Страница 15 из 22
Европейцы совершили великие географические открытия, чтобы создать новые торговые пути, и контроль за Средиземным и Черным морями уже не приносил Турции таких колоссальных доходов. Из-за нехватки денег, которые приносила внешняя и транзитная торговля, экономика государства обвалилась в застой, обеспечивая хозяйственную и культурную отсталость османов.
Присущие деспотизму пороки расцвели пышным цветом. Султаны считались всемогущими только в стамбульских дворцах, а в визирском Диване и в десятках провинций паши и беглербеи едва обращали на них свое внимание. Произвол и продажность судов достигли ужасающих размеров, а налоги разворовывались чуть ли не до их поступления во всегда дырявую казну. Султаны, затерявшиеся в сералях и гаремах, тупостью и кровожадностью поощряли государственный разбой, теряя при этом лицо. Подданные десятилетиями следили за однообразным зрелищем повелительных пороков и кровавых и бесплодных заговоров, и перевороты без конца сменяли друг друга. Турецкая империя катилась к своей гибели среди невнятных интриг визирей и султанш».
Богдан Хмельницкий не успел увидеть разгром Оттоманской Порты в 1683 году под Веной, но он своим гением чувствовал, что начался ее распад, сопровождаемый множеством предшественников страшного разложения. Турецкие султаны входили в историю уже не с титулами «Великолепный», а только «Пьяница» и в Стамбуле вовсю резвились надменность, хамство и корыстолюбие. Принимать всерьез когда-то Высокую Порту, как вершительницу судеб государств в Европе, с начала XVII века больше не стоило. Будущий великий гетман с горечью читал книги великих арабских мыслителей и философов, поражаясь их всеобъемлющей мудрости и культуре: «Если ты защитишь меня мечом – я спасу тебя разумом». Ни того, ни другого у Турецкой империи почти не было.
Приближался срок выкупа Богдана Хмельницкого из плена, и ему удалось путем сложной интриги из Стамбула перебраться в Крымское ханство поближе к дорогой Украине. Молодой казак овладел не только турецким, но и татарским языком и теперь, уже поздними крымскими вечерами в Карасубазаре изучал устройство и боевые качества когда-то непобедимой армии, построенной еще Чингизханом и Бату-ханом, создателем и первым грозным владыкой, вечной, казалось ему тогда, Золотой Орды.
«Объединитель монголов Тэмуджин всегда любил войну, которая кончается только с разгромом врага. «Потрясатель вселенной» Чингизхан разгромил государства в Монголии, Китае, Иране и Половецкой степи, и новые хозяева Центральной Азии кровавым нашествием прокатились от родного сибирского Забайкалья, до далеких Карпатских гор. В середине XIII столетия внук Чингизхана Бату получил в управление провинцию от урало-каспийских гор и степей, до земель бывшего Хорезмийского султаната, которую сделал наследственным владением и увеличил захваченными половецкими и русскими степями и лесами. Так на карте Европы и Азии появился огромный нарыв под названием Золотая Орда, жившая только грабежом и разбоем.
Возвращавшиеся из похода на Польшу и Венгрию монголо-татары прочно осели и в Крыму, который с 1242 года стал улусом Золотой Орды, управлявшимся наместником великого Бату-хана. Крымский полуостров находился на очень выгодном стратегическом перекрестке и через него проходили важнейшие торговые пути из Европы в Азию, благодаря которым древнейшие морские порты Судак и Феодосия-Кафа круглый год были забиты сотнями кораблей со всех концов света. Колоссальную прибыль от транзитной торговли серые кречеты Чингизхана упустить, конечно, не могли, и тяжелая монгольская рука опустилась на Крым, издавна считавшийся жемчужиной Европы.
Монголо-татарская знать получила земли в черноморском улусе и быстро перемешалась с местными древними родами половцев, готов, аланов, гуннов и эмигрировавших в Крым из Малой Азии турок-сельджуков. Крымские татары представляли собой мощную военную силу, благодаря которой внук Бату-хана и наместник в Крымском улусе Менгу-Тимур сумел объявить Северное Причерноморье независимым от Золотой Орды. Между Чингизидами начались нескончаемые междоусобные войны за контроль над важнейшими торговыми путями и, поднимавшиеся и падавшие ханства Ногая, Мамая, Тохтамыша и Эдигея десятилетиями дрались с итальянскими Венецией и Генуей за право контроля крымского побережья.
