делишками!

Вслед за Кайзером появилась взволнованная фрау Марион. Она не успела предупредить шефа, что в приемной сидит чужой человек.

— Господин директор, — остановила она Кайзера, — справка, которую вы заказывали, готова.

Вилли Кайзер повернулся в сторону Кристи. Несколько секунд он непонимающе смотрел на молодую серьезную женщину в очках. Потом, справившись с обуревавшими его чувствами, улыбнулся и протянул руку за папкой:

— Давайте вашу справку.

Кристи почувствовала запах коньяка, но опытная фрау Марион тут же выставила её из приемной.

— Вы свободны, милочка, — сказала она и распахнула перед ней дверь в секретариат.

Вернувшись к себе, Кристи никому не рассказала о том, чему она только что была свидетелем. Она села разбирать секретные бумаги, скопившиеся в сейфе, и несекретные, которые ждали своего часа в письменном столе. К концу дня эта работа была закончена. Кристи попрощалась с начальником и сдала в службу внутренней охраны ключ. Это был её последний рабочий день, она отправлялась в отпуск.