Страница 32 из 41
Прикрикнул:
– Проходи!
За дверью легионер столкнулся с каким-то слугой, спросил его, презрительно кривя губы:
– Где я могу увидеть благородного Октавиана?
Слуга опасливо покосился на пленников:
– Варвары?
– Да.
– Ступай за мной, благородный воин, я покажу дорогу.
Заведя всех троих в приемную, раб тихонечко постучался, нет, даже не постучался, а поскребся в дверь.
– Кто там? – прозвучал вопрос.
– Мой господин, – раб приоткрыл дверь. – Привели пленных и спрашивают, что с ними делать.
– Пленные? – за дверью послышались гулко отдающиеся шаги. Распахнув дверь, Октавиан остановился на пороге, рассматривая пришельцев. – Кто ты? – спросил у легионера.
– Тит Прокул. Шестая центурия второй когорты.
– Хорошо, ступай. Рубелий!
Бормоча про себя ругательства, Тит ушел, а Октавиан приказал Рубелию:
– Ко мне их, – после чего велел Марцу: – Разыщи кого-нибудь, кто умеет говорить на языке варваров, и узнай, наконец, куда запропастился Эвфорион. Что за проклятый день сегодня! Никого нет на месте!
Оставшись наедине с пленниками (Рубелий, как обычно, скрылся за ковром), Октавиан некоторое время внимательно разглядывал их простые одежды, доспехи, надетые поверх, стянутые жесткой маской бесстрастные лица, спросил:
– Сколько воинов штурмуют стены и чьи они?
Пленники молчали. Ничто в их поведении не указывало – поняли они вопрос или нет.
– Чьи отряды штурмуют стены?
В ответ – то же тяжелое молчание. В комнату заглянул Марц:
– Господин, я нашел Гальбу.
Услышав это имя, один из пленников чуть повернул голову, но Октавиан не заметил этого, приказал: – Зови.
На Валерии были хорошие доспехи из кованой бронзы – металла более твердого, нежели простое железо. Бронзовый, золоченый шлем с белыми перышками прикрывал его голову. А густая пыль на доспехах, на закинутом на спину щите, на шлеме, взмокшие пряди волос, выбившиеся налицо, плащ, из-за пыли кажущийся почти коричневым, указывали, что хозяин их время проводит не в тени дворца. Юноша вскинул руку:
– Приветствую… – от удивления глаза его округлились. Справившись с собой, он докончил, – благородного Гая Лициния Октавиана.
– Приветствую, – отозвался полководец. – Ты знаешь их?
– Да, – Валерий наконец-то оторвался от холодных, презрительных глаз пленника. – Это Авес.
Теперь пришла очередь удивляться Октавиану:
– Авес? Вождь и член Совета?
– Да.
– Ты не ошибся?
– Я слишком часто видел его лицом к лицу.
– Значит, Авес! Это твои воины захватили городскую стену?!
Юноша молчал, равнодушно глядя в пространство.
– Ты не желаешь отвечать?!
– Он не понимает.
Октавиан посмотрел на Валерия. Лицо того осунулось, обострилось.
– Пусть так. А кто второй?
Валерий встал напротив второго пленника, пытливо вглядываясь ему в лицо:
– Его я не знаю. Наверно, простой воин.
Октавиан кивнул, велел:
– Спроси у Авеса: чьи отряды осаждают стены?
Валерий перевел вопрос. Подумав, пленник ответил:
– Урл, Зефар.
– А Овазий?
– Овазий? – пленник узнал имя, ответил, тщательно обдумывая свои слова.
Валерий перевел:
– Он говорит, что Овазий сторожит легионы в ущелье.
– Вся армия здесь. Но почему на нем простые доспехи?
Валерий перевел вопрос, потом ответ:
– В простых доспехах безопаснее.
Щеки юноши пылали, и Октавиан начал подозревать, что перевод не слишком точен, но так как пока вопросы были неважные, решил не спешить с разоблачением, спросил:
– Они будут брать стены сегодня?
– Они уже лезут на них, – ответил за пленника Гальба. – Я только что оттуда. Большие ворота держатся только благодаря решетке, но тарана она не выдержит. Там сейчас заваливают ворота землей, но успеют ли?
– Тогда спроси его, как он попал в плен.
Ответ Авеса прозвучал коротко:
– Был первым.
– Хорошо сказано, – одобрил Октавиан. – Переведи ему, что смерть его будет быстрой.