Безучастное к крови Черное море, как и тысячелетия назад соединяло Азию, Африку и Европу, и тысячи судов бесконечно бороздили то спокойные, то штормовые морские воды между Турцией, Ираном, Китаем, Сирией, Египтом, Италией, Францией, Испанией и даже далекими Англией, Польшей и Московией. Итальянские транзитные корабли-навы под белоснежными громадами парусов были очень надежны и прочны, и легко брали на борт до пятисот тонн всевозможных грузов, перевозя соль, зерно, лес, сукно, ткани, холсты, ювелирные изделия, драгоценные камни, оружие, меха, кожи, пряности, мед, воск, пеньку, рыбу, икру, вино, оливковое масло и, конечно, множество рабов со всех стран и народов.
Основатель новой крымской династии Хаджи Гирей, потомок Чингизхана в двадцатом колене, был провозглашен ханом Крыма, Таманского полуострова и Северного Причерноморья в 1443 году. На берегах реки Чурук-Су Хаджи Гирей основал «Дворец в садах» Бахчисарай, ставший при его сыне Менгли Гирее столицей Крымского ханства. Крымско-татарская знать получила земельные бейлики по ханским тарханным ярлыкам вместе с множеством привилегий и вскоре богатейшими землевладельцами стали роды Ширин в Карасубазаре, Барын в Судаке и Кафе, Седжут, Мангит, Яшлау, Кипчак и Мансур в центральном и западном Крыму. Беки этих родов носили титулы «карачи» и играли главную роль в крымской политике, часто решая даже ханские судьбы. Бекам подчинялись многочисленные племена-аймаки крымских татар, во главе с военными дворянами, мурзами. Во главе ханства стоял чингизид и его государственный совет, Диван, в составе хана, его первого наследника калги-султана, второго наследника нураддин-султана, ханши-валиде, матери и старшей жены хана, возглавлявшего мусульманское духовенство муфтия, мулл-священников, улемов-богословов, беков и военачальников-огланов.
Крымские ханы не содержали большого регулярного войска, только гвардию и для ежегодных походов на север собирали обязанных им военной службой землевладельцев и добровольцев, которых всегда было очень много. С беками, мурзами и огланами обычно шли двадцать тысяч татар, с ханом – сто тысяч. Каждый воин имел по четыре сменных лошади, что позволяло проходить до ста километров в день. Татарские воины, одетые в легкие рубахи, шаровары, кожаные шапки, сафьяновые сапоги и овчинные тулупы, вооруженные саблями, ножами, луками, огнестрельным оружием, питавшиеся в походе кониной и изделиями из теста, для быстроты набега артиллерию и обоз с собой не брали. Свои походы «беш-баш», «за одеждой», крымские татары проводили зимой по замерзшим реками или весной, когда подсыхала и покрывалась травой степь Дикого Поля.
Орды ходили в набеги всегда разными дорогами. В укромном месте ставился крепкий лагерь-обоз, орда разделялась на четыре отряда-чамбула и разъезжалась в разные стороны крестом. Через тридцать километров все четыре отряда опять делились крестом и шестнадцать чамбулов в течение суток накрывали всю округу. Главным для татар было незамеченными подойти к назначенному для грабежа и разбоя району. Это удавалось совсем не часто – от пограничных казацких вышек, от всей южной границы бежали клубы черного смоляного дыма и население с криками «татары» пряталось по лесам, болотам и оврагам, а молодые хлопцы стремглав летели в Запорожскую Сечь.
Шляхта первой бежала в укрепленные замки, бросая посполитых на произвол судьбы, хутора и села быстро пустели, крестьяне с женами, детьми, стариками, лошадьми, коровами, овцами уходили в топи и лесные дебри или куда глаза глядят. Этих ловили первыми и вели на арканах в Крым. Вдоль и вокруг пробитой тысячами татарских коней тропы-саквы полыхали пожары, стоял рыдающий гвалт и только в опустевших селянских дворах выли собаки, которых не успели отвязать спасавшиеся от ужасной пленной судьбы селяне.