Ответ пленника оказался неожиданно длинным, а перевод – несоответственно коротким:
– Он не обещает нам того же.
Октавиан подозрительно посмотрел на переводчика:
– Это все?
– Он ругается.
– Как именно? Я слышу слово «раб», – он произнес его на латыни, и еще он дважды упомянул меня, причем полным именем.
– Он говорит обо мне, – Валерий отвел глаза.
– Переводи!
– Он говорит, что Гаю Лицинию Октавиану стоит получше присматривать за беглым рабом юной Лиины, то есть за мной. Иначе юная госпожа может перенести на Гая Лициния Октавиана кару, предназначенную мне, Валерию Гальбе.
– Какую кару?
– Он не ясно сказал, какую именно…
– Какую кару?
Щека Валерия задергалась. Он усилием воли удержал ее и ответил:
– Девчонка собиралась посадить меня на кол за то, что я не слишком лестно отозвался о ее роде. Только ничего у нее не выйдет. Больше я в плен не сдамся. Кол меня не дождется! Не дождется! – зашелся в крике Валерий.
– Что ты, Гальба, – лицо Октавиана выражало недоумение. – Как можно принимать всерьез бахвальство варвара-неудачника? Ты ступай, ступай… – проводив юношу до двери и закрыв ее поплотнее, Октавиан позвал: – Рубелий! – а когда телохранитель встал перед ним, спросил: – Кроме Гальбы язык варваров знает еще кто-нибудь? – и, не дожидаясь ответа, приказал: – Забери пленных. За них отвечаешь головой, а когда найдешь переводчика, его и их ко мне. И не забывай: я велел с Гальбы глаз не спускать. И разрази вас гром! Куда делся Эвфорион?!
Проломив одну решетку, варвары освободили своих, но ворваться за стену им не удалось. Земляная насыпь, сделанная римлянами, принимала удары. Таран уродовал решетку, глубоко вонзаясь в рыхлую землю, но ни вышибить железный заслон, ни разворошить свежую насыпь не мог.
Наступившая темнота заставила варваров прекратить штурм.
Разыскивая Авеса, Урл заглянул чуть ни во все лица. Юноши не было ни среди живых, ни среди мертвых. Урл ломал голову над тем, куда мог пропасть его друг. Поиски эти не мешали ему заниматься другими, не менее важными делами. Он распределил воинов по домам горожан на ночлег, назначил время и место утреннего сбора, подсчитал потери в своем отряде, отряде Авеса, прикинул, сколько римлян скрылось за внутренней стеной. Подсчет получился невеселый, но тем не менее обнадеживающий.
Потери Авеса были велики. Он потерял более тысячи человек, в основном в уличных боях. У самого Урла потери составили меньше полутысячи, а вот у римлян осталось менее двух тысяч воинов. За этими заботами прошла ночь.
Лег Урл под утро, но даже задремать не успел, помощник разбудил его:
– Урл, тут тебя какой-то римлянин ищет.
Усевшись на деревянном ложе, Урл распорядился:
– Зови!
Римлянин, не по римскому обычаю, склонился в низком поклоне:
– Гай Лициний Октавиан поручил мне говорить со знатными воинами: Урлом, сыном Диомеда и Зефаром, сыном Миена.
– Я Урл. Зефар сейчас со своими воинами. Говори, кто ты и что тебе от нас надо.
– Я человек ничтожный. Мое имя Эвфорион. Я отпущенник благородного Октавиана, – говорил пришелец на местном наречии, но не слишком чисто. – Благородный Гай Лициний Октавиан покорно просит знатных воинов…
– Короче, – перебил его Урл. Он безумно устал, и изысканные обороты пришельца выводили его из себя.
– Покорно просит не повторять штурма, так как он безоговорочно принимает все ваши условия, клянется чтить все законы и обычаи Земли Камней и, кроме того, клянется вернуть невредимыми взятых вчера в плен Авеса, сына…
Урл вскочил:
– Авеса? Опять лез впереди всех?!
– Да, знатный воин, он был первым.
Урл обернулся на голос, не веря своим ушам:
– Госпожа?
Эвфорион, мгновенно понявший, что к чему, бросился к ногам женщины:
– О, великая вещунья, сестра Богов…
– Передай Октавиану, – перебила его женщина, – пусть открывает ворота. В случае полной покорности я не буду карать ни его, ни его воинов.